Клочок земли, отделенный от Предела, зажатый в тиски между Мундусом и Обливионом. Сфера концентрированной тьмы. Осколок первобытной пустоты. Вне власти Молаг Бала, да и вообще любого из даэдрических принцев. Собственное королевство. И Рада нашел его. Рада взял его себе, преподнёс в дар своей армии – Серой Рати. И хотел, чтобы Верандис это увидел, хотел, чтобы он вернулся, почувствовав всю щедрость Пепельного Владыки, всё его страстное желание наконец-то заполучить желанную свободу, о которой он грезил более тысячи лет в вечных муках в застенках Хладной Гавани.
От пульсации темного сердца дрожат стены обсерватории Арктзанда. Она же, волнами исходя от портала, всех неподготовленных, всех нежеланных гостей, пытается вытолкнуть прочь или впечатать в стену, чтобы затрещали, ломаясь, кости. Ядовито-зеленые всполохи позади возвышающегося над остальными Рады аль Сарана, жадно притягивают к себе внимание:
— Путь к нашему спасению открыт, — на разведенных в стороны руках бывшего союзника, резко и грубо сжимаются пальцы, будто он желает в этой хватке раздавить любого, кто посмеет ему помешать заполучить желаемое. — Ты здесь, значит ты понял это! Пойдем, Верандис! Мы закончим начатое вместе. Это будет мой подарок тебе. Я всё тебе прощу!
Сквозь нарастающий гул и голос Рады, граф слышит тяжелые шаги Лирис Титанорождённой, облаченной в доспехи, и недовольное ворчание Гвендис. Сердце сдавливает тисками, сжимает с такой силой, что левое колено не выдержав подгибается, вынуждая охнуть и вцепиться пальцами в собственную мантию сгребая ткань в кулак. Феннорин тоже здесь, маячит где-то за спиной, упрямо шаг за шагом придвигаясь ближе, не смотря на отталкивающую его к дверям обсерватории силу.
— Энергия Пустоты пожирает тебя, Верандис. — В голосе давнего друга, слышатся нотки удовлетворения, но слаще он звучат лишь в следующий миг. — Я могу научить тебя ею пользоваться. — Рада, мягко оттолкнувшись от платформы, парит над той, не имея за спиной крыльев. — Идём со мной.
— Рада, не делай этого. — Голос графа тонет в реве, достигшем апогея, когда Пепельный Владыка, шагает в Пустоту.
— Куда этот ублюдок подевался на сей раз?! — Запрятав двуручный топор себе за спину, великанша делает шаг ближе к Верандису, помогая тому распрямиться и перевести дух.
— Я разгадал его план. — Рейвенвотчу очень хочется в это верить. — Он открыл врата в дальний план. И с помощью артефакта, сможет призвать темную бурю, что поглотит весь Предел.  Так он выполнит свое обещание.
— Звучит как-то не очень. — Подает голос героиня Тамриэля, стряхнув с собственных плеч остаточное чувство неприятного ощущения, что ей кости перемелет этими сумасшедшими потоками энергии. — Надо их остановить. Идём Ясный-как-Ночь, время надавать подсрач…
— Я один способен захватить контроль над ритуалом. Но просить тебя иди со мной, — Взгляд Верандиса скользит по хмурым сосредоточенным лицам тех, кто собрался в зале обсерватории. — Любого из вас. — И этот взгляд останавливается на Феннориане. — Я не могу. Как и не могу дать гарантий того, что оттуда мы сможем вернуться. В том, что Рада воспользовался моими трудами, я виноват один. Как и я один виноват в том, что позволил ему извратить их в собственных эгоистичных целях.
— Аристократия чтоб её… — фыркает сбоку от каджитки, её спутник, не убирая с рукояти ножа, собственных чешуйчатых пальцев. — Растолкай, когда он перестанет…
Договорить аргонианину мешает сам граф, кажется даже не замечая того, что его пытались перебить в процессе покаяния:
— Гвендис, Феннориан, вы останетесь здесь.
— Что?! — Возмущение воспитанницы Рейвенвотча звенит в воздухе. — Ни за что!
— Кто-то должен остаться здесь и следить за обсерваторией. — Верандис подступает ближе к Гвендис, но та, имея привычку во всем перечить, выворачивается из-под руки наставника, и скрещивая на груди собственные руки, раздраженно насупившись, сверлит его взглядом. — Выскажете мне всё позже. Когда мы вернемся.
— Дай мне слово, Верандис, что вы вернетесь.
— Гвендис…
— Дай. Чертово. Слово. Мне. Или я иду с тобой.
— Я приглажу за ним. — Граф улавливает краем глаза движение со стороны героини Тамриэля, что перестает шептаться с Феннорианом чуть в стороне, и удовлетворительно кивает на её слова. Иных способов отговорить Гвендис идти за ним, граф попросту не видит, а если пойдет она, то кто в таком случае присмотрит за Фенном?
— Идите, пока я не передумала. Я помогу Феннориану, — Гвендис скользит взглядом по графу, будто бы читает его мысли, — присмотрю за ним и, — она обводит взглядом двемерские руины, под конец закатывая глаза, — обсерваторией, пока вы в очередной раз спасаете Нирн.

***

Всё обратилось в пепел. Рада обратился в пепел, и последним именем на его губах застыло имя Макелы Леки. Несколько ярких молний, сорвавшись с серо-зеленого полотна небес, врезаются прямиком в остывающую кучу, разметая остатки Пепельного Владыки по земле. Верандис осторожно смазывает с губ неприятную пепельную горечь, что оседает на них, смаргивает серый пепел с ресниц, прежде чем отступить от того, что осталось от Рады аль Сарана.
— Так этому выродку и надо, — сквозь стиснутые зубы цедит Лирис, держась за покалеченный в бою бок. — Как ты там, подруга? — Обращается она уже через секунду к каджитке, что практически висит, цепляясь одной рукой на аргонианине-наемнике, её сопровождающем.
— Эта каджитка еще поживет пару лун, — небесно-голубые глаза, озорно блестят на пятнистой морде, покуда она пару раз раздраженно дергает длинным хвостом, в попытке разглядеть сколько раз тот был в ходе затеянной драки подпален. — Но ребра ноют, и голова кружится от количества сделанных по земле перекатов.
Несколько молний беспорядочно бьют по земле совсем рядом с выжившими.
— Я должен взять эту бурю под контроль, — пальцы графа сжимаются на посохе, на него же он и опирается с тех пор, как налетевшим на него Радой, был сбит с ног и выброшен из круга – ловушки, которую они вместе с героиней Тамриэля, использовали для ослабления вампира.
— Это убьет тебя, — фыркает ящер, и ерзает под рукой каджитки, чтобы той было поудобнее опираться на спутника.
— Ясный прав, — соглашается с ним его подруга и бросает быстрый взгляд на Лирис. — Мы не можем вернуться без тебя, Верандис. Я не хочу стать ковриком у камина для Гвендис или Феннориана.
— Моя смерть будет меньшей из забот, если я не остановлю бурю, — у Верандиса всё дрожит внутри как желе, и сердце грохочет как молот по наковальне, совпадая с ритмом существующего между Мундусом и Обливионом отдельного плана, что должен был стать убежищем для Серой рати, но теперь не станет. — Идите. Я открою для вас портал.
— Ты с ума сошел, Рейвенвотч? — высокая нордка – великанша готова вот-вот щуплого аристократа скрутить в бараний рог, чтобы вынести через портал обратно в обсерваторию. — Никто здесь не останется.
— Когда я подчиню себе бурю, портал в обсерваторию закроется, — через силу граф выпрямляется, смотря на великаншу взглядом мудрого мера, который пытается что-то объяснить несмышлёному ребенку. — Мне потребуются силы и время, чтобы восстановиться. Я – вампир и для меня это будут мгновения, пока для вас пройдут десятилетия. Это будет ловушка. И в этой ловушке вы будете наедине с трехтысячелетним вампиром.
— Предлагаю последовать совету этого деда, — едва только портал становится шире, чтобы в него мог протиснуться мер, каджит или аргонианин, Ясный-как-Ночь, медлить с этим не пытается, только покрепче обхватывает за пояс спутницу, чтобы та не надумала остаться в Сером приюте – в ловушке с вампиром.

***

Верандис тяжело опускается на потрескавшуюся землю, всего в паре шагов от пепельной кучи, в которую обратился в момент своей гибели уверовавший в своё бессмертие Рада аль Саран. Иногда еще случаются странные провалы в чернь, откуда она слышит знакомые голоса, и протянутой на звук руки, еще касаются пальцы тех, кого он зовет по имени. 
— Я не этого хотел для всех нас, — признается Верандис, но слова летят в пустоту, не достигнув ушей того, кто обратился в пепел. С момента, как буря ему подчинилась, здесь, в Сером Приюте, стало невыносимо тихо. И одиноко.
И снова опутав по рукам и ногам, его утягивает в черноту. Но на этот раз в ней всё иначе. Рука находит опор в столе, отросшие ногти скребут по лакированному дереву, поджимаясь. Все вокруг плавает в зеленой дымке и ощущение, что из тени, из темных углов, кто-то постоянно наблюдает.
— Апокриф? — Брови взлетают вверх, а нижняя челюсть под собственной тяжестью тянет ниже, заставляя приоткрыть рот, оборачиваясь на вошедшего в двери. Рейвенвотч отступает вдоль стола, натыкаясь на стул, и тяжело на него падает, взглядом провожая парящего в воздухе крошечного наблюдателя. — Моё состояние? — Взгляд графа перемещается на флаконы, выставленные на поднос. Спохватившись, он встает со стула, да так, что с непривычки и от слабости, в глазах темнеет даже у него. — Мне нужно вернуться. Связь с артефактом нестабильна, может случиться всякое. — Никакой конкретики граф дать не может, изучить темное сердце времени у него не было. Он окидывает взглядом с головы до ног того, кто представился именем Морвен.
Знакомы? Едва ли.
— Простите мне мою суетливость, мой друг. Но мне правда необходимо вернуться в… — как объяснить кому-то кто не знает деталей происходящего, что такое пространственный карман между Мундусом и Обливионом и не привлечь при этом внимания князя даэдра, что возжелает присоединиться к своему плану тот свободный «ничейный кусочек», Верандис не знает. Не придумал еще. — Моё имя Верандис. Граф Верандис Рейвенвотч из Ривенспайра. Никак не ожидал, что у меня будет аудиенция с Тем-Кто-Знает.