ССЫЛКА НА РОЛЕВУЮ: oddinary
ЖЕЛАЕМАЯ ВНЕШНОСТЬ: louis hofmann
ТЕКСТ ЗАЯВКИ: ссылка на заявку

louis hofmann
erich gassner // эрих гасснер
something i can never have // 25-27 лет // человек, маг или оборотень

По ту сторону океана непривычный американ инглиш режет слух панибратским Эриком и насмехается небрежно исковерканной в погоне за сенсацией фамилией в заголовках новостной ленты гугла. Эрих - про не имеющий никакого отношения к рандомной слепой удаче правильно использованный шанс. За спиной - крепкий фундамент, хорошая семья, частные школы, сбережения на колледж, исхоженный вдоль и поперёк Берлин. На родине застрял бы, увяз, пригвождённый к асфальту клеймом типажного актёра из тех, чьи бледные веснушчатые лица, пшеничные волосы и прозрачно-водянистые глаза всплывают друг за другом в штампованных period dramas, в его конкретном случае - непременно по мотивам романов знаменитого тёзки, в военной форме, с художественно разукрашенным кровью и копотью лицом. В Америке - цепляется железной хваткой за возможность получить что-то другое, прекрасно понимая, что стоит только чуть расслабиться, и он окажется затоптан другими пилигримами, числа которым нет.
В Америке Эрих - это громкие проекты из тех, что едва ли номинируют на "Эмми", но которые будут греметь упоминаниями, отсылками, фанатскими эдитами и мемами по лентам твиттера весь следующий год, съёмки в попсовых клипах, кампейны Гуччи и Кельвин Кляйн. Эрик - мальчик-лицо-с-обложки, аватарки на тамблере, эстетики на пинтересте, обложки подросткового журнала и постера на стене. Эрих - это элегантные обтекаемые интервью без пространства для скрытых смыслов, чистейшая репутация без единого шанса угодить в колесо отмены, негласное звание white boy of the month в любой месяц, из тех, что кажутся приятными и непроблематичными настолько, что в какой-то момент становится тошно.
Дрю, кстати, тошно.

Эрих моложе, ярче, талантливее, за ним не тащится паскудным приданным вереница прискучивших заголовков и ленивых слухов о рехабах, зависимостях, провальных проектах, так себе романах, заведомо хуёвых решениях. Для Эриха съёмки в амазоновском фэнтезийном янг-эдалте - проходняк, передышка между проектами посерьёзнее, для Дрю - последний шанс. И, может быть, в других обстоятельствах всё это было бы не так мучительно сложно проглотить, но.
Формально ничто не мешает этому случиться - Эрих успевает бросить в каком-то из интервью, что пол партнёра, в принципе, не имеет особого значения, по Дрю, в общем-то, всё понятно и без дополнительных пояснений. То, что случается, должно запомниться интрижкой, подобных которой у обоих была не одна и не две, сроком годности в каждый такого рода курортный роман. В лучшем случае протянется на следующий сезон.

В худшем случае Эрих плюётся немецким непечатным ёбтвоюмать, когда все его попытки во что-то нормальное оказываются талантливо саботированы в отчаянных попытках не то привлечь внимание, не то окончательно всё похерить. У Эриха, блять, в принципе всё в жизни нормально - он не нанимался впрягаться в этот круговорот шекспировской драмы, расставаний, схождений, измен, и бегать за невротичными неудачниками в рановато наступившем кризисе среднего возраста он тоже не собирается, но.
Всегда остаётся одно блядское "но".

- Ты снился мне вчера.
Дрю самодовольно улыбается:
- Конечно, блять, снился.

дополнительно:
В эфире заявки в токсик яой! Общий посыл, я думаю понятен, в целом я не предлагаю ничего особенного - только старую-добрую динамику "я пытаюсь построить что-то нормальное // я изо всех сил пытаюсь это испортить" и какие-то свои наметки, из которых мы можем вылепить полноценную историю уже вместе. В идеале, конечно, было бы круто вывести токсик яой не в токсик, но тут как получится - в первую очередь верю в диалог и истории, которые накуриваются парно, потому что иначе это было бы слишком скучно. От себя обещаю и саботировать, и токсичить, и по-марски объявляться в снах в качестве такого себе демона сонного паралича, а ещё могу кидать песенки, картинки с пинтереста мемы с подписью "мы".
Многие детали в заявке менябельны, так что не стесняйтесь спросить. Единственное, что железно - скиньте мне, пожалуйста, пробный пост любой тематики в личку, чтобы я с порога понял, получится ли сыграться. Очень жду! с:

images to send and say us

ВАШ ПЕРСОНАЖ: Дрю Фарадэй (fc. Olly Alexander) - актёр, englishman in America, неудачник, пассивный самоубийца трижды в неделю, привлекает больше внимания скандалами со своим участием, чем ролями, но отчаянно жаждет большего, немножко демон сонного паралича.
ПРИМЕР ВАШЕГО ПОСТА:

из свежего

It's gruesome
That someone so handsome should care

- Блядская сука.
Дрю откидывает голову назад, жмурясь до звёздочек перед глазами. Реальность пугающе кренится, падает, падает, падает Лондонский мост, и в поисках точки опоры он раздирает ладони о бордюр, харкаясь художественными брызгами цвета бордо на асфальт. Во рту солоно, с привкусом ржавчины - кренясь и оседая вслед за Лондонским мостом куда-то вниз, в первую очередь Дрю боится того, что от вида собственной крови его стошнит на плешивую леопардовую шубу, приобретённую в благотворительном магазине Красного Креста в Гринвиче за девять фунтов восемьдесят пенсов.
Было бы очень обидно.

Их социальная квартира оказывается не такой ужасной, как он ожидает - никакой эстетики работных домов середины позапрошлого века и прочей диккенсовщины. За последние два месяца приходится трижды вызвать сантехника, Элла никак не оставит привычку развешивать свои лифчики сушиться посреди ванной, обосновывая такое решение тем, что больше негде, да и вообще Асифу и Дрю должно быть наплевать, а Асиф постоянно кашеварит на кухоньке два на два своё адское хрючево сатаны, аромат которого не вывозит откровенно поганая вентиляционная система (при попытке попробовать еду Асифа у Дрю, кажется, отказывают где-то на минуту дыхательные пути и глаза вылезают на лоб).
- Я добавил поменьше специй, потому что ты европеец, - снисходительно поясняет Асиф, явно в последний момент заменив на "европейца" очевидно просившееся "беложопый голодранец".
В остальном всё, в общем-то, неплохо.

Они раскуривают джойнт на кухне, заткнув вентиляцию полотенцем и плотно закрыв все окна, когда Асиф рассказывает, как родители собирались вырастить из него пакистанского Виши Ананда и даже продали машину, чтобы оплатить поездку на турнир в Монако, но каминг-аут слегка спутал их планы.
Дрю небрежно передёргивает плечами:
- Бывает.

Дождливый лондонский октябрь забирается под одежду стадами мурашек, и Дрю раздосадовано цокает, плотнее кутаясь в шубу и сжимая в свободной руке с аристократически оттопыренным мизинцем стаканчик растворимого кофе из вокзального автомата.
- Ты бы дала мне двадцать три?
Элла закатывает глаза:
- Я бы дала тебе двенадцатилетнюю девочку, которая стащила мамину шубу. Особенно с этим мейком.
- Ещё бы ты хоть что-нибудь понимала в стиле, Элла. Твоё платье не согласятся принять даже в шелтер для бездомных, потому что это было бы слишком жестоко по отношению к женщинам, с которыми и так тяжело обошлась жизнь.
- Я бы дала тебе пощёчину, если бы не боялась, что она может сбить тебя с ног.
- Может быть, наконец прекратите крыситься? Рашад уже на подходе, его кузен работает на кухне и должен провести.
Дрю допивает кофе три в одном залпом, как шот водки, и откидывает стаканчик в ближайшую мусорку, брезгливо скривив губы. Доживающие свой последний сезон кеды жмут в пальцах и решительно не подходят погоде, однозначно не предназначенные для того, чтобы топтаться на мокром асфальте у чёрного входа заплёванного бара в ожидании какого-то Рашада добрые полчаса. Асиф протягивает ему пластиковую бутылку из-под “Липтона” с бултыхающейся внутри розовой жижей, похожей на блевотину единорога.
- Что это?
- Водка. С клубничным молоком.

Никакой кузен Рашада их, конечно же, никуда не пропускает.
- Валили бы вы отсюда, ребята, - дружелюбно скалится кто-то из работников кухни, вытирая руки о клеёнчатый фартук, вызывающий неприятные ассоциации с моргом или скотобойней. - Ваши родители не обрадуются, если кто-то из постоянников решит вызвать полицию.
- На минуточку, - задыхается от возмущения Дрю, - я просто забыл документы дома! Мне двадцать три!
- Будет в две тысячи пятнадцатом. Тогда и приходи. А пока…
Патологически боящийся любых конфликтов Асиф дёргает Дрю за рукав:
- Пойдём, Дрю. Нахуй их. Все знают, что Рашад пиздабол. Нахуй его тоже.
Дрю конфликтов не боится, но из любви к Асифу неохотно поддаётся, напоследок показав красноречиво захлопнувшейся двери средний палец.
- Тебе никогда не дадут эмансипацию, если ты продолжишь себя вести, знаешь?
- Пусть только попробуют. У меня есть работа. Меня уже утвердили на роль. И вообще, кому какое дело, как я провожу своё свободное время?
Асиф открывает рот, чтобы что-то сказать, но в последний момент передумывает и захлопывается обратно. Дрю снисходительно улыбается, принимая эту реакцию за то, что других аргументов у Асифа нет.

В коктейле из водки и клубничного молока алкоголь почти не чувствуется и заходит он обманчиво легко, а опьянение будто не чувствуется вовсе. Лондонский пост падает, падает, падает, и Дрю поскальзывается на мокром от дождя асфальте разъёбанным кедом и смеётся, когда идёт за второй.
- Сэр? Видите ли, мы с друзьями забыли захватить с собой документы. Вы не могли бы…
На выходе из “Лидла” Дрю и его изящно заткнутую под шубу бутылку Smirnoff встречают три такие же нетрезвые и отчётливо чавские физиономии, по которым как-то сразу понятно - вечер обещает быть томным.
- Ты видел, чё он напялил? - спрашивает, очевидно, главный из них, оборачиваясь к дружкам. - Чё, пришёл за бесплатными минетами? Так, может быть, мы можем помочь?
Дрю, честное слово, обычно старается не нарываться так откровенно, но, видит бог, водка в коктейле почти не чувствовалась, а он уже достаточно распылён общением с мудаком из паба, поэтому желание проявить остроумие побеждает остатки благоразумия, и он выпаливает быстрее, чем успевает подумать, стоит ли, очаровательно улыбаясь во весь рот:
- Правда? И как же вы собираетесь сосать мне втроём, мальчики?
В общем, это было ошибкой.

- Уёбки. Они выбили мне зуб, - мычит Дрю, жмурясь и склоняя голову вниз в надежде на то, что тогда она будет кружиться не так сильно. - И, кажется, у меня сломан нос.
Элла садится рядом, наплевав на сохранность слишком тонких для такой погоды колготок, и вытаскивает из кармана юбки замызганный носовой платок.
- Убери руки от лица, - командует она, хлопая его по щеке. - И подними голову. Да не дёргайся ты, блять! Вот-вот, хорошо. Ничего у тебя не сломано, просто ушиб. Сейчас будешь как новенький. Рашад размалевал тебя как ёбаную Эми Уайнхаус, удивительно, что ты получил по роже только сейчас.
Дрю бормочет что-то невнятное, неохотно подставляя лицо под платок Эллы, на котором чудо если не осталось присохших соплей. Когда он открывает глаза, от вида крови на платке ему становится дурно, и он тут же закрывает их обратно. Кажется, сегодня его всё-таки стошнит.
- Сэр? - слышит Дрю издали, как будто бы из-под воды голос Асифа. - У нас ничего такого не происходит. Наш друг немного ударился. Всё хорошо, помощь не нужна. Идите по своим делам.
Немного ударился. Просто хорошенько повозил себя ебальником по асфальту. Чего такого? Проходите дальше.

Кажется, только в этот момент Дрю осознаёт, насколько сейчас пьян. Но если так будет продолжаться, вечер, как и предсказывал мудила из паба, закончится в полицейском кэбе, и с этим, конечно, нужно что-то делать.
Дрю снова открывает глаза. Земля кренится под ногами сердобольного незнакомца, только что пытавшегося выяснить, нужно ли им помочь. Лондонский мост падает, падает, падает, в голове не остаётся ни одной из заготовленных самоуверенных фраз, и Дрю выдыхает вперемешку с запахом крови и водки:
- У меня всё в поряд…
Договорить не удаётся, потому что его тошнит прямиком на чужие ботинки.
Блять.