«…

жду не дождусь каникул, Аврора остается в школе на праздники, ее бабушка ужасно заболела, и вся семья улетела к ней. Мне чертовски жаль ее, хотя иногда я думаю, что две недели в постоянном контакте с отцом сильно хуже, чем ламповый уют праздничного Хогвартса. Я безумно соскучилась по Ленни и Картеру, по своей комнате, по отсутствию необходимости вставать раньше солнца, но больше всего, конечно, скучаю по тебе, мой дорогой Эди. Дни тянутся безбожно медленно, когда ты так далеко и нет ни единой возможности, кроме как во снах, увидеть тебя воочию, грею себя лишь мыслью, что твои будни протекают интересно и увлекательно, кстати как работа в министерстве? Предполагаю, что предновогодняя рутина набрасывает на ваши плечи большую нагрузку, хотя тешу себя мыслью, что ты найдешь хотя бы пару дней для встречи, мечтаю обнять тебя, что есть мочи. Не услышу хруста костей — значит все напрасно.

Большинство моих планов на Рождество объединяются в одно грандиозное дело — высыпаться до полудня и перечитать гору книг, присланных дядей. Он к слову тоже обещал навестить наш дом, правда не знаю, насколько это реально, учитывая, что последние полгода он путешествует по Румынии. Иногда мне кажется, что я не увижусь с ним вплоть до выпуска.

Считаю дни в календаре до нашей встречи, и уже начинаю грустить, что мы будем ограничены лишь несколькими днями, эта мысль душит меня всякий раз, ты ведь знаешь мою склонность к самобичеванию, не могу не заглядывать наперед. Осталась лишь незначительная часть года, прежде чем я окончу школу и буду довольствоваться твоей ухмылкой чуть чаще раза в полгода. Пообещай, что освободишь для меня время.

крепко целую и безумно люблю.
твоя Л.»

Отрывок привычно длинного письма ставит точку на исписанном вдоль и поперек пергаменте, я вновь держу себя в руках, чтобы не описать свои дни поминутно, а после ждать подобного от Старки. Он хоть и не любитель писем, но писал всегда исправно. С поправками на бесконечную занятость на работе, разумеется. Не могу себя оправдать ничем иным, чем больше времени мы проводили порознь, тем усерднее я черкала письма благоверному. Его ответы были пропитаны той же прытью и нежностью, отпустив Эдмунда во взрослую жизнь, в школе я потеряла существенную частичку себя и все никак не могла найти себе места среди просторных и теперь таких пустых залов, где прежде мы болтали, дурачились, гуляли, занимались уроками — все исключительно вместе. Влюбиться в парня старше себя было не совсем хорошей затеей все же, целых два долгих года порознь — это пытка.

Неделя до каникул пролетела одним коротким мигом, занятия и подготовка к празднику отнимали львиную долю времени и слава богу. При последнем визите в Хогсмит были куплены небольшие подарки к Рождеству, для Эда были заготовлены его любимые конфеты из сладкого королевства, книгу «Страшные обитатели глубин», о которой он как-то говорил вскользь, но я естественно намотала на ус, и шар-напоминалку, чтобы больше не забывал про всякие важные дела своей новой жизни. Для родственников она ограничилась меньшим количеством коробочек, ибо вовремя осознала, что чемодан имел вполне очертаемые габариты.

Рори выглядела не такой расстроенной, как в первый день после письма от родителей, она вроде как смирилась с неизбежностью обстоятельств и накидала себе план, а может просто придумала тысячу отговорок дабы я не печалилась за нее и перестала прикусывать язык, когда разговор заходил о планах на каникулы. Бьюсь об заклад, я прожужжала подруге все уши про скорую встречу с Эдом, никак не могла совладать с собой. Лишь за пару дней до поезда от парня пришло весьма короткое письмо, где он, к моему несчастью, очень без эмоционально сообщил про свою занятость. Весь запал и праздничное настроение поугасли, а бесконечная улыбка вмиг слетела с уст, стоило в третий раз перепрочесть его записку. Письмом обрывок пергамента назвать было нельзя, злясь и печалясь одновременно, я выдохнула и смирилась, возможно в министерстве сейчас и правда слишком много поручений, не новичку их оспаривать. Вскоре после письма Старки пришла весточка от отца, он обещал встретить на вокзале лично, просил не задерживаться, так как, конечно же, у него была масса куда более важных дел. Кажется, дядя все-таки тоже игнорирует семейные посиделки и остается довольствоваться лишь одиночеством и предоставленностью самой себе — тоже неплохо вообщем.

Я пообещала себе не грустить слишком сильно, попрощалась с девочками на пероне и скорым шагом двинулась к выходу, пытаясь разглядеть в толпе угрюмую отцовскую фигуру, то и дело поглядывающую на часы. Шансов на то, что отец выделит на нас времени больше обычного было пустой надеждой, в его мире Рождество было лишь дурацкой отсылкой к магглам и не несло веского повода провести время дома. Толпа медленно рассасывалась, Ленни с Картером также затерялись в толпе, а пальцы успели продрогнуть прежде, чем мой взгляд уцепил среди темных мантий знакомое лицо. Эд! Уж не знаю насколько широко я засияла, но Эди рассмеялся и быстро подошел, укрывая меня не только своим пальто, но и крепкими объятьями, окунувшись в которые я вмиг забыла, как была зла на его сухую весточку.

— глазам своим не верю, ты меня обманул, Эдмунд Старки! Как тебе удается проделывать это всякий раз, ума не приложу, — охотно поддаваясь его теплым и вкуснопахнущим объятьям, — и как ты уболтал отца? Ни за что не поверю, что он согласился выпустить меня из гнезда раньше сорока.

Мы вновь смеемся, толком не обращая внимания, что мешаем спешащим волшебникам, его присутствие здесь уже в стократ лучше всех праздников вместе взятых. Пока в голове абсолютное отсутствие адекватных идей, знаю лишь то, что эти каникулы определенно станут лучшими.

Трансгрессия все еще не дается мне так ловко, как ему, в школе запрещено практиковаться в аппарации вне занятий, в моменте я теряю землю под ногами и сильнее вжимаюсь в его грудь, уткнувшись носом в горловину его свитера, дыхание сбивается, впрочем все проходит быстро и вот мы уже оказываемся в незнакомом для меня доме. В камине приветливо горит огонь, но я и не думаю разглядывать интерьер, все мое внимание приковано к молодому человеку напротив, аккуратно целующему меня вовсе не там, где следует.

— шутишь! Я ждала этой встречи сто лет и ни за что не предпочту ничего иного, — ловлю любимые губы и запечатляю на них долгий и чувственный поцелуй, пропитанный вкусом разлуки, - поверить не могу, что ты наконец рядом, письма — это отлично, но у тебя куда лучше выходит целовать меня, чем писать о любви.

Стягиваю с плеч тяжелое одеяние и аккуратно укладываю пальто на спинку кресла. Этот дом наверняка тот самый, про который Старки рассказывал раньше, дом его матери. Взгляд бегает по комнате, рассматривая и изучая, здешний интерьер давно не трогала рука человека, словно время замерло еще там, в далеком прошлом.

— мы там, где я думаю? — в глазах пляшут смешинки, вновь возвращаюсь в его объятья и целую подбородок Эда — единственное, до чего могу дотянуться с высоты своего роста, — не знала, что ты переехал сюда, ты не писал мне об этом.

Когда Эд выпускался из Хогвартса, мы пообещали друг другу сообщать обо всех новостях и переменах, обиженно дую губы и хитро всматриваюсь в океан серо-голубых любимых глаз.

— мы что, будем здесь совсем одни? Ты проведешь мне экскурсию или придется рыскать по комнатам самостоятельно?

Держу пари, меня ждет самое настоящее волшебство, ничто не сможет помешать нам насладиться этим временем вместе, а подарки родным в конце концов можно будет отправить по почте.