[indent]Первым было: «Но Его Светлость!». Затем: «Там люди!». Уже потом: «Моя книга!». Только напоследок: «...и мой Глаз Бога!».

[indent]Но сопротивление было бесполезно; со всей форсирующей заботой Люка Теа сдаётся и прекращает жалкие попытки сколько даже не вырваться, а хотя бы выказать недовольство. То и дело оглядываясь, она позволяет увести себя прочь из подземелья. По мере того, как они поднимаются на этажи выше, в пространстве вокруг, — а следом и в лёгких, — появляется воздух. С тяжелеющей в конечностях истомой кровь вновь разгоняется в теле, а суетливая мысль выбирается совестливо из подсознания. Неудача. Система уравнений решения не имеет.

⁂

[indent]Одни стражи сопровождали длинные, шатающиеся тени заключённых. Они плыли по извилистой, сложной системе коридоров Меропида. Другие осторожно транспортировали носилки, на которых лежали истощённые болезнью тела. Стены лазарета, обшитые плотными листами металла, казались прибежищем спокойствия среди хаоса, но за тяжёлыми дверьми царила суматоха. Медсёстры в белоснежных фартуках, украшенных крестами и сердцами, суетились меж кроватей, разнося склянки с зельями и компрессы, впитавшие в себя эссенцию лечебных трав.

[indent]Как только люди с носилками переступали порог лазарета, мелюзины тут же подбегали, помогали осторожно перекладывать больных на постели, устланные белоснежными простынями, и принимались за свою тяжёлую, методичную работу без права на промедление, сомнение и испуг. В воздухе витали ароматы спирта и мирры, которые смешивались с запахом свежего льняного полотна, впитывающего кровь и пот. Свет ламп, наполненных тёплой Усией, омывал комнату мягким и успокаивающим сиянием.

[indent]Среди прочих медсестёр, разумеется, выделалась одна особенная —  Сигевин, чьи руки, как говорили, могли исцелить любого в этой крепости. Она опускала крохотные ладони на лбы, прощупывала запястья, вслушивалась в сердца, а затем точно выписывала микстуры и уход — лечебные капли живительной энергии падали на израненные тела, заживляя места уколов, промывая царапины, возвращая силу. Подобно капитану корабля во время шторма, она успевала раздавать указания медсёстрам, подключать к работе освободившихся стражников и вместе с этим заботиться о больных.

[indent]В этот раз, когда двери лазарета распахнулись, чтобы впустить новую партию больных, взгляд Сигевин встретился со взглядом другой сотрудницы крепости, чьё лицо не выражало ничего, кроме отчаянной тревоги. Сигевин только лишь кивнула Теа, словно передавая часть своей невидимой силы, и та, казалось, пусть едва, но выдохнула.

⁂

[indent]Сну Теа не сдалась. Хотя бы покою уступила нехотя. Она приняла лекарство. Она немного полежала. Села в постели, подмяла подушку и обняла, чтобы, частично спрятав лицо, наблюдать за происходящим в лазарете, не мешаясь медсёстрам. Она ни на секунду не могла закрыть своих глаз, словно там, под веками, ещё оставалась чёрная, тягучая субстанция, способная утопить жалкую иллюзию безопасности в тот же самый миг, как хоть капля попадёт на радужку дрожащего глаза. Моргала до слёз редко, с подкожным чувством, что миг тьмы — и мир кругом вновь рухнет в жуткое подсознательное подполье реальности.

[indent]Когда обильное питьё и тепло привели её в чувство, а тело не покидали лишь чувства разочарования в себе и периодической тошноты, Теа всё-таки поднялась на ноги. Она допытывала мелюзин — с чем помочь, что делать, а на все строжайшие рекомендации вернуться назад в постель уверяла, что чувствует себя много лучше, а уж приуроченная к какой-либо пользе точно мигом будет полностью восстановлена. В конце концов Сигевин уступила, но, разумеется, со своим умыслом, иначе не быть ей старшей сестрой: она, повторно осмотрев Теа, решила разрешить ей помочь с заполнением бумаг. Сигевин ясно понимала теперь природу недуга в Меропиде и самые страшные из его последствий, а потому рассудила, что за кабинетной работой болезная сможет отвлечься от тревоги, успокоиться, а уж под присмотром медсестёр ничего теперь не случится. Главное — пить побольше горячей воды...

[indent]Как сторговались — Теа осталась в постели, даром что с бумагами и карандашом. По-настоящему ответственного ей не поручили, но инвентарные расчёты заполнить дали вместе со всеми выписанными за неспокойный вечер рецептами. Так Теа и застал Ризли: та не сразу не заметила появление посетителя, слишком сфокусированная на закреплённом на планшете листе бумаги перед собой. Поэтому, когда она подняла взгляд, её как никогда бледное лицо казалось растерянным, и лишь через чуть неловкую паузу Теа отреагировала, отобразив у себя в голове то, что произнёс Ризли.

[indent]— Хвала Архонту, — выдохнула она и прижала ладонь с карандашом к тяжёлой от смутного сердца груди.

[indent]Ещё некоторое время она молчала, обдумывая подходящие слова. В этот момента она отвела взгляд, чтобы не столкнуть свою тревогу с беспокойством Ризли, — ни к чему хорошему и понятливому это привести никак не могло. Теа даже отложила планшет в сторону и положила ладони, сцепленные, на одеяло, и произнесла тихо, но на удивление спокойным и рассудительным тоном:

[indent]— Знаете, я и сама думала извиняться перед вами. Но затем я начала рассчитывать, что вы можете ответить, вопреки моим собственным сомнениям. Если я правильно полагаю, самым тяжёлым сейчас является вопрос «Что можно было сделать лучше или иначе, чтобы этого не допустить?»

[indent]Теа выдержала небольшую паузу, достаточную для того, чтобы, наконец, закрыть глаза, покрасневшие и опухшие. Долгожданный покой в темноте, статичной, пустой, условной — нужной, чтобы отдохнуть мыслям и взгляду.

[indent]— Дужье частично прав: в ваших руках сосредотачиваются все ресурсы и информация крепости, и помимо того, что это огромная ответственность, это ещё и источник огромных возможностей. Но он катастрофически недальновиден и узколоб в том, как этими возможностями распорядиться.

[indent]Последние слова Теа, нахмуренная, произнесла так возмущённо, а затем с наивно обиженной злобой сжала в ладонях одеяло и даже стукнула кулаками о свои ноги. Сердитая, она тяжело вздохнула, но продолжила уже собраннее:

[indent]— Ваша власть, помимо всего прочего, открывает возможности для других людей, а так же является источником вдохновения. Я выбрала вмешаться в дела этой группы по вашему примеру, хотя бездействие, очевидно, было проще и безопаснее. Жалею ли я о своём выборе? Нет. Откажусь ли я от следующей возможности принести пользу? Нет. Буду ли я бдительнее в следующий раз? Я постараюсь.

[indent]Она сделала то, что делала лучше всего: непонятный, необъятный поток собственных чувств и переживаний, слов и таких же неясных эмоций герцога, всё это разложила на воображаемой доске перед собой, отсортировала, привела в порядок, расписала в разные системы переменных и логически соединила между собой причинно-следственной связью сквозь события. Общее информационное поле и логика помогали выражать её собственные переживания, но, что самое главное, принять и оправдать другие, дать им смысл и доступный ответ. Система уравнений, наконец, была решена.

[indent]— Поэтому я не приму ваших извинений, потому что в них нет никакой необходимости. Надеюсь, вы позволите мне такую наглость, — Теа, наконец, обернулась на Ризли и виновато улыбнулась.