Идея сидеть с Джеймсом была до основания ужасной. Лили злится, прячет в своей злости необъятную боль: разбитое сердце. Злится легче, чем признаться — ее Северус, больше не ее друг. Она точно знает как его задеть, знает все слабые места, повторяет себе, что не опустится, не поступит как он с ней. Поттер достаточное наказание для них обоих. Северус смотрел на нее, видел как она уселась за парту Джеймса, как любезничала с его заклятым врагом, улыбалась и делилась учебником. Лили следит за подбородком, следит за тем чтобы не выдать грусть, не пялится на Снейпа слишком  уж откровенно. Хлеские, гнусные слова звоном колокола стоят в воспоминаниях, эхом отзываются в разбитом сердце. Ей хочется реветь или влепить ему столь же звонкую пощечину, узнать: ДА КАК ОН ТОЛЬКО МОГ? Лили злится, потому что иначе рассыпется на кусочки.

К своему удивлению Эванс обнаруживает — сидеть с Поттером не так ужасно. Джеймс не лезет: не спрашивает почему она дырявит пергамент острым пером, почему прожигает дыру в спине слизеренца перед ней и не поднимает руки, хотя переодически, очень раздражено бормочет правильные ответы под нос. Лили замечает спустя время, Лили потом признает, что могла быть не права на его счет, а пока бессовестно использует, ведь Северус все еще смотрит. Ей обязательно будет стыдно, может даже она признается в этом Джеймсу, но пока у нее есть ее злость и она колыхает ее, как младенца.

Джеймс и Мэри сделали всю работу. Зелье булькало, Лили видела — его цвет далек от идеала, но даже не представляла когда или где они сделали ошибку. Словно зачарованная или остолбеневшая Эванс смотрит на жижу, помешивает ее стеклянной палочкой  и сдерживается чтобы не сбежать из кабинета до звонка. Слизнорт обходит котелки, хвалит Снейпа, а Лили мутит. Не с зависти, со страху: теперь так будет всегда? Профессор цокает языком, непонимающе рассматривает Эванс, а она полагается на друзей, сказать ей нечего. За последнюю неделю она не прочитала ни строчки, смысл написанного волшебным образом не помешается в ее переполненный эмоциями мозг. Лили знатно проседает в учебе, это волнует ее столь же сильно, как и ссора. Ни ссора, ампутация.

Джеймс возмущается — она же отличница! Спасительный звонок, Лили извиняется (толи за испорченное зелье, толи за то, что намеревается бросить их без объяснений) и срывается с места. Она задыхается в маленьком подземелье, слишком близко к Снейпу, слишком больно. Быстрым шагом, потом бегом Эванс несется с замка. Потерянная, как никогда прежде. В жизни Лили царил завидный порядок: черное и белое. В основном, белое, но если и случались плохие дни у Эванс всегда был выход. Новые песни на кассетах и Мэри, черничный пирог и очаг гостиной Гриффиндор. И Северус. Она думала он будет у нее навсегда. А она у него. Сердце юной Эванс еще болит по сестре, она пишет все холоднее, пишет все меньше. Ей не нужно объяснять Северусу почему ее письма так расстраивают, не нужно рассказывать предисторию о родителях или приболевшей бабуле. Они понимают друг друга с полуслова. Понимали.

Эванс находит себя на берегу озера. Легкие жгло также как и глаза. Лили плюхается под большое дерево. Ветер гоняет небольшие волны по идеальному зеркалу озера, Лили находит какое-то подобие покоя.

Мэри находит ее быстро, Мэри, как и она сейчас, часто скрывается от мира со своими мыслями и обычно это она, Лили, находит ее под этим деревом. Мэри не знает о том, что Северус сказал ей потом, только о чем галдит вся школа. Его слов итак было достаточно, чтобы больше никогда с ним не заговорить. Подруга волнуется, она всегда путает мысли пока собирается с духом. Лили улыбается кончиками губ, сердце Эванс тает и злость уступает. Лили хлопает по земле рядом, кладет голову на плечо Макдональд и вздыхает. Она права. Мэри всегда права. Она сойдет с ума, если с кем-то не поделится.
— Я поссорилась с Северусом. — Это она уже говорила, это очевидно. - Вся школа обсуждала как он меня назвал. — Горечь по во рту не получилось сглотнуть. — А я ведь пыталась помочь ему. — Снейп во всем обвиняет Поттера и Блэка, ожидаемо. Но никто из них не называл ее грязнокровкой и его не заставляли. — Я боюсь... — Лили смотрит в даль, в ней нет смелости сказать, как есть или посмотреть Мэри в глаза. — Боюсь, что он на самом деле так думает, понимаешь? — Правда, но не вся. Тема чистоты крови для Мэри была даже болезненней, Лили не хочется говорить о Северусе плохо, не хочет чтобы Мэри думала о нем плохо или перестала с ним разговаривать. — Он просил прощения за то, что вспылил, не подумал. — В его защиту добавляет рыжая. — Мне кажется я его не простила. — И не простит.