♪ Neteta - Kissing the Shadow

---

I guess I had a luck to meet the right one
But it just happened at the wrong time
That's why I...
I'm kissing your shadow goodbye

[indent]  Представь на секунду, что ты и я это две планеты на окраинах Млечного пути, разделенные сотнями миллиардов звезд. До нас каким-то мистическим образом доносится свет друг друга, но это единственное, что нам остается. И казалось бы, что значит это расстояние по меркам бескрайнего и безграничного космоса, если свет друг друга нестерпимо бьет в глаза, а желание коснуться разъедает просоленные души? Возможно, завтра нам повезет больше, наша галактика сожмется до размеров лесного ореха как в фильме «Люди в черном» и приложив даже самое маленькое усилие, мы сможем взглянуть друг на друга совершенно по-другому, без всех этих вечно возникающих, между нами, стоп-факторов. Знаешь, я, конечно, люблю старые добрые сказки, но пока что предпочту, к сожалению, несуществующий нейрализатор. Почему-то рядом с тобой я предаю горячо любимое фэнтези и выбираю фантастику, по-прежнему полностью теряя всякую связь с реальностью.

[indent]  С тобой легко. Странно, но впервые в жизни тревога покидает мое тело, причем, наедине с незнакомцем. Когда сегодня утром я сошла с самолета в аэропорту Нью-Йорка, мне показалось, что город, да и я вся страна отвергает меня. Холодный ветер швыряет в лицо холодные капли воды, а волосы путаются даже под капюшоном толстовки. Здесь все неправильно: погода, воздух, шум, люди. Гул голосов сливается в непрекращающийся зловещий шепот «Беги», а безликие незнакомцы больно толкаются, пытаясь первыми сесть в такси. Всего пару минут назад я проклинала себя за эту короткую поезду на другой конец света, а сейчас пытаюсь запечатлеть в памяти каждую секунду с тобой в лифте. Твоя рука все еще крепко сжимает мои пальцы, и я боюсь разорвать столь невинный контакт. Почему-то все страхи, правила и здравый смысл улетучиваются рядом с тобой, пока я прокручиваю в голове твое имя, понимая, что я не смогу его забыть. Быть может, это не так уж и плохо – рисковать?
[indent]  - Чтобы ты понимал, с этими ребятами мы приехали вместе, просто Люку надо меньше пить, - я машинально пожимаю плечами, прямо как ты и едва заметно смеюсь от сего факта. - Видимо сегодня он решил поставить новый мировой рекорд по количеству выпитого алкоголя за один вечер. Не удивительно, что они не разобрали наших лиц. – Встретившись с тобой взглядом, я улыбаюсь, впервые за прошедшие сутки искренне, а чувство неконтролируемой радости от сложившейся ситуации распространяется по телу с бешенной скоростью. – Ты мог видеть меня в «Битве Титанов» или клипах Plan B, потому что вряд ли у вас популярны британские сериалы. Но дома я известна по сериалу «Молокососы». – Я отпускаю твою руку, чтобы мы оба могли накинуть на себя верхнюю одежду, стоит нам выйти из лифта и останавливаюсь возле двери. – Ты ведь тот парень с красным носом из «Доктора Хауса» и «Офиса», верно? Прости, я редко смотрю современное кино.

[indent]  Самые счастливые моменты в моей жизни происходили на кухне твоей Нью-Йоркской квартиры, а таксисты, везущие в аэропорт, видели больше моих слез, чем кто-либо в мире. Глупая музыка из колонок в гостиной соединилась воедино с нашим непрекращающимся смехом и звоном бокалов, пицца, принесенная курьером в два часа ночи – самое вкусное из того, что я когда-нибудь ела. Мы разговаривали до пяти утра и периодически молчали, глядя в окно, зная, что другой сможет понять без слов. Ты менял контактные линзы на очки, пока я неуклюже кружилась по квартире под музыку и твои глупые выкрики. Вся накопленная усталость улетучивалась в миг рядом с тобой, даже если долгожданную встречу сопровождали долгие месяцы работы по шестнадцать часов в сутки. Но стоило тебе в последний раз обнять меня на прощание, как эмоции просачивались сквозь пальцы как песок, пока ноги утопали в Сахаре. В такие моменты окончательно понимаешь, что быть с тобой рядом – это как стоять на гвоздях, пока душа пытается просочиться через кровоточащие раны. Я бы рада сойти, вот только ноги отказываются двигаться, а я сама, кажется, разучилась ходить. Каждый раз по пути, вплоть до посадки в самолет я сжимала телефон в руке и ждала, что ты позвонишь. Скажешь, что все понял и не хочешь ждать еще один год до следующей встречи, что я заслуживаю большего одного дня. Но ты не звонишь, а я – жуткая трусиха, мне никогда не хватит смелости подпустить тебя слишком близко, отчетливо понимая, что ближе, чем ты никого и никогда не будет.
[indent]  Ты – это вечное состояние dйjа vu, теплые пальцы, обхватывающие холодный бокал с белым сухим и равнодушное выражение лица. Никакого накала страстей, нет ощущения вечной любви, которая следует за нами через века, телефон на беззвучном режиме, зная, что я никогда не пропущу жизненно важный звонок. Мне не нужно искать твой взгляд в толпе, оборачиваться на знакомый парфюм и даже похожий голос абсолютно не вызывает эмоций. Ты – история, которую я запишу в потрепанный блокнот и сожгу в камине, через пару десятков лет. Я пишу тебе письма, электронные, до безумия проникновенные и искренние, но, к сожалению, только в заметках. В самолетах, машинах, в гостиничных номерах, в стенах собственного дома. Искренне верю, что однажды мне хватит смелости отправить их по адресу, но головой понимаю, что это не больше, чем самообман. Безмолвные разговоры с потолком по ночам, разбитые мечты, утопленные в стакане и сотни смазанных лиц. Я отпустила. Говорят, что судьбу нельзя изменить, ее просто нужно принять и по-хорошему – полюбить. И я приняла тот факт, что история не знает сослагательного наклонения, но продолжаю перебирать в памяти значимые моменты, будто их можно изменить. Стоит мне закрыть глаза, как я вижу часто моргающие веки при тусклом освещении, вздернутый при смехе кончик носа и темные завивающиеся волосы, которые ты никогда не укладываешь. Тебе двадцать пять, ты завороженно рассказываешь мне о том, как искрятся ее глаза в свете фонарей и как ты тонешь в ней. Я еще не ненавижу ее, но отчетливо понимаю, что внутри меня умирают разноцветные бабочки, которых настигла буря. Если я корабль, то ты водоворот, который нещадно засасывает меня внутрь, хоронит меня в пучинах океана, до которых недостает солнечный свет. Она же – скалистый берег, который разрезает твои волны, словно бумага тонкую кожу на пальцах. Я больше не вижу твоих зрачков, потому что их поглотила ее тьма. Я давным-давно отпустила тебя, потому что всякую надежду заморозила полярная стужа.
[indent]  Вглядываюсь в твое, в очередной раз похудевшее для очередной роли, лицо и понимаю, что нужно смотреть намного глубже. Всю твою боль и сомнения невозможно разглядеть лишь раз заглянув в глаза, потому что они давным-давно проникли глубоко под кожу, но их невозможно скрыть, просто отведя взгляд или обессиленно поджав губы. Ты – огромный сгусток переживаний и душевным метаний, которые пытаются вырваться наружу, а ты по привычке пытаешься их отодвинуть в долгий ящик, словно они не смогут прорваться. По правде говоря, я не могла представить, что когда-нибудь увижу тебя в подобном состоянии и как мне будет больно от этого. Да, раньше я думала, что, расставшись с Эммой ты сможешь дышать полной грудью и снова станешь тем, кого я когда-то знала – веселым, счастливым и свободным, но реальность оказалась другой. Сейчас я готова на все что угодно, лишь бы избавить тебя этого, даже заявиться на порог ее дома и исчезнуть из твоей жизни. Оказывается, самое сокровенное из моих желаний причиняет еще большую боль. – Хорошо, пошли.
[indent]  Я крепче сжимаю твою ладонь в своей и во второй раз отмечаю, насколько она ледяная, словно ты промерз насквозь, вплоть до души. Ты говоришь, изливаешь мне все то, что сидит внутри тебя уже несколько месяцев, а я сама не могу отделаться от чувства, насколько происходящее неправильно. Почему в одно лишь мгновение жизнь столь близкого мне человека рушится как песочный замок, а я не могу подобрать по-настоящему нужных слов? – Не бывает «той» или «не той» любви. Если ты любишь человека, все остальное отходит на второй план, а ты изо всех сил пытаешься сохранить это чувство. Кто-то любит тихо и молча, а кто-то крушит мебель и бьет посуду, потому что каждый сам решает, какая она – его любовь. Если взгляды обоих людей схожи, то неважно, что происходит за закрытыми дверьми, потому что они счастливы. Но на вопрос, была ли ваша история счастливой или нет, можете ответить только вы оба – вместе и по-отдельности. Но ты любил ее, это точно. – Я осекаюсь, заставляю себя сглотнуть подступающий ком и продолжаю все тем же спокойным голосом. – Вы оба любили друг друга и, возможно, до сих пор любите, но весь твой вид буквально кричал о том, как ты счастлив, что она рядом. – Заметив, что мы подходим к скамье с нашими инициалами, свободная рука начинает предательски подрагивать, а уверенность в том, что я и дальше смогу не показывать эмоции тает на глазах, когда ты говоришь, что после наших редких встреч находишь ответы всякий раз. – Может дело в том, что я просто незаинтересованное лицо, в отличие от близких людей, которые окружают тебя? Иной раз, каждому из нас сложно подумать о том, что он сам хочет, а не кто-то другой. Просто иногда нам с тобой не хватает здорового эгоизма и настоящего друга рядом.
[indent]  После твоей последней брошенной фразы мое самообладание дает сбой, а голова взрывается от не прекращающегося внутреннего крика - «Беги, идиотка. Пока не стало хуже». Я отпускаю твою руку и устало облокачиваюсь на спинку лавочки, вытаскиваю из кармана пальто пачку сигарет вместе с зажигалкой и поднимаю взгляд куда-то наверх, бессмысленно пялясь в темнеющий небосвод. – Забавно, - я прикуриваю уже слегка смятую сигарету, которую вертела в руках несколько секунд и позволяю дыму достигнуть легких, абсолютно не чувствуя вкуса. – Нет, правда забавно, потому что Бен завидовал тебе: Эвану Питерсу – востребованному молодому актеру, моему таинственному другу, чьего имени я не могла назвать даже спустя столько лет брака. Завидовать было нечему, Эван. Вечно молчаливая и хмурая жена, которая готова уехать на полгода в любую точку мира, лишь бы лишний раз не устраивать скандал. Я не ждала его дома с улыбкой и апельсиновыми кексами, не могла высидеть даже полчаса при просмотре его любимых фильмов и ненавидела совместные выходы куда-либо. Я не любила его, да и вообще не уверена, что когда-нибудь кого-то еще раз смогу полюбить. – Сигарета медленно тлеет в руках, а ветер с силой бьет по лицу, заставляя глаза слезиться с удвоенной силой. – Хочешь совет? Отключи голову, - я поворачиваюсь в твою сторону и решаюсь посмотреть в твои глаза. – Ты словно каждый раз наказываешь себя за что-то. Каждый раз, когда жизнь налаживается, ты считаешь, что не заслуживаешь счастья и сам придумываешь себе наказания, будто закапывая себя глубоко под землю. – Сигарета летит в ближайшую урну, а я обхватываю твои ладони своими руками. – Отключи голову и пойми, чего ты хочешь. Не то, чего ты должен желать, не то, что правильно и хорошо, потому что это только твои желания и никто не имеет права осуждать тебя за них. Каждый человек имеет право на счастье, каким бы оно не было, чтобы не грызло его и какие бы скелеты он не хранил в своем шкафу. Признайся себе, чего ты хочешь всем своим сердцем, но боишься в этом признаться? – Я так сильно хочу тебе помочь, но так боюсь услышать, что твое главное желание – Эмма.

Вырывай ребра, по кускам бери - потрачено
Жалко, что меня тебе недостаточно
Мои условия выжить просты
У кого-то воздух, у меня ты
[indent] Расскажи, какого это – жить, когда самый близкий человек спокойно смотрит на то, как огонь жизни угасает в тебе, словно крохотная свечка?

[indent] Ты вытягиваешь длинные худые руки, обессиленно падаешь лицом на колени и шепчешь имя во всепоглощающую темноту.
[indent] Пит.
[indent] Ты произносишь раз за разом его имя, словно мантру, и умоляешь не уходить; вспоминаешь отражение опавшей листвы в его карих глазах и звонкий мальчишеский смех. Прячешь давным-давно купленный подарок на его день рождения в прикроватную тумбочку и точно знаешь, что не отважишься вручить его лично. Беззвучная истерика парализует легкие, отравляет разум, высасывает душу успешней стаи дементоров. Потому что «Поцелуй дементора» кажется пустяком перед осознанием того факта, что ты больше никогда не сможешь коснуться его руки.
[indent] Тебе всего шестнадцать, а ты уже сдалась.

[indent] Детские воспоминания, связанные с ним перестают вызывать трепет, становятся верными спутниками морального опустошения и хождения по необезвреженным минам. После него ничего не страшно. Ты не плакала, когда уходила от парней, теряла подруг, проигрывала распределение ролей раз за разом, даже разочарование в глазах родителей не ранило эфемерную душу. Запах жасмина сменился на морозные ягоды, глаза перестали гореть от предвкушения следующего дня, а губы все чаще складываются в ровную тонкую линию вместо улыбки.
[indent] Он называл тебя Айс. Он видел наперед. Его маленькая Айрис давным-давно окончательно разбилась, остались лишь ледяные горы, что при виде него дрожат.

[indent] Ты всматриваешься в его опущенное лицо и сглатываешь, пока он что-то заинтересованно записывает в блокнот. Какой бы сильной ты не старалась казаться, какой бы каменной броней не обрастала – сердце, что обычно стучит как бешенное, останавливается при одном его упоминании. Завидуешь Лили и Римусу, пишешь ему письма в два часа ночи и развеиваешь пепел, оставшийся от них. Поверить ему, как наложить спасительный бинт на кровоточащие раны. Вот только ты уже заковала себя в рыцарские доспехи, что не получится снять. Глупо. Бессмысленная трата марли.
[indent] Все это время ты убеждала себя в том, что отпустила его. Все это время сама себе нахально врала. Между сердцем и разумом у тебя всегда одна и та же война.
[indent] Ты не перебиваешь. Пытаешься запомнить каждую фразу, интонацию, ужимку и даже только намечающуюся морщинку на лбу. Смотришь, слушаешь и ненавидишь себя. Знаешь, что он всего этого не стоил, знаешь, что он в любом случае рано или поздно опять уйдет, но если сейчас он просто протянет тебе руку – это тебя хотя бы частично, но исцелит. Никакого интервью не было, никакой статьи о театре не заказано. Он просто хотел опять тебя позлить, сломать и, забрав очередной кусочек, оставить самостоятельно воскресать. Всего его вопросы – очередная попытка вырвать с корнем временные заплатки, разрушить хрупкое равновесие, почувствовать себя для него чужой. Его глаза холоднее концентрации нескольких Антарктид, а на душе, как сказали бы все твои близкие, одна сплошная гниль. На месте старых трещин никогда не вырастет что-то более прекрасное, чем обычная сухая трава.
[indent] Само осознание того факта, что он был в театре и наблюдал за тобой, зарождает внутри тебя крохотную искру - надежду, но такую мимолетную и блеклую, что ты подавляешь желание уголков губ вздернуться вверх и глазами пытаешься пересчитать каждую царапину на старом дубовом столе. К нелюбимым тоже приходят, к ненужным точно также возвращаются при крайней необходимости. Для него ты ежеминутная слабость, отголосок прошлого, попытка заполнить образовавшуюся пустоту, возникшую в результате взросления друзей. Для него ты замена синего грузовичка, что был потерян им в пятилетнем возрасте; отголосок счастливых летних дней, что так необходимы взрослым в ноябре.
[indent] Он просто замерз. Ты ему не нужна.
[indent] Из бессмысленного самобичевания тебя вырывает его вопрос, что замораживает похуже Глациуса. Ты прикрываешь уставшие веки и сцепляешь пальцы в глухой замок на затылке.
[indent] Воспоминания сменяют друг друга, словно кадры старой черно-белой киноленты, в ушах застревает громкий хруст зажеванной пленки. Вы словно в немом кинофильме. Ты не умеешь просить остаться, он не видит в своих поступках ничего плохого. Ты боролась со своими демонами, отказывалась терпеть полумеры, компромиссы, ненужные остатки времени; он выбирал вечно не тебя, хлопал дверью, не попрощавшись, запирал дверь на замок и вечно терял их запасные дубликаты. Усмехался немым мольбам, толкал в коридорах и закатывал глаза при виде очередного сопливого романа в руках. Ты же искала оправдания, штудировала библиотеку на предмет рассеивающих чар, гордо задирала голову и била учебником по голове. Вы перестали быть Питом и Айс еще на первом курсе, сменили любимые цвета на факультетские галстуки и делали вид, что не знали друг друга до первой совместной осени.
[indent] Ты всегда знала ответ на этот вопрос. Потому что ответ ни что иное, как…
[indent] - Ты, - тихий голос тонет среди смеха компании через пару столиков от вас и, ты выдыхаешь весь воздух из легких, совершенно позабыв, как дальше дышать.
[indent] Ты это сказала.
[indent] Не важно, что он не услышал.
[indent] Не важно, что он никогда не узнает ответа.
[indent] Ты это сказала.
[indent] Все эти восемь лет тебя убивал он. Детская дружеская привязанность вымывала кальций из организма, рассыпала и без того хрупкие кости, впрыскивала ботулин в кровь и разрушала нервную систему. Ты верила, что однажды он поймет, однажды ты это переживешь, однажды тебя отпустит. Детские травмы самые опасные, ведь железный штифт вокруг скелета никогда не заменит свою собственную опорно-двигательную систему. Ты больше уже никогда ни за кем не побежишь. Ты больше не сможешь.

[indent] Когда он встает из-за стола и протягивает тебе свою ладонь, ты впиваешься взглядом в его лицо и понимаешь, что видишь в его дьявольских глазах полыхающий мост за вашими спинами. Ты не можешь. Ты не готова.
[indent] - Подожди меня у выхода, я схожу за пальто, - выпаливаешь ты и, быстро вскочив со своего места, уносишься в подсобку, запирая за собой дверь на замок. Смотришь остекленевшими глазами на старое кремовое пальто и пытаешься успокоить предательски подкашивающие колени. У тебя нет больше права на ошибку.
[indent] Застегнув пальто на все пуговицы и выйдя обратно в зал, ты смотришь на одиноко стоящего Петтигрю у выхода и, наконец, принимаешь единственно верное решение.
[indent] - У тебя осталось всего пятнадцать минут и один вопрос, - произносишь ты, толкая перед собой дверь, предварительно сжав его холодную ладонь в своей руке.

Сколько там тебя осталось, Пит?

Солнце больше никогда не жди
Все эти мысли в голове — дожди
[indent] Туманный Альбион. Запах сырости, вечно промокшее пальто и ветер, что швыряет ошибки в лицо, наслаждаясь людской растерянностью. Лондон, кривые бледные лица маглов, скучающее выражение лиц магов, излишне худые дети и шум, что вызывают тошноту. Пестрящие вывески магазинов, зашуганные эльфы и пугающие своей омерзительностью гоблины в банке. Венузия ненавидит Лондон. Она хочет назад, но едет домой.

[indent] Венузия Миллисент Гамп – имя, что на самом деле приговор. Слишком громкое для маленькой девочки. Для одной из двоих. Она вспоминает себя шестилетней, хохочущей до одури смешной. Рыжие волосы, бережно заплетенные домашним эльфом в косы всего двадцать минут назад, вновь растрепаны, а веснушки, рассыпанные по телу, складываются в единый нерушимый узор. Друзья отца называют ее прекрасной юной леди и треплют за румяные щеки, пока вновь не отвлекутся на второго, более значимого отпрыска великого Лорда. Она закатит глаза, незаметно высунет язык и убежит. Неправильная дочь, но пока еще хорошая сестра.

[indent] Винни, как называл ее только брат. Сбитые коленки в кровь, дюжина костеросток под гипсом на левой руке и бесчисленные ссадины на руках. Она обнимает его за плечи, пока еще не уступая ему в росте и таскает с кухни для него еду. Подбивает излишне добрых эльфов на очередную авантюру и отказывается петь во время занятий. Доводит гувернантку до истерик, спорит с отцом на ненавистном французском и засыпает с видом на Ла-Манш. Вечно спит не в своей постели, сбегая из комнаты брата только под утро, клюет носом под его неуверенное чтение и набивает рот отвратительной лакрицей. Любит его до одури и не верит ушам, когда им объявляют, что их скоро разлучат.

[indent] Рыдает по ночам, впивается пальцами в ставшую огромной ладонь и боится моргнуть, словно он растает в смоге вокзала, а она не успеет сказать главного. Она и правда не успеет, но будет писать ему письма несколько раз в неделю, мелким почерком рассуждая о скучных уроках и сальных волосах Северуса Снейпа, черствости родителей и новых заклинаниях. Никогда не говорит о главном, но уверена, что он чувствует. Ненавидит мать за слабость, выжигает отца из сердца за черствость и отстраняется, насколько возможно. Бунтует, задевает самовлюбленных однокурсников, что кичатся своей чистокровностью и боится привязываться. Другие не заменят брата, не смогут даже сравниться с ним; по крайней мере, пока он сам неосознанно от нее не отстранится.

[indent] Эверетт, наследник, будущий великий Лорд, но все еще старший брат. Она перестанет навязываться после третьего курса, но все равно ждет его, прикусывая перепачканные в чернилах ладони. Молча слушает бесконечные тирады о Дурмстранге, друзьях, запрещенных заклинаниях и больше не узнает его. Кивает, с течением возраста все реже перебивает и сбегает на каникулах из дома. Ей не хотелось взрослеть. Берет самокрутки без спроса, просится на ночевки к подругам по школе и перестает спорить. Бессмысленно. Искренне будет радоваться его переводу в Хогвартс, но никогда не признается об этом в слух. Пожалеет, расскажет обо всем, что знает о школе и перестанет ждать. В шестнадцать юному Эверетту Эддарду Гампу нужны дурмстрангские друзья, а не родная сестра, хотя нить уже практически рвется.

[indent] Пускает назад, прячет нитку в карбоновый футляр и учится заново доверять шаг за шагом. Крепится, гладит по волосам и закатывает глаза, когда мать пишет письма с просьбой повлиять на брата. Эверетт не слушает никого. Он не открывал дверь будучи ребенком и тем более не откроет ее став взрослым. Расцветает, с непривычки огрызается, чувствуя ставшую непривычной защиту, и, наконец, выдыхает, чувствуя затвердевание зыбучих песков.

[indent] Но все равно не приходит, когда не знает, что делать дальше.

[indent] Что делать, когда больше не вывозишь? Чистокровное общество вызывает головную боль, разговоры с родителями о будущем – тошноту; это жизнь Эверетта, не ее. Венузия Гамп должна выйти замуж, нарожать детей, опускать взгляд и подавать руку в перчатке для очередного омерзительного поцелуя. Венузия Гамп – будущая благочестивая леди, образец послушания, закрытый рот и отсутствие амбиции. Венузия Гамп – безжизненная картина.

[indent] Венузия Гамп отрекается и бежит.

[indent] Хлопает дверью, говорит прямо, с вызовом, усмехается и больше не юлит. Нашли жениха? Пусть ждет. Ее ждет стажировка в Министерстве Магии? Да пусть оно хоть сгорит. Друзья не имеют веса, семья – бессмысленный условный рефлекс, а Эверетт, как обычно, не поймет. Уезжает утром, сухо целует щеки и не поднимает глаз. Знала, что пресловутая гордость не позволит ему подойти и хоть что-то сказать, что уж говорить про столь необходимое для нее объятие с его стороны. Он просил остаться, но она не смогла.

[indent] Устала от боя с самой собой.

[indent] Франция, Италия, Германия и Португалия напоминают о доме, впрыскивают желчь в кровь, заставляют бежать и писать. Новый город – старые эмоции, зажевывание нудной пластинки и поклоны при произнесении фамилии, что режет собственные уши. Утерянный порт-ключ, отсутствие его ответов и губительное ощущение вины, что разрывает сосуды, перекрывая доступ мозга к кислороду. В дороге приходит осознание того факта, что детское обещание больше ничего не значит. Они обещали поддерживать друг друга? Он даже не подошел. Обещали быть всегда вместе? Он перестал отвечать на письма уже давно. Обида сжирает, желание вернуться растет с геометрической прогрессией, лицо отца снится в кошмарах - предвещает бессмысленную жизнь, а чувство вины преследует по пятам. Она ведь в первый раз выбрала себя.

[indent] Лишь Кордова влюбляет, заставляет выдохнуть и остановиться. Винни снова рисует, не лица – пейзажи, пачкает руки в пастели, прорабатывает фон переставшей быть ненавистной акварелью и улыбается. Танцует на улице, поет для подсевших к ней за столик прохожих, не называет имени и слушает чужие рассказы. На целую неделю влюбляется в немца, что гостит у тетки, что живет по соседству, даже не переживает, что, возможно, не над тем смеется. Там не чувствуется приближение войны; людям плевать, кто она, чье имя носит и сколько у ее родителей денег. Первый раз благодарна родителям за знание нескольких языков, скучает по слишком эксцентричной и грозной мадам Ксип, пишет очередное письмо брату и друзьям, оставляя на письмах отпечаток нового оттенка помады, что, по ее мнению, больше не желтит ровные зубы.

[indent] Наконец-то знает, чего хочет. Семья говорила, что ее имя – ответственность, показатель силы и амбиций, что рано или поздно дадут о себе знать. Венузия Гамп хочет сама решать, как ей жить. Она больше не хочет слушать о том, как ей поступать, кого любить и улыбаться по отцовскому приказу, чей тон раньше пробивал до костей, заставлял жмуриться до звездочек перед глазами и ледяной корки на позвоночнике. Приобретенный с годами иммунитет. Эверетт считал, что она слабая, что не сможет без него и дня, а палочка в девичьих руках не создана для борьбы. Усмехается собственным мыслям, получает доступ в старую заброшенную библиотеку и спустя столько лет все-таки находит интересующую ее тему. Изучает темную магию, разглядывает иной раз слишком уж замудренные чертежи за бокалом вина и выбрасывает неудобные, но угодные статусу благородной леди платья. Облачается в лавандовые широкие брюки и возвращается домой.

[indent] - Мисс Гамп, мисс! – голос, что больше похож на писк, раздается быстрее, чем она опускает взгляд вниз и видит возле себя кажущегося необычайно маленьким домовика. – Вас уже все ждут, мисс!

[indent] - Римми, все в сборе? Где Эв?

[indent] - Ваш брат у себя. Он... - она не дает ей договорить, трет уставшую от очков переносицу и отмахивается от эльфа, не нуждаясь в заикающемся продолжении и виноватых взглядах запуганного существа. Удивительно, но иногда складывается ощущение, что даже погода реагирует на его настроение, отравляя темные тучи ядовитой злобой.

[indent] Через каких-то несколько минут она вынуждено нацепит на лицо полуискреннюю улыбку, обнимет отца, не прилагая особых усилий и не сможет отвести взгляда с пустой лестницы, на которой совсем недавно стоял старший брат, что не сказал ни слова. Знает причину, но все равно не может перевести глаза на взмахивающую руками мать даже через силу.

[indent] - Maman, papa, вы оба заслуживаете того, чтобы я выслушала целую тонну вашего возмущения, но я была бы признательна, если бы мы отложили данный разговор на вечер. Я не спала несколько дней и валюсь с ног, - произносит Винни, не заботясь о том, что чета Гампов превосходно чувствует ложь. Она выслушает все, но точно не сейчас. – Прошу меня извинить.

[indent] - Не думай, что тебе удастся избежать данного разговора. Ты очень нас разочаровала, Венузия, - голос отца раздается словно через толщь воды, кажется глухим и неважным. За этот год она перестала его бояться.

[indent] Она медлит, молча наблюдает за тем, как отец скрывается за дверьми своего кабинета, а мать отправляется раздавать указания эльфам по поводу сегодняшнего обеда. «И как вам только не тошно от самих себя. Бесконечный день сурка и уныние, возведенное на пьедестал». К Моргане их всех. Ей просто надо поймать его домовика. Проводит кончиками пальцев по перилам, но упорно не поднимается по лестнице, чтобы не выдать себя скрипом половиц.

[indent] - Эй, Фрэнки. Перенеси меня к нему. Не надо смотреть на меня таким испуганным взглядом. Мы оба знаем, что он в жизни тебя не накажет. Перенеси меня, - произносит и сама не понимает, откуда появилась эта сталь и уверенность. Возвращаться было страшно, но видеть его – жутко. – Немедленно.

[indent] Первое, что она видит после перемещения – свет, что вскользь льется по ковру, идеально заправленную постель, но не его и ежится от ветра, что дует в приоткрытое окно неосвещенной комнаты. Лениво провожает взглядом быстро ретирующегося эльфа и делает один небольшой шаг в сторону его спины, все еще пожирая глазами пол. Ей нужно десять секунд, чтобы понять, что делать дальше, но уже через пять она сорвется на бег и прижмется своим лбом к его идеально прямой, ставшей еще шире за минувший год, огромной спине.

[indent] - Прости.