Руки Ливия гладкие и чистые, омытые в водах нагретой личной термы, сконструированной у него дома, спускались по зажатым запястьям рук Эвтиды кончиками пальцев, размазывая каплю сладкой композиции аромамасла, грудью принимая склонившуюся на его плечи женскую голову. Царскому лекарю не требовалось много времени, чтобы осмыслить происходящее и понять причину скованности женского тела. Ему бы польстило, если бы дело было бы только в нём, но Пеллийского не обманешь одним только дерзким взглядом, резкими речами и гордым нравом - от него не скрыть усталость Эвы, всё видит, а ценный опыт работы врачевателем простой фразой не перекроешь - в отказ от нужды отдыха не поверит.
- Слава Богу Сету, что твои ноги привели тебя ко мне в дом, а эпистат смилостивился и не стал нагружать мою любимую госпожу заботами о делах. Не пущу тебя сегодня никуда, покуда не буду уверен в том, что ты отошла от поездки.
Звучало слишком уверенно для того, кто никак не хотел препятствовать планам и жизни Эвтиды. Ливий хотел одарить заботой и согреть своим гостеприимством искренне, как никогда ещё в своей жизни не желал. Ему хотелось показать как он жил в Фивах до её появления в его судьбе... И, хотя в судьбу он не верил, это не отменяло, насколько сильно его сердце сжималось и вытанцовывало в груди от безмерной эйфории при обнаружении девушки на пороге своего дома, пусть внезапным и незапланированным визитом. Он всё равно был рад видеть её.
- Я хочу тебе показать свой дом. Я сам приезжий, но успел за проведённое здесь время обжиться. Останешься? - Шепчет над ухом, носом в густые пряди волос прячась, смакует её и такую, настоящую, без примесей дополнительного сладкого аромата, наслаждается чистотой и свежестью, в мыслях под себя подмечая, что не он один успел освежиться после поездки. Но только тело его и чисто, но не помыслы, сменяющиеся будоражащей переменчивостью, когда он, пользуясь своим положением, засматривается на открывающейся вид сверху. Взгляд его внимательнейший следит за  поднимающейся и опускающейся грудью, в зависимости от вдоха или выдоха. Он же лекарь, следит за тем, жива ли его обследуемая, и соврёт, если подумает так, на деле грязно пользуясь своим положением, отвлекая Эвтиду рассказом и демонстрацией как правильно наносить аромамасло.
Капля масла по консистенции не липкая, влажная и скользящая, стоило ей опуститься ямочку в женских предплечьях, тут же потекла вниз, куда был всё это время устремлён взгляд мужчины, но Ливий сумел её остановить, разгорячённой ладонью покрывая тело Эвтиды, не предпринимая никаких наступательных действий и не переступая границы дозволенного, трогая лишь ключицы, а не грудь - уже выглядит не столь неприлично, если не заглядывать в голову Ливия, в его мысли о том, как жалеет о содеянном, желая проследить за опускающей каплей и самому проследовать за ней.
- Ты слушаешь меня? - И только сам Ливий уже не помнил в точности о том, про что сам говорил, но судя по тому, где находилась его рука, он продолжил описывать как наносит сам себе же масло, начиная с этого места:
- И вот так, в завершение, наносишь за мочку уха. - его рука поднялась с груди и пальцы, пропитанные выбранным ею ароматом, скользнули по шеи и коснулись уха сначала с одной стороны, затем с другой.
Его нос с лёгкостью, практически невесомо, коснулся женской щеки, сравнивая исходящий запах с прошлым и сейчас. Искусственное нравилось привычнее и больше, но ему и сама Эвтида нравилась, поэтому даже подумать что-то плохое про неё не мог, довольствуясь тем, что смог принюхаться как к её натуральному аромату, так и с его маслом. Его маслом пользуется его Эвтида. Это льстило, приятным теплом проходилось по всему телу, поэтому ему не хотелось отрываться от неё ни носом, вдыхая её новый аромат у самой шеи, ни взглядом, признаваясь себе в том, насколько же она прекрасна.
- Мне приятно вернуться в так называемый дом, но во мне не было бы столько эмоций от приезда, если бы меня не посетила моя милая госпожа. - На сей раз голос мужчины раздался над её ухом не привычным бархатом, в нём отчётливо можно было услышать ту хриплость, которая возникает в голосовых связках из-за возбуждения, но это не останавливало Ливия, ведь он знал, что контролирует свои рефлексы и всё ещё не переступает грань. На его беду в своих мыслях он за этот день переступил ту самую грань столько много раз, что взбушевавшее воображение требовательно заявляло о себе, но сам же он противостоял ему, самому себе, ведя внутри себя бой, пока Эва ни о чём даже не догадывалась.