он не знает, в какой момент всё пошло наперекосяк. суровая взрослая жизнь? дерьмовый подростковый возраст? безбашенное детство или сам факт его рождения? эйдан не может найти себе место в этом мире — мечется, пробует, разочаровывается.
проще винить кого-нибудь... другого. родителей [хм, нет, у него полная семья, не вариант], окружение [тоже нет: эйдан слишком независим, всегда сам принимает решения]. что там ещё осталось?
вообще-то, он спортсмен. был когда-то. тот самый игрок футбольной команды, пользующийся популярностью у противоположного пола, не обременяющий себя чем-то серьёзным и постоянным. по закону жанра, такие парни — полные мерзавцы. мюррей будто изначально не планировал разрушать чью-то картину мира.
эйдан не собирается жаловаться на жизнь —  у него всё прекрасно. ему никто не нужен, потому что так проще. оказалось, что стоит отключиться от реальности, научиться избегать нравоучений, и жизнь заиграла новыми красками. психоделическими, словно огромное цветастое нефтяное пятно, надоедливо мерцающее перед глазами.
сам отсекает все связи и отношения, которые так или иначе пытались вернуть на плато адекватности и трезвости. эйдан — разочарование. он видит осуждающие взгляды родителей. старший сын должен стать примером, защищать сестёр, создать известность своему имени и всё такое, поддерживать на плаву добрые слухи о своей фамилии.
должен должен должен должен должен должен
пошли к чёрту, он никому ничего не должен.
единственное, что становится интересным — эмоции. он становится зависимым. адреналин заставляет чувствовать себя живым. он достаточно безрассуден — прыгал с парашютом, летел с горных склонов лыжных трасс, погружался на глубину с подводным оборудованием, занимался сексом  с размалёванной девицей в туалете бара без презерватива. у него нет тормозов, серьёзно.
было бы здорово, если бы он рос как сорняк, сам по себе, никого не разочаровывал своим существованием. эйдан понимает, что ему просто стоит перестать творить дичь, взяться за ум [который у него всё-таки есть] и на него будут смотреть по-другому. но эти минуты просветления теряются за привычным образом жизни тусовщика и ощущений бэд трипа.
ощущение реальности становится эфемерным, хорошо и плохо смешиваются в одно хрен знает. потому что становится сложнее балансировать между кайфом и передозом.
может, стоит податься в священники? они там точно что-то принимают. святой отец, я согрешил. к угольно-чёрным волосам подойдёт чёрная ряса? а можно не отказываться от геля для волос? главное, выдайте белую колоратку.
эйдан прыснул от смеха, потирая пальцами уставшие глаза. мюррей мотает головой, пытаясь вспомнить, в какой момент задумался о чёртовом боге. а они там правда всех прощают? а в кадило можно упаковать шмаль?
х х х

он скатился по стене, чувствуя, как бросает в пот, как ноги становятся ватными, а страшная стена позади, с оторванным у пола куском обоев, кажется самой надёжной опорой в его проёбанной жизни. эйдан не издаёт больше ни звука, лишь часто-часто дышит и пытается стереть капли пота, раздражающе-медленно стекающие по лицу. потом совсем бросает это дело, позволяет им очертить вздымающийся кадык.
эйдан жадно ловит ртом воздух — в носу противно саднит от недавно занюханного мета, который уже не приносит чувство эйфории. вся лёгкость и бодрость вмиг стали такими  т я ж ё л ы м и. просто неподъёмная ноша! ох, блять, в какой момент стало так плохо и ясность сменилась усталостью?
тяжёлые вздохи не приносят облегчения — вся квартира пропитана шмалью. будто она всегда тут была. белёсый дым не рассеивается, ему некуда выйти. [он здесь навечно] дышишь — уже накуриваешься. в ушах херачит бит хрен-знает-какого-трека. громкая музыка всегда помогает словить то самое ощущение.
дымка рассеивается, сквозь неё в комнату входит женский силуэт. такой до боли знакомый и родной. нет. не сейчас.
он не понимает, голос гвен звучит в голове или наяву? лучше в голове. сейчас он немного не в том состоянии. ему нужно на воздух.
но глаза закатываются, и всё тело противится одной лишь мысли о том, чтобы встать. деревенеет, тяжелеет.
эйдан чувствует, как быстро и тяжело бьётся сердце. будто вот-вот выскочит из груди. он с силой стискивает пряди волос трясущимися пальцами и снова откидывается, припечатывая себя затылком к стене.
— сестрица, слышу тебя как наяву.
гадство, ругается тоже не как в фантазиях.
— гве-е-ен, — с пьяной не от алкоголя улыбкой тянет мюррей, пытаясь сфокусироваться и понять, что происходит.
ну конечно, родная сестра не могла причудиться в такой момент.
— может, мы поговорим завтра? или через неделю, — он всё ещё не может сфокусировать взгляд, но снова слышит собственный хохот, — сейчас я спущусь на улицу, отдышусь... — а дальше чёрт знает. кончилась доза, нужно взять ещё. чуть-чуть продлить ощущения.
цепкие пальцы хватаются за край стола, но вместо того, чтобы подтянуть себя наверх, эйдан опрокидывает стол, снова плюхаясь на пол безвольным овощем. на пол летят наполненные пепельницы, водник, стопка каких-то бумаг и едва собранный кальян, тут же разлетевшийся по частям.
попытка номер два. мюррей хватается за вертикальную трубу батареи, пошатываясь на трясущихся ногах. в полной решимости покинуть квартиру.