Левиафан. Олицетворение хаоса, как разбушевавшийся шторм в водах Атлантического океана. Его злость и его ненависть к тому, кто его создал, стали причиной становления тем, кем он есть сейчас. Он не пытается и не собирается копаться внутри себя в поисках частички чего-то хорошего, что у него когда-то — в начале времён — было. Это хорошее он оставил двум своим родственникам. Морской хтон вобрал в себя понятие гордыни в самом его естестве, и те, кто знаком с ним, должны знать об этом. Змей, в первую очередь, думает о самом себе и всегда свои планы строит исходя исключительно от своих собственных, по большей части, морально-духовных предпочтений, коими и является его высокомерие.

Именно поэтому Левиафан привык всегда добиваться того, чего он хочет. И в большинстве случаев он получает желаемое. Не только потому, что он в принципе не боится последствий в виде угроз и попыток его убить: его банально невозможно убить, кроме как самим Создателем. Но и потому, что не всего можно добиться силой. И даже в этом отношении морской змей научился действовать по особому за всю свою жизнь и с момента появления первого человека на Земле. Многие смертные были обмануты или соблазнены хтоном ради того, чтобы тот смог получить желаемое. Однако, для Левиафана особую категорию составляют другие божества, с которыми куда интересней "играть". Чего уж говорить о таких же чудовищах, как и он сам.

При этом змей морской не строил никаких иллюзий и поэтому поводу тоже. Конечно, по духу они все были ближе всего к нему, так как у многих из них была не самая завидная судьба, да и их просто напросто считали чудовищами, как псов, коих следовало бы усыпить. Яхве, по всей видимости, руководствовался именно этой логикой, создавая Левиафана. Однако цели зверя морского стоят для него на первом месте. Моё "Я" — в приоритете. Но и было бы не справедливо считать, что змей не может испытывать настоящих чувств по отношению к другому. При этом грань между этими самыми чувствами и его истинными целями для любимого "Я" настолько тонкая, что различить её может только сам Левиафан. И эта грань всегда будет ближе к его "Я".

К его счастью, денег было всегда в приличном достатке, иначе пришлось бы делать очередной подход только через какое-то время. И через какое-то время ему совсем не хотелось, ведь воспоминания об их давней встрече постоянно всплывали в его голове, вызывая приятные чувства ностальгии. И те самые настоящие чувства. Даже несмотря на то, что у него вновь созрел очередной план потешить свою гордыню, это не отменяет того факта, что какая-то его часть хочет вновь хотя бы просто побыть рядом с ней. И эта та самая грань, которую Левиафан за огромное количество лет выдрессировал так, что для тех, с кем он общается, не понятно врёт он или же говорит правду.

— Как пожелаете, прекрасная, — змей подзывает бармена и заказывает сразу два коктейля, чтобы и самому опробовать сей напиток на вкус, после чего прикладывает карту к терминалу для оплаты, — Положусь на Ваш вкус. Уж больно мне захотелось попробовать. Не пробовал ещё.

Запах. Он его чувствует. Он практически не изменился с их последней встречи. А ведь тогда ему было очень хорошо с ней проводить время, зная, что совсем скоро он добьётся своего. Это как видеть настолько приятный сон, что даже просыпаться не хочется. Но всё "хорошее" когда-нибудь заканчивается, и змею хотелось бы повторить это "хорошее". Он уже знает, какое место можно использовать для такого случая. Но сначала — Сфено. Без неё всё будет совсем не то, как хотелось бы. Она — главное украшение его замысла. И в очередной раз мысли Левиафана пересекают раз за разом ту самую грань.

— Пока нам несут напитки, расскажете мне, как проходит Ваш вечер? Может быть, о чём то думаете? — о чём лучше не говорить, — Не поверите, но Вы мне кажетесь знакомой. Как будто мы с Вами уже виделись, — Левиафан немного торопит события, но сейчас чувства взяли верх, хоть и ненадолго, — Если желаете, то мы можем потанцевать.