На одном месте они никогда не задерживаются надолго: Гриф гонит их вперед, заставляет жену и дочь снова и снова складывать свои нехитрые пожитки в дорожные сумки, вечно боится, что их узнают и выследят. Элина смеется, но без сожалений прощается с очередным домом, обвивает рукой плечи Мирии и следует по Эссосу так легко, будто он весь — ее дом. А Мирия вовсе не знает, что такое дом, вся ее жизнь — это дорога: сначала в седле перед отцом, и она весело дергает его за синие пряди волос, или в повозке с матерью, учащей ее читать и рассказывающей про свою далекую родину; или на лодке, пока за бортом тянутся бесконечные зеленые берега и мелькают иногда розовые стены разрушенных ройнарских городов; или на дотракийском жеребце, которого отец дарит ей на шестнадцатилетие. И хотя после сказок матери снится ей замок с красными стенами и высокими башнями, который однажды снова должен стать ее домом и ее царством, куда привычнее ей проводить жизнь в движении.

Родители зовут ее Мирией, но имя у нее на самом деле другое, да и Гриф с Элиной — не ее семья, но самый близкий друг ее отца и верная фрейлина ее матери. Настоящих своих родителей она не помнит, и имя давно мертвой принцессы горчит на ее языке: Рейнис, Рей — совсем другая девочка, рожденная в замке и предназначенная для власти, благоговевшая перед драконьими черепами и погибшая от рук предателей. А Мирии почти стыдно, что предания о прошлом вызывают у нее не грусть, а любопытство; и что над воспоминаниями Элины она куда чаще хихикает, чем плачет. Но мать ее не распекает, а гладит по волосам и зовет своей звездочкой; отец вот сурово хмурится и требует ее быть серьезнее и вдумчивее, как полагается истинной королеве Вестероса. Но какая из нее королева, если все, что у нее есть, — это норовистый конь, пара книжек и спрятанный в сундуке венец ее матери?..

Так далеко на восток они забираются впервые. Студеное море летом спокойно, хотя южанка Элина все равно кутается в плащ и прячется в каюте, а Мирия бесстрашно проводит время на палубе, с сожалением глядя на удаляющийся от них Порт-Иббен: сойти на берег ей удалось пару раз, потому что чужестранцам в городе не рады, даже если их принимает у себя один из Совета Теней. Их корабль возвращается к берегам Эссоса и следует вдоль них — морской глубины капитан избегает, а Гриф с опаской вглядывается в покрытые лесом земли, будто боится, что вот-вот из них выскочат дикие дорнийские орды. И даже высадку в устье реки он одобряет неохотно, но им надо пополнить запасы пресной воды, да и от свежей дичи, добытой на охоте, никто не откажется, а запертым в трюме коням не помешает размять ноги.

Безымянная река вытекает из священного дотракийского озера, и сюрпризов от нее можно ожидать всяких. Гриф велит Мирии не уходить далеко от лагеря и ни в коем случае не выдавать никому своего присутствия, но она первой замечает застрявшую в камышах одинокую лодку и, едва оглянувшись на занятого костром отца, осторожно пробирается к ней. На дне лодки лежит, кажется, куча тряпья, но вблизи она оказывается человеком. Мертвецы Мирию не пугают, и она бесстрашно касается его плеча, переворачивает его на спину и вскрикивает, когда солнечные лучи касаются его обожженного лица и запутавшихся в его волосах струйках золота. Что за дикость такая? Он едва дышит, и Мирия касается ладонью его груди, пытаясь понять, не принимает ли она покачивания лодки за дыхание; но под ее пальцами бьется сердце — и она кричит, зовя на помощь отца.

[indent] Визерис выживает всем назло и всему вопреки - уже не в первый раз, что перестает быть забавным. Вначале они с матерью бегут на Драконий Камень из Королевской Гавани, спасаясь от войны. После ужасного шторма, из-за которого были потеряны остатки их флота, Виллем Дарри едва успевает увезти из с Дейнерис в Браавос, спасая от предателей, собиравшихся отдать двух детей Станнису Баратеону. Несколько лет они жили спокойно в доме бывшего мастера над оружием и, наверное, были даже счастливы, хотя Визериса и мучило то, что их семья пала, а все близкие не могут успокоиться, потому что они не отмщены. Дейнерис было хорошо, она не помнит и не знает никого, а у него до сих пор перед глазами лица давно мертвых людей: родители, брат, невестка, племянники, все они смотрят на него с укором, все не могут простить того, что он никак не может сдвинуться с мертвой точки, и именно из-за них он не может умереть, никак не может, у него попросту нет на это никакого права. Убийцы и предатели должна понести наказание, он должен вернуть себе корону, принадлежащую ему по праву, и только тогда они будут спокойны, только тогда и он сам успокоится.
[indent] Он устал, он ужасно устал и у него болит все. Его всегда пытались убить, ищейки Узурпатора не дремали, но ближе всех к нему подбирается та, кто должна была быть на его стороне всегда. Дейнерис едва не удается сделать то, что не смогли сделать наемные убийцы, она едва не лишает своего короля и брата жизни, и это совсем не то, что он сможет или захочет простить. Теперь он хочет крови своей сестры ничуть не меньше, чем хочет крови отнявших у него все людей. Она такая же как они все, такая же мерзкая и подлая дрянь, забывшая о своем долге. Визерис столько лет заботился о ней, столько лет воспитывал ее, кормил и поил, а она отплачивает ему такой черной неблагодарностью! Будь она и выродок у нее в животе прокляты, будь проклят ее муж и все его стадо мужичья и их косматых женщин, и, главное, будь проклят Иллирио Мопатис, убедивший его в том, что этот союз поможет ему вернуть корону. Лжец, лжец, лжец, кругом лжецы, но он не лжец, он не...
[indent] -Не Де... ни, Ви... Ви... - кто-то называет его именем сестры, и Визерис видит перед собой смуглую девушку, которую пытается поправить. Или ему кажется, что он пытается это сделать, а на самом деле хрипит что-то невнятное? Неважно это, в любом случае, думает он даже не вглядываясь в свою спасительницу, не может сейчас, а для хоть какого-то спокойствия ему хватает и того, что она одета в не в рваные шкуры и мягкую кожу, значит он не к дотракийцам попал. Люди его сестры - Семеро, как смешно это звучит! - убили бы его не задумываясь, а эти куда-то несут и укладывают, не дают провалиться в забытье. Кажется, ему помогают, кажется, ему нужно будет потом отблагодарить их, кажется, он путается в своих мыслях, потому что ему чудятся знакомые  голоса. Он бредит, он явно бредит, но не настолько, чтобы через какое-то время не быть способным услышать вопросы к нему. Девушка сидит около него, и он отвечает ей на родном языке. Это точно не дотракийцы, потому что они говорят как нормальные люди, и не рычат что-то только им одним и понятное.
[indent] Его губы пересохли от жажды, и он просит воды, потому что без нее он едва может шевелить языком, который кажется ему как никогда большим и неповоротливым.
[indent] -Я не Дени... Ви... Визерис, - говорит Визерис то, что в его состоянии кажется ему наиболее важным. Он не хочет иметь ничего общего со своей сестрой. Он хочет вспороть ей брюхо и смотреть на то, как она истекает кровью, медленно умирая.