ССЫЛКА НА РОЛЕВУЮ: хоть письмами по почте рф
ЖЕЛАЕМАЯ ВНЕШНОСТЬ: тэхен и дженни, если шарите за пейринг, либо абсолютно пофиг кто на самом деле 
ТЕКСТ ЗАЯВКИ:

я - М, вы - Ж, вместе мы - сюжет на гп мародерке 2015 года и ни о чем не будем жалеть!!

в общем: я на лютой ностальгии хочу поиграть тот-самый-любимый-сюжет-мародерки. предлагаю костяк истории, постик от 4к в неделю для поддержания динамики (иначе, как проверено временем, мне будет сложновато прочувствовать вайбик), писать могу капсом-шмапсом-швепсом от третьего лица и недавно открыл в себе возможность даже от первого, иф ю ноу и вдруг вам такое нравится; одноклеточные мемы в тг, флудик на форуме, авочки, манипы и накидка говна на вентилятор 25/8. без разницы, какой форум, хоть кросс, если он живой. внешности вариативно тэхена и дженни, если вы шарите за этот пейринг или если вам нравятся азиаты/как они вместе смотрятся, ну или забьем на это болт и подберем вместе, мне п от слова пофиг

если серьезно и по полочкам: хорошая маг(г)лорожденная девочка для плохого чистокровного пожирателя И МНЕ НЕ СТЫДНО такое предлагать в 2к24 даже если вы меня забуллите!! айм кринж эйд айм фри как говорится. 17-21 по опциональному возрасту, warning очень много школьных флэшбеков, не_подростковых проблем и любовь, которая должна преодолеть все по законам хэппи эндов

он - типикал чистокровный мальчик из фамилии 28ми, второй сын, от которого не то чтобы ждут больше положенного, healthy parents but thriller, dissociative disorder и shit happens and shits going, etc // находится в той самой компашке слизеринцев буллей-противников поттера и ко, тусит с трупами и все сходит с рук и ему, и его друзяшкам, всегда пытается всем нравится, травить смешнявки и походить на идеального популярного парня, если бы не -

она - девочка на курс младше, хафф мейби? милая coquette core с мильоном проблем за бантиками, вплетенными в хвостики; умеет слушать и слышать, поболтать и посмеяться, хоронить в себе чужие секреты и кажется той самой (вангую любовь к искусству, если уходить в совсем клише), однако тащит за собой ненависть всего факультета и трешачок в личной жизни, плачет в любой возможно_невозможной ситуации, достает всех своих вниманием и добротой; плачет за завтраком, обедом и ужином без особой на то причины, плачет у себя в комнате, плачет на уроках, в хогсмиде и люди боятся того, чего не понимают, а ее они не понимают от слова совсем. эмпаты вы живы?? (возможно у нее есть слабый дар прорицания?) она из тех людей, рядом с которыми хочется быть лучшей версией себя, и его это убивает, а она умирает без него и -

они вместе: бедная маленькая девочка с грязной кровью первая подходит к нему в поезде с очень глупым вопросом, он смеется в ответ и выделяет ее из толпы, потом она ловит его взгляд, потом она ищет его взгляд, но он больше не смотрит в ответ. проходит три года, прежде чем они заговорят снова - когда она случайно застанет его в самый неподходящий момент, и ее тайная любовь всю школьную пору (ура!! эмпаты все же живы) даст плоды. сначала они тайные друзья, потом он первый целует ее, она первая признается ему, и они сбегают друг в друга - в эти запретные отношения, на каникулах, секрет ото всех. от всего мира. он единственный, кто выводит ее из большого зала, когда видит, как она плачет. естественно, она говорит о чувствах постоянно. естественно, он молчит о них за своими шутками. естественно -

случается его помолвка. и он не может пойти против своей семьи. не может же?

история получается и про отношения в школе со всеми вытекающими эпизодами хогсмида, святочного бала и астрономической башни, и пустого хогварста во время каникул, так и про борьбу за любовь и сердце. warning x2 я вижу это как борьбу в основном с ЕЕ стороны, вы можете меня зафайтить за это, но я обожаю такую шип динамику (поэтому вкину возможность, если нравится сюжет, но не нравится играть за ж, махнуться ролями). ФУХ ПОЖАЛУЙСТА я могу написать все красиво в стиле эстетичного постика, но предпочту писать эти красивые постики вам без смс и регистрации, давайте придумаем огромную драматичную историю настоящей, душевной и единственной первой_последней любви; приходите со своими идеями или спрашивайте за мои, я распишу в лс еще кучубукв и тогда вы точно поймете, как же мне хочется вот в это во все поиграть, аминь 

ПРИМЕР ВАШЕГО ПОСТА:

ваш жду в элэс для мэтча

У Ковент-Гарден, где толпились торгаши и лавочники — аренда там всегда ниже прожиточного минимума, сброд тянулся по эмпирической протоптанной дорожке — держат самые дешевые аптеки, дешевле если только идти в квартал к китайцам. Но узкоглазые мешают с таблетками всякую срань, чистым отдают только опиум и то если поймут, что лучше не юлить, Курт брезгует, хотя ему это странно — вымазанный в угле и копоти от доменной печи, он ничем не лучше мальчика, который выгрыз себе островок мечт и надежд посреди каменных джунглей. Курта не очень-то удивляет концепция фальшивых аптекарей на Ковент-Гарден после «туманного Альбиона», их крышуют те, кому мало другого воняющего беднячества; заложить пару-другую морфина между красным женьшенем и горчицей в пакетиках им как два пальца обоссать. Майкл во времена работы на Кейгана так деловито удивлялся: «Ты по чем берешь? Крыса!», Курт смеялся в два горла, мертвый и пущенный по ветру нигилизм подрастающего поколения был продан во всемирную клоаку под звуки магнитофонного прочтения Диккенса и смыт морфием, неаккуратно вколотым в портняжную мышцу на правой ляжке. На вопрос о том, зачем Курту ходить к физицистам каждую пятницу, удается придумать только одно — дома умирает кот. Дома у Курта не было, но тогда еще был отец, так что Майкл сдувается после согласия поручиться за ним на Ковент-Гарден.

В те времена Курт проверяет отца каждое воскресенье: «уличные крикуны» в Уатчепеле поголовно сравниваются с красными девками, шляющимися под открытыми окнами, а в уатчепелловском клубе «Трейнор-Газ» играют оркестр Пола Уайтмана с такой пропитой душой, что глушить тошнотными приступами начинает еще на подходе — Курт чисто из солидарности с самим собой не сворачивает к пятому ларьку поблевать. В последний год отцовская соседка Кэролайн этажом ниже звонит из автомата на Сорок Шестой улице за его, Курта, счет, лишь бы радостно предупредить, что она беременна четвертым «выродком» и больше не сможет таскаться к Куртовскому отцу на верхний этаж, а также попросить двадцать пять фунтов за то время, потраченное за ухаживаниями. Хотя Курт и так давал ей по дюжине в неделю на продукты отцу и за причиненные неудобства. В конце она добавляет, что пора откладывать на похороны, но забывает ласково уточнить, кому. Отцу или отцовскому коту.

Потому что отцовского кота звали Триумф, и отец пиздил его ногами при любом удобном случае. Курт всю свою сознательную жизнь, наблюдая за этим действом, думает только об одном — это такой простой способ сублимации в нормальную личность. Отец заводит себе котов, называет их Триумфами и пиздит для профилактики. Наверное, если бы Курта тоже назвали Триумфом, отец бы с удовольствием пиздил и его. Как будто бы отцу так хотелось разодрать весь мир к чертям собачьим, чтобы хоть кто-то понял, какой он важный. Но в конечном итоге он колется морфином с Ковент-Гарден и еле поднимается с кровати, пока не умирает погодя нескольких месяцев до родов Кэролайн.

А Курту хочется разодрать этот мир так, чтобы не осталось даже пыли — и не из чего было бы снова строить замки. Глядя на Финна, молчаливо-напряженно жарящего бекон на засаленной чугунной сковородке, Курт лениво ковыряет спокойную-спокойную чистую-чистую мысль: надо завести кота. Назвать его Триумф. И пиздить. По счастливой семейной традиции.

— Откуда мне знать, что он к тебе прицепился? Если мне не изменяет память, у тебя с ним свои счеты, напряженно-уважительный курс отношений или как это называется. Кто за кем подтирает жопу и целует ветер. Славненько, — буквы на языке маслянистые, растягивает Курт безвкусно, но пытается в манерность — Сирша учит. — А теперь обсудим погоду.

Финн, появляясь сегодня на пороге, смотрит на него с немым упреком — спасибо, что пока не вслух, — и Курт кивает ему по-мирному, потому что чувствует — это сложно. Сложно смотреть в глаза ошибкам прошлого, которые будут гноиться и цвести, пока сам не издохнешь. Курт тоже, бывает, не смотрит на себя в зеркало — хочется умыться пергидролем. Вопросительно-доверительный взгляд по голой инерции сменяется серьезным, с обозначением вслух:

— Откуда у тебя деньги на жрачку?

В животе сворачиваются кишки всем запихнутым в пищевод с тарелки. Раньше Финн нигде не подрабатывает, только если с Куртом по наитию и когда лениво обрывать разговор о важном, откуда у Финна деньги сейчас — ну, пожри говна, Курт. Тебя больше ни во что не ставят. В конечном итоге факт самого осознания проще, чем сознания в принципе, и только поэтому Курт не устраивает эксцентричный переворот столом: еще жалко мебель и новые тюли из органзы, подаренные Сиршей для «создания женского флера», еще немного себя, но тут дело за малым.

Это даже не жалкая попытка в игру «пан или пропал», это — намеренная экзекуция личности, Курт понимает, хочет смеяться, но в горле застревает все дерьмо, копившееся годами. Или этакое миролюбивое предложение взяться за руки, чтобы обхаркать и обоссать все то чистое в прошлом, что еще могло считаться таковым. Желчь внутри волнуется вместе с тем, как заканчиваются шутки и начинается злость.

— К сожалению я тебя слышу, хотя ты мог бы избавить меня от этой участи — пять раз тебе сказал, пять раз тебе мимо. Намана все будет. Хочешь лобызаться с Генри, возьмись за ручки и скачи в закат. На дебаты тоже. А с Кейганом я как-нибудь сам.

Курт без понятия, как разговаривать с Финном по-человечески. Либо драться, либо огрызаться. Либо молчаливо жрать. Из раза в раз Курту хочется сказать прозаичное, глядя в это участливое веснушчатое лицо:

Меня нимало не огорчит, если ты, Финн, пойдешь на дебаты и запрыгнешь на трибуну, чтобы оттуда крикнуть обо мне — как прочитать эпитафию человеку, который еще не умер, но скоро умрет; кто-то хрюкнет и засмеется, но мне не смешно, потому что эпитафии всегда грустные и тухлые, особенно если вспомнить, что под ними лежит. Страшно безразличие, а ты участен. Я как схоластика нового мира. Конституция рудимента. Холодное, бессильное отчаяние, застреленное добродушной улыбкой. Давай поговорим, Финн. Давай. Когда ты перестал мне доверять?

Но Курт молчит, по течению сдерживается — так проще умножиться на ноль при удобном случае. Как будто не сильно откровенно — им и так этих откровений про Сиршу хватит на сто жизней вперед.

Курт втягивает полоску скрючившегося бекона в себя как спагетти, кусок по инерции летит по носу. Жирное и примитивное. Курт облизывается и скалится.

— Скажи мне честно. Когда ты настолько перестал мне доверять?