«Холодный осенний дождь смоет кровь врагов с твоего доспеха, но он никогда не сможет смыть следов, что оставят убийства в твоей душе».

Шимада обратил свой взгляд к ночному небу. Лишенное звезд и совершенно безоблачное, без каких-либо намеков на столь желанный им дождь. Ночной небосвод представлял собой не более, чем темное, лишенное красок покрывало в тон душе киборга.
Перепачканный чужой кровью, он словно стальной демон стоял средь кучи трупов некогда бывших товарищей. Замерев, будто бы статуя он не решался пошевелиться, боясь потревожить ночную тишину. Время словно остановилось и весь мир вокруг вымер, оставив киборга наедине с чудовищами трапезничающими остатками его души.
Острие клинка сведено вниз, взгляд же обращен вверх. Шимада не замечает, как верное оружие со звоном падает наземь и осознает это лишь спустя несколько секунд. Смотря вниз, он наконец видит результат своей работы в полной мере.
Десятки тел здесь. И несколько сотен в замке. Словно крик, в голове раздались последние слова одного из старейшин, что теперь лежал в паре метров от него:
- Это… Это ведь ты, Гендзи… - успел промолвить он, прежде, чем лезвие меча со свистом лишило якудзу жизни.

И так было со всеми. На протяжении последних двух часов, меч исполнял дьявольскую симфонию, пируя чужими жизнями. Лезвие впитывало боль и агонию, наслаждаясь страхом и питая тем самым не только себя, но и демонов, что глубоко поселились в сердце Шимады.
Он не чувствовал сожаления или раскаяния. Не испытывал сочувствия. Не внимал просьбам о милосердии. Киборг наслаждался каждой секундой кровавой расправы, целиком и полностью отдавшись своим первобытным инстинктом. Тяжело ли было признавать это?
В данный момент Гендзи не мог ответить на этот вопрос. Мужчина попросту наслаждался побоищем, в которое переросло его задание – «Уничтожить весь клан Шимада».
Узнав многое, он не испытывал сочувствия, да и рука его не дрожала, четко и методично исполняя поставленный перед ним приказ. В каком-то смысле, он даже испытывал удовольствие обрубая все свои связи с прошлым. К тому же, ему хотелось отомстить собственному клану за ту судьбу на которую они обрекли его.
Вот только… Среди всех тех, кто пал от его руки не было одного человека. Того в чье сердце он хотел вонзить меч больше всего на свете. Заставить его испытать хоть частичку той боли, что почувствовал он, проходя период адаптации.
- ХАНЗО! – нарушая ночную тишину, вопит Гендзи.
Подрываясь с места и поднимая на ходу свой меч, он несется по коридорам замка, наступая на лежащие трупы. Где-то, чуть не поскальзывается на крови, хватается за угол, заглядывает, то в одно, то в другое помещение, но нигде не находит своего брата.
С нескрываемой злобой он ударяет о стену, пробивая её. Облокачиваясь и тяжело дыша, он горько усмехается:
- Неужто ты…
Сэппуку? А смог ли братец пойти на это? Или же он сбежал? Нет, исключено. Ханамура оцеплена агентами Овервотча. А об атаке никто не мог знать. К тому же по связи, ему, наверняка бы сообщили о том, что кто-то из Шимада ушел.
Присев на пол, киборг устало смотрит на стену, завешанную традиционными японскими масками. Иронично, что среди них особенно выделялась маска они, которая насмешливо взирала на него в ответ. Неосознанно, он ползет вперед, с трудом поднимается напротив стены. Взирая в бездонные очи маски, он отмечает ехидную ухмылку они, как будто бы демон одобрял все, что он сделал сегодняшней ночью.
- Неужели ты - демон, теперь стал моим отражением? – вопрошает Шимада снимая маску со стены и разглядывая её еще ближе.
А разве можно было сказать иначе? Миссия на Риальто. Теперь уничтожение собственного клана. Гендзи наслаждался насилием и болью других. Он отдался тьме. Стал тем самым они, стальным демоном на службе Овервотча… И ехидная ухмылка они лишь подтверждала это, без слов глаголя:
- Я - не твоё отражение, Я – твоя истинная сущность, Гендзи Шимада. 

Спустя несколько дней, после кровавого задания, киборга уже ждала новая миссия. Однако в этот раз, поручение Шимады едва ли предвещало собой что-то серьезное в отличии от поездки в Риальто или уничтожения собственного клана.
- Работа телохранителем? – Гендзи, чуть нахмурился, но никаких возражений не высказал.
Уже приходилось работать нянькой у сварливого подростка, едва ли в данном случае у киборга возникнет больше проблем. К тому же, в отличии от нагловатой девчонки, богач Салазар, к которому его представили, отличался куда более позитивным настроем к телохранителю Овервотча. Более того, он был в восторге. Экстравагантный мужчина с интересом разглядывал киборга и не скрывал своего восхищения, периодически тыкая своего сотрудника:
- Боже мой, ты просто посмотри на него! Джереми, я же все детство мечтал стать ниндзя, - богач хохочет и подходит ближе, пытаясь спародировать движения из типичного боевика, завязанного на боевых искусствах.
Шимаду так и тянет закатить глаза, но он воздерживается. В конце концов, богач, не грубил, а по-детски, искренне восхищался им. Скорее всего, на его месте, Гендзи вел бы себя совершенно аналогичным образом.
- И я ведь видел запись твоих тренировок, я и не думал, что в жизни может быть, как в кино! – Салазар всплескивает руками, - Гендзи, если ты надумаешь бросить Овервотч – знай, всегда готов нанять тебя не только как телохранителя, но и как маскота «Салазар Индастрис!»

- Маскота?.. – Шимада, скрещивает руки и непонимающе глядит на богача, чей энтузиазм бил через край и это по-настоящему удивляло. Такую реакцию Шимада видел крайне редко. Обычно люди сторонились его, а военные посмеивались, не считая, что киборг с мечом способен на что-то.
- Да-да, ты только представь, будешь представлять не только продукцию «Салаза Индастрис», но и снимешься в кино. Я ведь лично знаком с ХАЛ-фредом Хичботом, думаю он будет счастлив снять кино с настоящим киборгом в главной роли, - в этот же момент, богача отвлекает один из помощников, сообщающих, что гости уже заждались и он хлопает себя по лбу, - Точно, у нас же сегодня вечер, в общем, подумай над моим предложением, а теперь, пойдем, - торжественно произнес экстравагантный богач.

Про себя мужчина фыркнул. Маскот. Кино. Ну, конечно же. Едва ли Салазар представлял о том, кому именно он делает предложение о столь заманчивой работе. Оружие, созданное с одной единственной целью, совершенно не подходит для такого. Гендзи – убийца, а не дешевка посредством, которой можно впаривать свой товар.
Раздражение охватывает киборга, кажется, что богач относится к нему еще хуже, нежели люди выказывающие откровенную неприязнь и страх. Неужто этот мешок с деньгами видит в нем очередной товар?!
Мужчина заводится, но находит в себе силы, чтобы успокоиться. Выпустить пар можно будет позже. Ему определенно понадобиться пропуск на полигон. Уничтожение пары десятков тренировочных роботов, едва ли поможет погасить огонь злости в полной мере, но точно немного отвлечет его.

Монотонно бредя в свите Элиаса Салазара, оглядел зал, в котором они находились. Затем взглядом прошелся по гостям и его глаза заметно округлились при виде доктора Циглер. Чей вид заметно отличался от привычного ему. И он не мог не отметить, что Ангеле чертовски шел этот наряд, отлично подчеркивая всю красоту женщины. Однако, ему не стоило фокусировать все внимание на ней. И вместо лишних слов, он едва заметно махнул, в знак приветствия, надеясь, что Ангела заметит его. После этого, рука коснулась наушника, агент находящийся снаружи сообщил о том, что периметр был чист и подозрительной активности замечено не было. Шимада ответил тем же. На первый взгляд, среди гостей не было никого, кто мог бы представлять опасность. Однако расслабляться не стоило. Террористы Когтя вполне могли проникнуть сюда, под видом простых гостей.
Тем временем, Салазар потихоньку начинал шоу ради, которого и были приглашены многочисленные представители элиты. Шимада же, чуть отошел назад, скрываясь в тени и стараясь не привлекать к себе лишнего внимания.

- Чего? – проморгавшись недоуменно вопрошает Сайно, оглядывая красноволосую девушку с ног до головы.
- Чего?! – гневно восклицает кто-то из претендентов и ему вторят другие.
- Чего… - кажется перешептываются где-то двое матр, следящих за Сайно и его "успехами".
Возможно, что и сам Алый Король, задался бы этим вопросом, если мог.
Матра прокашливается, стараясь взять себя в руки, хоть в его голове голове Царь Дешрет, всё ещё мешал омлет.
Кажется, что и вопрос, обращенный к нему, звучит как-то глухо. Отдаленно. Будто бы он адресован и не ему вовсе. Тем не менее, происходящее не было сном. А значит ему стоило перестать считать ворон, а то ещё, блаженным посчитают и точно из театра прочь пошлют, тем самым сведя всю операцию на нет.

- Сайно, - наконец отвечает мужчина, заметно расслабляясь.
Даже столь дремучий и далёкий от искусства человек, как он знал, ту, кто стоял перед ним. Нилу – девушка, о которой говорили не только в городе Сумеру, но и даже в застенках академии. Более молодое поколение, ещё не успевшее закостенеть в консервативных догматах как правило восхищалось ей. Старшие же представители академии, наоборот, в большинстве своём нелестно отзывались о деятельности театра Зубаира и Нилу, в частности.
Сам же Сайно, был, по большей части равнодушен к театральному искусству. Ведь свободное от работы время, он предпочитал иным занятиям, отчего о танцах Нилу, хоть и был наслышан, но никогда не видел её воочию.
И едва ли он мог себе представить, что исправит это, именно вот таким образом.

На приглашение он отвечает, едва заметным кивком. И делает шаг навстречу девушке.
Тут же в голове всплыли события минувшего вечера, когда матры тщетно пытались поднатаскать коллегу в вопросах искусства.
- Сайно, ты хоть танцевать умеешь? Или хотя бы на картинках, может видел, как люди это делают… - не без издевки спросил один из коллег.

Он не был танцором. Это правда. Но об был бойцом. Опытным, а оттого и понимающим, что любой бой был своего рода тоже сродни танцу. Здесь также для того, чтобы достичь успеха, твои движения, твоя реакция, твоё тело – всё должно было быть отточено до идеала, доведено до чистого автоматизма. 
И на этом поприще, он мог похвастаться успехами. А значит и в обычном танце он мог что-то показать. Главное понять ритм и то, что от него хочет получить партнёр.
В конце концов его тело представляло собой идеально отточенный механизм, готовый ко множеству испытаний. И танец, едва ли будет тем вызовом, который Сайно может провалить.

Ещё шаг. Движения легки, а поступь бесшумна. Он словно забыл о своих попытках соответствовать образу Дешрета и просто позволил телу действовать самостоятельно, отчего и исчезла вся топорность и неловкость.

Больше никакой фальши.

Остановившись в непосредственной близости от Нилу, Сайно протянул руку в пригласительном жесте.
Теперь стоило сосредоточится на том, чтобы не оттоптать девушке ноги, во время, первого танца, в жизни молодого матры.