Чем старше мы становимся, тем дальше отдаляемся от семьи. Стоит взять на руки первого ребенка от любимой Хатун, как прошлое кажется настоящим сном. Беззаботное детство так далеко, а будущее туманно.
- Шехзаде..
Султанша приседает в поклоне. Мурад делает шаг к ней и касается пальцами ее подбородка. Его луноликая любимица улыбается и прогуливается с ним немного по дворцовому саду. Рассказывает о том, как жила здесь несколько лет под крылом его матери. Для него не секрет, что Хатун попала в его гарем по наставлению матери. Она ведь прибыла с ним в санджак из столицы. И уже там была ему представлена. Когда родилась Фатьма, над девушкой нависли тяжелые тучи. Кто-то желал отлучить ее от шехзаде, руководствуясь традициями, но разве отлучают наложницу, родившую дочь? В столице, возможно, но в санджак - нет. Мурад пожелал видеть ее вновь, когда лекарь позволил. И появление второго ребенка не заставило себя ждать. Двухлетняя Фатьма султан уже уверенно убегала от своих нянечек, играя в прятки между невысокими кустами роз. Девочка знала - стоит приблизится и можно порезаться об их жестокие шипы. Поэтому ступала аккуратно, мягко беря в руки бутоны и чувствуя их аромат. Когда увлекалась сильно, ее неизменно находили. И под веселый детский хохот игра продолжалась. Баязит только недавно встал на ноги и чувствовал себя неуверенно. Он делал несколько шагов и неизменно упирался руками в дорожку. Когда он устал и начал капризничать, мать взяла его на руки и отклонившись попросила у Шехзаде уйти. Ребенку требовалась еда, а потом крепкий сон. Вопреки уговорам калфы, султанша сама кормила детей грудным молодом, избегая кормилиц. Она объясняла это тем, что нельзя отследить, что ест или пьет девушка, которая кормит грудью детей. Но молочные братья и сестры у шехзаде и султанши конечно же были. Когда их мать сильно уставала, детей все же передавали на попечение кормилицам.
- Папа!!
Кричит чернобровая Фатьма, выбегая из кустов справа от него. шехзаде успевает подхватить ее на руки и подбросить в воздух. Девочка весело смеется и хватается за шею отца. Он целует ее в щеку, щекоча бородой.
- Папа!
Повторяет она недавно выученное слово и вдруг прячет лицо ему в плечо. Девочка она смелая, но стесняется незнакомых людей. Мурад отдает ее на руки кормилице, но девочка едва ли отлепляется от отца. Начинает хныкать, но он щелкает ее по носу и достает из кармана яблоко, протягивая ее девочке. Малышка хватает фрукт и впивается в него зубками.
Процессия из незнакомцев подходит ближе. Впереди Шехзаде узнает своего старшего брата. Махмуд едва ли сильно изменился с их последней встречи, а вот Мурад да. Он был совсем еще юношей, когда больше двух лет назад отбыл в свой санджак. Свалившиеся на него проблемы и заботы правления изменили его. Юношеские мягкие черты лица заострились. Он отпустил бороду, и кажется даже взгляд стал острее. Беззаботность полностью ушла из него. Но это вовсе не означало, что он изменился сильно. Он все также улыбчив и добр к тем, кто выполняет свои обязанности добросовестно.
Когда Мурад был ребенком, он старался ровняться на старшего брата. Желал в один день с ним оседлать коня или взять в руки саблю. Но все шло своим чередом, и с возрастом они лишь больше отдалялись друг от друга. Виной всему были конечно разные матери. А может и характер старшего брата, который не стремился сближаться слишком сильно с другими своими братьями.
- Махмуд?
Мурад улыбается и раскрывает руки для объятий. Вполне ожидает ответной реакции, и сдвинутые брови брата были также встречены им с улыбкой. Может не рад видеть, а может солнце в глаза светит, одному Аллаху ведомо.
- Думал, вы должны прибыть завтра?
Не совсем лучшее приветствие после недолгих братских объятий. Все знали, что отец сослал старшего сына. Амасья находилась гораздо дальше от столицы, чем любой другой санджак, управляемый шехзаде. А Кютахья была даже ближе к столице, чем Маниса - куда отправляли наследника, объявленного повелителем. Считалось, что именно Маниса - санджак наследника престола. Но история .. часто история считала иначе.