Она сбежала… Сбежала из этого ада, из этих давящих на сознание стен, от этой вечно запертой двери, скрипящей кровати, отсутствия окон, от людей в белых халатах, что заставляют пить психотропные препараты, привязывают к кровати, когда она пытается сопротивляться.

за пять лет до…

Мэй – чудесная принцесса. Эта девочка слишком активна в свои тринадцать лет. Она прекрасно учится, успевает посещать фигурное катание, вокальную школу и кружок актерского мастерства. Уроки, тренировки, соревнования, концерты, спектакли, в это все малышка успевает уместить друзей и естественно время с любимыми родителями.
Это образцовая семья, без всякого сомнения скажет каждый, кто знает их. Маргарет учитель музыки в школе, но не в той, где учится Мэй, они решили, что будет неправильно иметь родителя среди учителей, это будет отличать девочку от остальных и все такое, в общем не важно. Дэвид владелец ресторана, что неоднократно был признан одним из лучших мест в городе. Эти мужчина и женщина бесконечно любили друг друга. Их дочь плод большой любви, и казалось она должна стать счастливой. Мэй и была счастливой, вот только никто не рассказал их семье, что счастье – вещь довольно хрупкая, разбить его легко, а собрать обратно просто невозможно.

за четыре года до…

Скажите Мэй еще полгода назад, что в четырнадцать лет ей придется собираться с силами и стоять на похоронной процессии собственной матери, она не поверила бы, посмеялась и послала бы вас далеко и на долго. Но ее никто не предупредил. Всего несколько месяцев назад маме стало плохо, когда она готовила на кухне. Маргарет даже обследоваться не хотела, все твердила, что это глупости, разовая акция, и все прошло. Но Дэвид настоял, возможно пожалел после. Диагноз Маргарет просто подготовил семью к неизбежному и заставил ждать. Рак головного мозга, повреждено слишком много, чтобы хотя бы попытаться бороться за жизнь. И это все совершенно несправедливо, болезнь никак не проявлялась до того момента. И вот так разрушила все счастье в этом доме, в жизни этой юной девочки.
- Будь сильной, - сказала Маргарет своей малышке и ее последняя слеза скатилась по истощенной щеке, по этой желтой болезненной коже. Больше женщина не открывала глаз.
Мэй сразу поняла, что ее мамы больше нет в этом застывшем, безжизненном теле. От крика девочки дрожали даже стекла в палате. Дэвид пытался держать себя в руках, пытался успокоить ребенка, оттащить от тела ушедшей любимой женщины.
Она не говорила с отцом до похорон, да в прочем он и не пытался, боль и горе сжирали его не меньше, чем Мэй, ему нечего было сказать, обещать справиться он не мог, по крайней мере не сейчас. Но девочке не нужны были обещания и слова, было бы достаточно его крепкого родного объятия, но этого тоже не было.
Она еле-еле стояла на ногах, когда маму опустили в землю. Хлюпала носом, но не позволяла себе лишних эмоций.
Несколько месяцев после Мэй не ходила в школу и на кружки, не встречалась с друзьями, не выходила из дома. Отец старался создать позитивную атмосферу, но это не помогало. Общаться с психологом девочка тоже отказывалась.

за три года до…

Мэй пятнадцать, начало учебного года. Ее друзья больше не с ней, слишком долго отсутствовала, не поддерживала с ними общение. Она не осуждала, что ребята теперь были в компании без нее. Одиночка, теперь без горящих глаз, без макияжа, без эмоций, без жизни в дышащем теле.
У отца новая жизнь, новая женщина, точнее уже жена, но Мэй не собиралась признавать это и впускать кого-то в свою жизнь. Кассандра – администратор в ресторане Дэвида, теперь уже бывший. Он запретил ей работать, как только узнал, что у них будет ребенок. Как он мог так легко все забыть? Как мог начать новую жизнь будто Маргарет в ней и не было?
Из дома исчезли все совместные фото родителей, так же как все фото мамы. Теперь в этом доме новая хозяйка устанавливает свои правила. Мэй успела спрятать только одно фото с мамой в свою сумку, которую больше никогда не выпускала из рук.
Девочка старалась больше времени проводить вне дома, гуляла одна по темным улицам и возвращалась только ко сну, игнорировала вопросы и нотации отца о ее ночных прогулках. Однажды он чуть не ударил ее, но вовремя остановился. После хотел извиниться, но Мэй не позволила.

за два года до…

Ее оценки в школе теперь оставляли желать лучшего, как и эмоциональное состояние. В последнее время Мэй стала чувствовать себя странно, более раздражительной, вспыльчивой. Так случилось несколько стычек с одноклассниками. Сначала менее разрушительно, она вылила чай на голову однокласснице, ей показалось, что та смотрела на нее и хихикала. А вот в последнем случае Мэй оттаскала за волосы девочку, что завела разговор о новой женщине ее отца.
- Дэвид! Услышь меня! Она сумасшедшая, ее нужно лечить! – и это говорила женщина, что подмешивала в еду девочки препараты, которые влияли на ее психическое состояние. – Ей становится все хуже, ее нужно лечить. Мэй не может находиться в одном доме с нашим малышом, а если она с ним что-то сделает?
Дэвиду сложно было принять это решение, но уже на следующий день он привез дочь в больницу под предлогом того, что ей стоит поговорить с психологом о ее состоянии, она согласилась. На тот момент не могла даже подумать, что этот мужчина ее предаст. Она верила, что отец все так же любит свою маленькую принцессу, не смотря ни на что… увы, видимо она ошиблась, или он слишком сильно запутался.
Мэй поняла все слишком поздно, ровно в тот момент, когда за ее спиной захлопнулась дверь клиники, а отец остался по ту сторону.
Она кричала, вырывалась из рук санитаров, звала его, плакала, умоляла не оставлять ее здесь. В тот день девочка видела отца в последний раз. На следующий день ей передали фото с мамой, что девочка хранила в своей сумке.
Теперь у нее не было никого и ничего, четыре стены и кровать, никаких ручек, тупых и тяжелых предметов, даже окна в комнате, ее считали слишком агрессивной и неуравновешенной, чтобы выпускать из палаты. Каждый день ада одно и тоже, это сводило с ума, сначала она пыталась вырваться, потом поняла, что это не работает, и если она хочет выйти из палаты, то нужно вести себя иначе.
Это очень сложно, подростку сохранить свое здравомыслие, когда все вокруг считают тебя сумасшедшей, когда обстановка сводит с ума.
Первый успех. Ее стали водить на завтрак, обед и ужин в общую комнату, там все, как они их называли тихие психи, собирались и находились под наблюдением санитаров и медицинских сестер. Еще немного позже санитар начал выводить девочку на прогулку по закрытой территории. Она быстро изучила все, даже нашла небольшую дыру в заборе, но протиснуться в нее смогла бы, если будет вне поля зрения санитара хотя бы до того момента, как подберется к ней. Свой план девочка вынашивала еще очень долго.

в тот день…

Чем спокойнее она себя вела, меньше за ней следил санитар, отвлекался, курил, болтал с другими санитарами, что так же выгуливали своих собачонок. Она уже забрала из палаты фото мамы, положила его в карман белой бесформенной больничной сорочки.
Мэй медленно и незаметно подобралась к сетке забора, и стоило ей только расцепить дыру в заборе пошире, как сетка заскрипела и санитар обратил на девочку внимание, он тут же рванул в ее сторону. Медлить было некогда, девочка сунулась в дыру головой, потом протащила грудь, остальное туловище и бросилась бежать сломя голову в лес. Она не помнит сколько бродила среди деревьев, пока не вышла к дороге, солнце выходило и садилось несколько раз. Девочка заметила, что острая проволока оставила несколько глубоких царапин на ее коже, но главное фото мамы было цело.

так она вышла на новый уровень выживания…

Мэй шла до придорожного кафе. Там на уличных электронных часах писали дату.
Два года, почти два года, - в клинике было просто невозможно сориентироваться во времени, сначала она считала дни, а потом сбилась. Помнила только свой возраст и год, когда отец ее бросил в психушке, теперь могла посчитать. Ей восемнадцать и ее лечили от несуществующего психического расстройства два года. Постояльцы кафе были увлечены едой, Мэй не на что купить еду, но спереть сумку из машины с открытой крышей не составило труда, она аккуратно достала сумку и спряталась за машиной. В сумки был спортивный костюм женский и немного налички. Девочка быстро забрала вещи и бросилась прочь в полосу леса, убедившись, что за ней никто не бежит переоделась, а после поймала попутку до города на деньги, что удалось украсть. Водитель пытался с ней заговорить, но девочка просто молчала.
Теперь она начала новую жизнь, на улицах большого города. Сколько раз она хотела умереть? Много. Что останавливало? Не понятно… А с другой стороны зачем умирать, когда столько времени потратила на то, чтобы выжить?

когда он так пристально смотрит…

Когда человеку просто необходимо выжить, он делает это, все зависимости от того, что у него это может получаться не очень хорошо. Мэй тоже выживала как могла, ночевала, где могла, в лучшем случае в камере обезьянника, если ее вместе с ее новыми друзьями, загребут копы, когда они не успеют удрать. В худшем? Сложно расставить приоритет от худшего ночлега к менее худшему, так что просто опустим этот момент.
По началу ей было сложно начать с кем-то общаться, она таскалась среди уличной молодежи, но была среди них одиночкой. Это очень сложно начать с кем-то общаться, когда два года молчишь в дурке, когда уверенность в собственной адекватности под сомнением. Но однажды просто приходится начать говорить, потому что выжить в одиночку максимально сложно, вместе немного, но проще.
Малолетки сбиваются в шайки, так проще находиться среди себе подобных, проще воровать, проще убегать, проще курить траву, проще давать отпор. Не будь у Мэй компании, то самоназванные лидеры уже давно посадили бы ее на цепь или затрахали бы до смерти. Она игнорирует, но часто слышит, как кто-то хочет видеть, как ее милые глазки смотрят на него, когда его член долбит ее глотку. Но когда в компании девочек есть несколько парней, то они просто не рискуют подойти. А компаниями они не ходят девчонок раком ставить, находят себе более интересные занятия.
Последнее время не обходится без того, чтобы Мэй не ловила на себе взгляда. Он всегда смотрит, но никогда не подходит. И девочке нравится смотреть на него, когда он отводит глаза. Он не такой как все, словно из другого мира, но тогда что он забыл среди потерянной молодежи? Почему приходит? Почему смотрит на нее так, словно знает что-то о ней? И почему никогда не подходит?
- А ты знала, что находишься в розыске? – однажды скажет он, внезапно очутившись за ее спиной. – Я сомневался, что это ты, но мне кажется я не ошибаюсь. – он показал ей объявление, на нем ее фото. Мэй изменилась немного с того времени, как минимум похудела, макияжа нет, да и внешний вид оставляет желать лучшего. На фото ухоженная девочка, сейчас темный макияж, рваная одежда, растрепанные волосы. – Мне бы стоило сдать тебя копам, - ее сердце начнет колотиться слишком сильно, и она резко повернется к нему, заглянув в эти до боли спокойные глаза.
- Я туда не вернусь, - она сделает от него шаг назад, на что он только улыбнется. – Я не сумасшедшая, я туда не вернусь! – ее напряженные пальцы зароются в волосах и сожмут, а подбородок затрясется, в глазах появятся слезы, которые девочка просто не сможет удержать.
Он исчезнет, словно ему больше нечего ей сказать. А Мэй размажет слезы по лицу и решит, что ей больше не стоит попадаться ему на глаза. Но кто бы мог подумать, что судьба решила, что она должна будет встретиться с ним вновь?
Она будет потерянно брести по дороге, когда он вывернет на машине из-за поворота и собьет ее с ног. Тогда начнется их история… Может он и дурак, раз среди всех женщин на этой планете выбрал Мэй.