Искусанная изнутри щека чешет продырявленную на месте семёрки десну рваной бахромой.
Джек бездумно елозит языком во рту, каждый раз упираясь в лунку с не успевшим подёрнуться корочкой кровавым озерцом, морщится досадливо, сплёвывая вместе с пахнущей железом розовеющей слюной не слишком поэтичное «сукаблять». И без того состоянием рта не то чтобы гордился - эмаль сжёвана в хлам на марафонах, напоминая о себе острой болью, стоит отхлебнуть чего-то чуть теплее забродившего на техасском солнышке пивка, с незалеченными пульпитами стерпеться чуть легче, чем с мыслями об уходящем в минус после лечения балансе на счету (ха, нашли лоха), ну, в общем, да -
Гордиться и так было нечем. Но Фрэнки, сука, оказался в умении донести простыми словами не самую сложную мысль доходчивее дона Корлеоне.
Выбитая семёрка напоминает о себе тупой пульсирующей болью на месте, где когда-то была. Без головы лошади в постели, к счастью, пока обошлось.
(Чего только в его постели не бывало, конечно, но тут, по всей видимости, боженька отвёл.)

Джек хлюпает солёной водичкой, следуя рекомендациям сердобольного студента-медика с ютуба, плюётся кровью, хмыкает в отражение («Вот это тебя потаскало, парень»), разглядывая ссадину на губе и желтеющий синяк, живописно расцветающий жёлтым ирисом по центру скулы.
Как там, знаменитый совет по заботе о здоровье американцев, не располагающих охулионами на счету - молиться?
Не хочешь оказаться в долгах - не бери кредитов.
Если хочешь идти - иди.
Ну и так далее.

Фрэнки доходчивее самого дона Корлеоне, если бы дон Корлеоне дислоцировался где-то в Северном Техасе и предал свои высокие гангстерские принципы ради торговли палёными скоростями целевой аудитории в виде босоватой богемы с определёнными претензиями, да и условия у него такие же простые, разжёванные для самых конченных дебилов, к которым Джек себя всё же ещё не причисляет - у тебя неделя, парень. В противном случае пеняй на себя, ищи себя в прошмандовках Далласа и учись художественно вязать узлы на кирпичах, которые мы привяжем тебе к ногам, прежде чем швырнём вместе с ними с моста Маргарет Хант Хилл. В последнем Джек всё же сомневается, но общий вайб улавливает - возможно, марать об него руки Фрэнки и ко не решатся, но в том, чтобы оказаться отпизженным, приятного тоже мало.
Уж чего-чего, а таких кинков у него никогда не было.

Искать бабки в таких случаях, когда бабок нет, от слова «совсем» - неизбежно пойти по пути понижения стандартов и пересмотра представлений о собственной порядочности. И вот ты сперва вроде как свободный художник и на плебейские подработки вроде разноски листовок не размениваешься, но оп, вот уже и размениваешься и вообще стоишь в костюме хот-дога на углу где-то в Даунтауне, а там уже рисуешь комишки с мохнатыми хуями фуррей, задаваясь вопросом о том, сидит по ту сторону экрана прыщавая двенадцатилетка или бородатый пятидесятилетний мужик, предлагаешь подписываться на свой онлифанс, начинаешь глотать, потому что где-то слышал, что это тоже источник белка и скатываешься по пищевой цепочке вниз ровно до того дна, где уже начинается проституция.
Ладно, до онлифанса он всё-таки пока (пока) не докатился. Но и долгов такого размера за ним ещё не водилось.

Мысль о Скотти проскальзывает почти случайно, будто бы невзначай. Джек вспоминал о нём и раньше: когда был достаточно обдолбан или пьян, чтобы пробило на сентиментальность, будучи трезвым, если вдруг натыкался на знакомую улицу, знаковое место, всю эту хуйню, которой в любых отношениях накапливается просто неприличное количество, тем более за семь блядских лет, так что напороться на неё не так уж сложно, а на забывание нужно ещё дохуя. Упоминал его как The Бывшего в разговорах по душам с лёгкой усмешкой или даже ностальгией: вот, мол, бывало и такое. Был у меня и такой. Но никогда не пытался этого призрака прошлого воскрешать.
Не звонил по пьяни, не писал обдолбанным, не гуглил «Харви Кирштейн сын» ради упоминания в третьей строчке снизу заметки на предпоследней странице Dallas Morning News и вообще вёл себя на удивление адекватно, по-взрослому.

Прошлое - оно же и должно оставаться прошлым? Да? Да?
Пизда.

Мысль о Скотти проскальзывает почти случайно и кажется глупой, залётной, но выкинуть её из головы у Джека не получается - она застревает намертво, пускает корни, обрастает мишурой самооправданий (это не дно, пока снизу есть кому стучать) и прочим скамом, чтобы вылиться в то, во что она выливается.

Как же хорошо, думает Джек, что мы не из тех ебанутых, которые при расставании друг друга везде забанили, прокляли, заговорили у бабки-гадалки на понос и нестояк до седых мудей и выжгли с общих фотографий, как мамка Сириуса Блэка выжгла его из семейного гобелена. Как же замечательно, что мы взрослые, цивилизованные и вроде как не тупые люди.
Скотти мог, конечно, тысячу раз поменять номер телефона, и в таком случае действовать придётся как-то по-другому. Долбиться, вестимо, в стеклянные двери Башни Ренессанс, сотрясая воздух экзальтированными воплями и смачными матюгами, ну или что там принято у взрослых и цивилизованных.
Но пока Джек просто долистывает контакты на телефоне до нужного имени и отправляет сообщение в одно короткое слово:
«Спишь?)»