[indent] Ты помнишь, с чего все началось?

[indent] Нам не больше четырех, крохотная лавка кажется домиком из старых сказок, воздух пропитан полынью и чабрецом, а ты крепко обхватываешь руку бабушки, когда вы оба переступаете порог. Обрывки памяти – старые колдографии, на которых я снова и снова роняю из рук плюшевого жмыра и, не мигая, смотрю на тебя. Пятнадцать лет назад я обрела первого настоящего друга и потеряла его во время долгожданного первого сентября.

[indent] На месте прошедшего детства – иссохшая ива, новые имена на стволе и ставшие незаметными «П + А». Чердак покрылся слоем многолетней пыли, а старые игрушки, сказки с полинявшими картинками и сломанный кассетник больше никому не нужны. Я для тебя – постер любимой рок-группы над кроватью, что вышел из моды и без раздумий сорван другими людьми. Ты – строчка в пустом выпускном альбоме, что не означает ничего, кроме такого мучительного «Прощай и прости».

[indent] Я выросла, Пит.

[indent] Я научилась отпускать.

- Пообещай, что мы будем вместе, несмотря ни на что.
- Айрис...
- Пообещай.

[indent] Правда в том, что, стоя в очереди на распределение, я смотрела на стол Гриффиндора и умоляла вселенную отправить меня туда. «Гриффиндорцы храбрые». Но не я. Я – неконтролируемый сарказм, закатанные глаза и пыльный книжный переплет. Я – Астрономическая башня после отбоя, слишком острое лицо и вселенная, что отказывалась слышать кого-то, кроме себя. «Питер, пожалуйста», - звучало как жалкая мольба, пока я смотрела в собственные глаза и переставала узнавать себя. Вместо смеха и стащенных яблок – учебник по трансфигурации, спрятанное за волосами лицо и желание сдаться в этот раз навсегда.

[indent] Маятник часов с гулом бьется о стенки напольных часов, отдает в висках и пытается соткать из прошедших лет петлю, что тотчас обвивает шею, пока ты вышибаешь табурет из-под выпускных каблуков. Каждая рана – отдает в спину, покрывает позвоночник слоем льда и заставляет меня открыть, наконец, глаза.

[indent] Время пришло, Питер.
[indent] Я отпускаю тебя в этот раз уже навсегда.
[indent] Уходи.
[indent] Проваливай.
[indent] Давай уже, а.

[indent] Я больше не пишу тебе письма. Я больше не пытаюсь уговорить профессора ЗОТИ научить меня Патронусу. Все мои счастливые воспоминания - отравлены. Все твои обещания – крысы внутри моих ушных раковин и омерзительный писк. Вся моя жизнь на текущий момент – непроглядная темнота.

[indent] Мысли о тебе – обрыв за напряженной спиной. Я для тебя манекен. Нет. Тряпичная кукла.

[indent] У тебя скелет в трещинах, Ханни. Вместо сердца – сосущая пустота. И ты сжираешь их, Дэвис. Ты ими питаешься. С каждым их взглядом, с каждым брошенным словом твоя боль становится сильнее, укрепляется, растет и заполняет все тело до последней, даже ороговевшей клетки. Он давал тебе надежду, когда смотрел в глаза? Ты все не так поняла. Он ходил по твоему битому стеклу и вонзал самые крупные кусочки в спину? Все эти раны ты придумала сама. Все эта боль – и есть ты сама. Какого это быть эпицентром взрыва, Хантер? Какого это потерять всякую возможность дальше сжирать себя? Эти двое сидят в тебе; стонут, скребут ногтями по запекшейся на стенках крови и кричат. ОНИ КРИЧАТ ВНУТРИ ТЕБЯ. Разрывают голову, разжижают мозг, и ты окончательно перестаешь что-либо понимать. Какого это – знать, что во всех разрушениях ты виновата сама?

[indent] Твои ожидания – только твоя беда.
[indent] Чем быстрее мы смиримся, тем быстрее найдем обезбол. Мы наркоманы, Ханни. Ты и я.

[indent] Хочешь, я расскажу тебе правду о нем? Питер Петтигрю – трус.

[indent] Он не умеет падать, а значит, он не знает, как вставать. Больше всего на свете Питер боится боли. На протяжении семи лет я пыталась найти несуществующую дверь, подобрать ключ к личине, которая исчезает, словно дирикол, как только замечает опасность, и произнести правильный пароль. Питер – корабль без парусов в Тихом океане; он не разобьется о скалы, он не приплывет к берегу; его команда умрет о палящего солнца, обезвоживания и каннибализма. Единственный удел стоящего посреди воды корабля – палить в проплывающие мимо суда.

[indent] Петтигрю – просоленные чужие губы, удобные люди и окровавленный смех.
[indent] Падальщик.
[indent] Гробовщик.

[indent] Я обещаю тебе, Хантер – однажды он тоже упадет. Каждой твари по паре? Не в его случае. Друзья всегда будут терпеть его только из-за собственной сентиментальности и тоски прошлых дней? Нет. Питер сам выбирает себе окружение - плетет сети, оглушает пойманных рыб и выдает по капле воды. Через год, два, десять или даже пятьдесят лет он умрет в грязной подворотне и не оставит после себя ровным счетом НИЧЕГО. Ты в его ловушке, натягиваешь ржавые цепи и зарабатываешь себе стафилококк; прекрати идти на поводу у этого паука. Превратись мертвой, закрой глаза и не дыши. Он утратит интерес уже через неделю. ПРЕКРАТИ ЭТУ ИГРУ. Позволь ему самостоятельно оказаться на не иллюзорном дне.

[indent] Не волнуйся. У него все равно нет души.

[indent] Знаешь, что общего у него с Люпином? Тот тоже трус.

[indent] - Ну, тогда пусть идет нахер, пока я не запустила в него тем камнем, - коротко киваю в сторону ближайшего булыжника, который каким-то чудом смог «тебя» пережить, и падаю на землю садящей спиной. Холод травы успокаивает, заставляет блаженно закрыть налитые кровью глаза и забыть о трухе внутри головы.

[indent] Через несколько лет я забуду о них. О Эверетте, что женится в ближайший год. О Сириусе, у которого и без меня полно забот. О Пите, который наплевал на общее детство и потухающие при виде него глаза. Я забуду их всех, будто это была не я. Будто это уже не моя жизнь.

[indent] Голос вырвет меня из пустоты через несколько минут, вывернет наизнанку внутренние органы и пройдется электрическим разрядом, пропущенным через кончики ногтей. Я не буду на тебя смотреть, Пит. Открою глаза, сфокусирую взгляд на плохо различимых серых облаках и сделаю точно также, как и Гамп. Закрою себя от тебя. Пусть Хантер уничтожит тебя, разотрет в порошок и станцует на обугленных костях. Пусть тебя сломает она, а не я.

[indent] - Катись отсюда, Хвост, - цежу сквозь зубы заплетающимся языком и вновь закрываю глаза. Мне нет до тебя дела. Я сделаю все, чтобы мне стало на тебя ПЛЕВАТЬ. - Тебя сюда никто не звал, и если ты не заметил, то тебе здесь не рады.

[indent] Уходи, Питер.
[indent] Прошу тебя.
[indent] УХОДИ.
[indent] Я больше не могу.

[indent] Пит – неизведанная глубина.

[indent] Каждый поцелуй в прошлом - будто под водой, отстранение – наполненные отравой легкие, парочка жалких попыток выбраться из темноты и удушливая смерть. Он – спасение, подаренные силы плыть дальше и своеобразный покой, от которого невыносимо сложно отказаться. Огонь не сжирает, не распаляет душу до мерзких обугленный деревяшек, что ныне были собственным каркасом, и не убивает тебя неосязаемым угарным газом.

[indent] Питер не твоя смерть.

[indent] Глаза – потухшие звезды бескрайнего космоса, пока млечный путь расплывается яркими искрами от не вовремя упавшего фонарного света. Улыбка, что напоминала большинству однокурсников омерзительный оскал обезумевшего зверя, для тебя – заткнувшийся внутренний голос воспаленного серого вещества и умиротворение при одном взгляде на нее. Растоптанные красные бутоны мака в ночном полумраке, парочка опустевших бутылок со слишком дорогим джином в траве и водяная гладь озера в Девоне, пока вы оба придумываете новые глупые имена мертвым созвездиям и просите Римми принести из дома еще еды.

[indent] Питер – Вояджер-1, а ты - Вояджер-2. Прыжки в невесомость, отсутствие необходимости скафандров и проплывающие мимо гидры, котлы и львы. Фокстрот в темноте, никакой романтики, компасов, теорий большого взрыва и слез.

[indent] Каждая встреча – неосознанный вичаут, скрытые магией глифы под кожей и посылание одиночества в гребанную бездну, пока вы оба смывали потемневшие багряные пятна запекшейся крови с губ.

[indent] Петтигрю – цветные рисунки на столе, в отличие от стопки черно-белых набросков, что ты прячешь в запертой прикроватной тумбе. Никаких самокопаний, что зарываются в тебя, словно крот, бессмысленных ожиданий и контрольных в голову. Пули летят в окружающий, но никогда в тебя или него.

[indent] Если нет стопроцентного доверия, то и не нужны эти сопливые оправдания.

[indent] Пит – крыса, что сожрала тусклый полумесяц, но заботливо принесла целую головку.

[indent] - Я не знала, что ты придешь, поэтому не могла запланировать подобное, - произносишь ты, до конца не осознавая тот факт, что все ваше общение последние годы – неприкрытый флирт. Двусмысленные фразы, шутки, что способны понять лишь вы двое, и наглые прикосновения при всех к ободранной прошлой ночью коже. Ему всегда было плевать на рамки и приличия, ты же не стеснялась требовать свое.

[indent] Тебе нравилось быть с ним. Он знал, когда ты хочешь побыть одна, и никогда не приходил без особой нужды. Ваша боль – ваша проблема, и она у каждого своя. Тебе не нужен был человек рядом, что был готов всегда подать платок. Ему не нужна была вечно причитающая наивная дура, что готова была расплакаться при виде очередного синяка. Стертые кулаки, брызги чужой крови, стекающей по его рукам, и дьявольский блеск в глазах. Таким он был нужен лишь тебе. И он был. Наглый, высокомерный, изворотливый, смеющийся и наслаждающийся адским пеклом в твоих глазах. Рядом с ним ты - сильная, уверенная и чертовски настоящая. Не признающая полумер и не готовая мириться с чем-то не столь идеальным, как вы, когда были вдвоем.

[indent] - Мир становится не таким зловонным, если тебя окружают море, солнце и не столь кислые рожи. Но в целом – да, хотя игру Пенелопы уже ничем не испортишь, - вы оба знаете, для кого создана главная роль. Вы оба знаете, кто заслужил овации и блистать на этом тошнотворном приеме – та, что стоит за портьерами и шепчет о несправедливости в темноте.

[indent] Его улыбка – чистые бинты на открытых ранах, спасительная мазь, заживляющая небывало глубокие порезы, и сигарета, докуренная до фильтра. Горечь оседает на кончиках языков, заполняет легкие чем-то сизым и сужает ненужные сосуды. Прикосновение губ – татуировка поверх омерзительных рубцов, а вы не любите столь заметных изъянов на белоснежной коже.

[indent] Рядом с ним ты больше не губка - он научил тебя не впитывать грязную воду в себя. Он научил брезгливо обходить пыль и не давать другим отправлять тебя в ведро с испорченными тряпками. Рядом с ним ты водопад, что способен своим напором смыть с лиц любую отвратительную фальшь.

[indent] Вьюга закончилась, сменила ненавистный холодный февраль на дождливый май. Питер – ливень и гроза. Спасительные капли воды, стекающие по водоканалам, гроздья града, что бьют идиотов смертельно по вискам, и молния, от которой не спасет громоотвод глупцов.

[indent] Для других – смерть. Для тебя – необходимая H2O.

[indent] Расстояния и время – чушь, в которую верят лишь дети. Петтигрю – огонь, что сжигает мосты, воспламеняет потухшую душу и раскаляет угли прошлого, что больше не способны оставить ожоги.

[indent] Он единственный человек в мире, который смог доказать, что с другими не бывает также хорошо.

[indent] «Люди – мерзость и гниль Ви. Но если там будут те охеренные закуски и элитная выпивка – я пойду с тобой».

[indent] - Так, пошли за мной. А то один очаровательный старичок в паре метров от нас смотрит так, будто я - красная тряпка, ты – тореадор, а он – молодой бык, - ты быстро хватаешь парня за руку и, не оглядываясь по сторонам, поспешно отводишь вас в сторону одного из балкончиков, что были заблаговременно согреты с помощью магии. Еще один плюс столь «неправильной», по мнению отца, миссис Ксип. Пока чопорное британское общество привыкло лживо улыбаться ей в глаза, твоя бабушка самым наглым образом предпочитает покинуть их общество на пару минут, чтобы перекурить.

[indent] Лица приглашенных – белое смазанное пятно, натянутые улыбки и осуждение в глазах, весь смысл которых ты осознаешь, только когда дверь за вами захлопывается, а ты перед этим видишь лицо бабушки в противоположном конце зала, что щурится, смотря куда-то вдаль.

[indent] Ты - чужая невеста. Тебе нельзя виснуть на ком-то и смотреть на Питера так, как ты это делала уже сотни раз.

[indent] «Блять».

[indent] Эта игра заведомо обречена на провал. Вы оба можете делать вид, что всего лишь старые друзья, но любой человек, что видел вас вместе хоть раз, поймет, что это не так. Петтигрю – потеря контроля, посланное куда подальше самообладание и заполоняющая раньше все тело страсть. Тот, кто наслаждался тем, как на тебя смотрят другие, и не давал смотреть на других. Он всегда знал, когда тебя стоит обнять, а когда можно запутаться пальцами в волосах.

[indent] Тот, кто никогда не врал о любви.

[indent] Но он единственный, кто ее реально заслужил поступками. Не ту любовь, что сносит все к чертям, замораживает тебя до наночастиц и сбрасывает с самой высокой башни без метлы, но та, когда ты смотришь в его глаза посреди толпы омерзительных лиц и не можешь скрыть собственных чувств. Любовь к человеку, даже если в глазах других – он отрава, акромантул и методичный киллер чужих изнеженных душ.

[indent] - Ну и как давно ты начал выходить «в свет» без меня? Особенно учитывая тот факт, что единственная твоя «связь» с театральными подмостками, к сожалению, не была приглашена? – выуживаешь заранее припрятанный портсигар и самую дешевую магловскую зажигалку, протягиваешь их Питу, заблаговременно прикурив.

[indent] Лимфатические узлы затягиваются туже с каждым его шагом, заставляют оцепенеть под хищным взглядом победителя и вопить от страха очередного поражения еще до начала битвы. Она видит цунами в его глазах и прекрасно знает, что ее накроет; ее землетрясение вышло из-под контроля — пробудило ранее дремавшее чудовище где-то в разломах земной коры. Она щурится, будто приветственно приоткрывает истосковавшиеся по нему губы и обдумывает план отступления.
[indent] Ей нужно время, чтобы обдумать стратегию в их затянувшейся шахматной партии.

[indent] Темная тень Вельзевула раздвоена на две части. Одна из них – алая, словно брызги свежей крови на белоснежной простыне, обволакивает помещение, заставляет почувствовать соль и вкус железа где-то на самом краешке вкусовых рецепторов, еще до своего приближения вплотную; распространяется по полу подобно вулканической лаве – сметает преграды на своем пути, сеет пепел и копоть, приправляет запахом гари. Вторая похожа на растекающиеся реки каустобиолита, отравляет воздух, убивает все живое в округе и топит мирно спящих китов где-то в недрах мирового океана, заставляя их издать свой последний вопль; темная пелена окутывает с ног до головы, застилает блестящие в темноте глаза и забивает гуталином обостренный слух. Она знает, что скоро две субстанции встретятся, отсчитают пару секунд и призовут ее собственный Армагеддон.
[indent] Она скучала по его вспышках ярости, длинным пальцам, оттягивающим огненно-рыжие волосы и вызывающим столь спасительную асфиксию. Она остро нуждалась в своем таком не идеальном Поттере.

[indent] Его тень пожирает ее, покрывает мелкой паутинкой трещин хрупкие суставы и заставляет тело дрожать от предвкушения, словно от лихорадки. Боль от его рук превратилась в острую иглу на кончике нового шприца, заполненного вязкой жидкостью подчинения.
[indent] Ей нужно больше. Прошлой дозы недостаточно.
[indent] Природные наркотики вымылись из организма, ломают ранее надломленное и толкают на отчаянные попытки задеть его за живое. Она хочет, чтобы ему было также больно, как и ей. Ей необходима эта зависимость.

[indent] Его голос звучит слишком сладко, чтобы поверить, в отличие от пальцев, что оставляют на коже нечто среднем между лиловым закатом и частью Млечного пути. Прикосновения губ и взгляд карих глаз глушат боль, но подкидывают новых углей в разгорающийся костер ненависти и желания, пробуждающимся где-то внутри девичьего тела.
[indent] Лили не сопротивляется – знает, что это бесполезно, и покорно прижимается к нему спиной, позволяя ему почувствовать себя эдаким кукловодом. Шепот плавит сознание, пальцы вырывают из легких воздух и заставляет кожу гореть. В его руках она превращается в мягкую необожжённую глину, что готова принять любую форму под натиском сильных пальцев; чувствует себя как никогда живой.

[indent] Она ему больше не верит, в отличие от своего тела.
[indent] Поттер – это головокружительная смерть.
[indent] Это трепещущее нутро и адский узел, в который прекратилась душа.
[indent] Запах мокрой травы, алойного дерева и старого пергамента.
[indent] Поттер – это шрамы от ожогов по всему телу, где он захотел к ней когда-либо прикоснуться.
[indent] Это больная, жестокая и сумасшедшая любовь.

[indent] Когда он проводит пальцем по ее губам, она инстинктивно еще больше приоткрывает рот и еле сдерживается, чтобы не застонать. Она никогда не просит его о большем. Он знает все сам — изучил каждую ее реакцию, каждую клетку изнывающего тела, каждый неровный вдох сквозь сжатое горло. Она знает, что никто не сможет с ним сравниться, даже пресловутый Темный Лорд. Только рядом с ним она хочет большего и никак не может насытиться.
[indent] Но сейчас она голодна, как никогда прежде.

[indent] Она прикрывает глаза, когда чувствует язык на своей коже, и практически готова сдаться. Кусает губы до боли и слышит, как волны собственной крови звонко бьются в ушах; сходит с ума в самом начале театрализованного боя и жадно глотает кислород изнывающей грудной клеткой. Ей нужно собраться и отогнать мешающие волны возбуждения.

[indent] Знает, что лишь победа сможет утолить ее невыносимую жажду.
[indent] Он сделает все, что она захочет, просто чуть позже.
[indent] Пора поставить ее золотого мальчика на место.

[indent] Лили мягко накрывает сдавливающую горло ладонь Джеймса, убирая ее со своей шеи, и медленно поворачивается к нему лицом, упираясь спиной в высокий письменный стол. Она действует аккуратно, боясь, что пойманная добыча испугается и попытается вырваться из металлического капкана. Пальцы тянутся к напряженной шее парня, развязывают сдавливающий горло галстук и, не снимая с его шеи удавки, зажимают краешки ткани в руках, притягивая лицо Поттера еще ближе – теперь оно всего в паре сантиметров от ее собственного лица.
[indent] — Что ж, я готова оставить все как есть и придерживаться образа наивной дурочки, как и раньше. Но есть небольшая проблема, — ее шепот звучит как растекающийся мед, что точно не может принести собой беды. – С чего ты решил, что лишь один ты можешь развлекаться с любой, с кем тебе захочется?
[indent] Эванс ведет подушечками пальцев по его скулам, аккуратно избегает острых углов — будто опасаясь порезаться, и касается его нижней губы своими, не в силах совладать со столько невыносимым искушением, но через мгновение отстраняется.
[indent] — Быть может, мне тоже стоит позволить себе попробовать кого-то другого? – не отводя взгляда от его глаз, что сияют адским пламенем в темноте, она расстёгивает верхние пуговицы на его рубашке и откидывает мешающие волосы тыльной стороной ладони, шепча у самого его уха. – Может, мне стоит начать с кого-то из твоих друзей? Или можешь даже сам выбрать, кто именно будет первым. Но мне кажется, я знаю, кого ты выберешь.

[indent] Милый, ты проиграл.