Александра редко называла брата настоящим именем. Еще реже, по доброй воли, без фразы от Михаила сказать его имя. Но это всегда влекло за собой окончание битвы на текущий момент. Сейчас же Мария произнесла его имя неосознанно. У нее не было сил на еще одну войну с братом, их у них и так было в достатке с самого детства. Возможно, они однажды уничтожат друг друга в этом сражении, ведь Мария была упряма, стойкой и как все Крамы не готовы была уступать. Но как бы там не было, она никогда не могла сопротивляться брату бесконечно. Там, где Михаил готов был идти до последнего, не обращая внимания на потери и последствия, Мария сдавалась, не желая делать брату еще больнее. Она могла бы. Видит Мерлин, не хуже Михаила делать больно. Не хуже его ломать в своих руках все, не хуже их отца.
Но наверно именно по этому не делала.
С детства ведя сражении за одобрение отца, чья любовь распространялась только на жену, Марии меньше всего хотелось такого же сражения с братом, но складывалось все иначе.
Редкие моменты перемирия были как кусочки твердой почвы, в то время, как остальное время приходилось продираться сквозь непроходимую чащу по болоту. Михаила нельзя было назвать открытым человеком. Возможно, он был еще более закрыт, чем отец.
В их семье было нельзя любить. Ведь даже любовь Йондара к Александре во многом была собственнической и болезненной. У нее было все, чего она могла бы хотеть, но едва ли там можно было найти простое человеческое тепло. Отец без раздумий пустил бы аваду в любого, кто обидел бы его жену,  но никогда не давал свободы и выбора. Им, его детям, тоже.
В их семье было нельзя любит. Но Мария любила. И отца, и брата. И сейчас, стоя рядом с Михаилом, ощущая бесконечную усталость и опустошённость, согревалась в его объятиях.

Вторая ладонь осторожно легла на поясницу мужчины. Мария стояла прикрыв глаза, слушая стук сердца брата и ощущая его прикосновения к волосам. Не смотря на то, что Михаила легче было назвать ледышкой, он умел быть рядом. Мария никогда не доводила свои мысли туда, где поняла бы, что он подводит все к таким ситуациям, в которых она нуждается в его близости и поддержки. А может, просто не хотела думать об этом.
Он тянущего ощущения в волосах по телу пробежали мурашки, на мгновение Марии стало страшно, что будет дальше, не смотря на то, что все же жестокость ее брата проявлялась совсем иными поступками - таскание за волосы туда не входило, но все же, на мгновение в ее взгляде проскользнул страх, когда девушка встретилась взглядом с Михаилом.
- Едва ли у меня есть выбор, да? - ее голос звучал ровно и тихо. Это не была претензия или вызов. Просто факт. Они оба это знали. Сколько бы Мария не пыталась, результат был всегда один - Михаил всегда будет рядом, хочет она того или нет. Возможно, если бы только она сбежала, тогда может у нее был бы шанс разрушить эту связь между ними. Но, сколько бы не было храбрости внутри Марии, вряд ли она сбежит. Вряд ли она сможет вычеркнуть из своей жизни брата. Как бы там не было, она нуждалась в нем. В этих редких моментах тишина и тепла. В легких прикосновениях, через которые Мария чувствовала тепло Михаила. Знала, что за всем его ужасным характером все равно скрывается любовь к ней. Просто он показывает так, как умеет.

Мягкое прикосновение к губе заставило девушку замереть еще больше. Незнакомое ощущение внутри заставило сердце сбиться и застучать сильнее. Это прикосновение не было похоже на то, как целовал Генри. Мария не ощущала в этом опасности, не подумала, что это не правильно, но в тоже время, это было странно. Неожиданно. Хотя, может, ей показалось и Михаил этого не делал?
Волшебница никогда не допускала мыслей о том, что между ними что-то могло быть. Ей всегда были странны устои чистокровного сообщества относительно браков между родными. Но внутри себя Мария никогда не отрицала, что ее брат вызывает в ней интерес. Порождает мысли, что если бы они не были братом и сестрой, то девушка допустила бы мысли о более близких отношениях.
- Думаю, не найдется. Ты никого не подпускал ко мне, вряд ли это изменится. Только если отец не решит выгодно меня обменять на родство с другой чистокровной семьей, - то, чего Мария если честно боялась. Что однажды Йондар просто скажет, кто будет ей мужем. Наверно, она точно сбежит, если такое случится.
Непокорный характер девушки получалось ломать только у Михаила. Вряд ли другой мужчина сможет добиться того же. Она была дочерью Дурмстранга. Умела выживать там, где многие сдались бы. Обладала безграничной волей и только ее брат знал, как обратить это все в покорность и послушание.

Кивнув на слова мужчины, девушка последовала за ним, спускаясь с совятни, не смотря в сторону лежащего на лужайке тельца совы. У нее не было сил сейчас печалиться еще и из-за совы, которая была хоть и другом, но на самом деле, ее смерть просто послужила причиной, или возможностью, если угодно, выпустить когти в брата в попытке защититься. Михаил был прав - Мария была не менее жестокой. Но никогда не была готова довести свою жестокость до предела, в котором будет готова уничтожить брата.
- Мне перестать такой быть? - девушка чуть склонила голову, смотря вслед брату, ощущая, что ей хочется обратно ощущать его легкие поглаживания по руке, которые так успокаивали.

Памкинпач появился мгновенно, стоило им только войти в беседку
- Подожди, - она остановила домовика, - принеси мою палочку для начала, я оставила ее в совятне, - сейчас Мария ощущала бесконечную усталость и потерянность и возвращаться самой туда не хотела.
Домовик вернулся практически мгновенно, протягивая хозяйке палочку и исчезая.
- Я не хотела, чтобы так случилось, - девушка осторожно потянулась пальцами к пуговицам рубашки брата, неспеша расстёгивая одну за другой не поднимая взгляда на Михаила, - я не хотела, чтобы тебе было больно, - аккуратно потянув за ткань, позволяя ей соскользнуть с плеч мужчины, цепляясь взглядом за тонкий шрам на прессе от проклятой катаны. Тогда Михаил знатно ее разозлил. Но увидев последствия, тогда Мария была готова сделать что угодно, чтобы Михаил ее простил. Сейчас ситуация едва ли была лучше.
- Дай посмотрю, - мягко потянув за плечи, заставляя повернуться к себе спиной.
Вулнера санентур слетела с губ девушки, пока та вела палочкой над покровом кожи, заставляя ссадины заживать, аккуратно проводя следом кончиками пальцев по спине.
- Знаешь, возможно тебе тоже стоит сначала со мной говорить, прежде, чем пытаться довести меня, - Мария мягко обняла брата со спину, кладя голову ему на плечо. Внутри плескалась бесконечная грусть и печаль. От случившегося в совятне, от предательства Генри.
- Я просто хочу быть чуть счастливее, чем обычно полагается тем, кто носит эту проклятую фамилию, - тихо произнесла волшебница, закрывая глаза и глубоко втягивая воздух носом, сдерживая подступающий ком к горлу, - неужели, это так много? Неужели, я этого не достойна? - сейчас Мария, как и до этого в совятне, ощущала тепло от тела брата, ловила древесный аромат его парфюма и только чуть сильнее сжимала кончики пальцев на плечах, словно держась за единственного человека, который не предаст.
- Гэндзи, - еще тише прошептала девушка, чувствую, что как бы не старалась, ресницы все равно намокли, - если ты меня предашь однажды, я тебя убью. Я никогда не прощу тебе обман.
Она была Крам. И уличенный в предательстве Генри Крауч сейчас был достоин в ее сердце только ненависти. Как бы больно Марии не было. Как бы ей не хотелось любить. Он обманул ее, предал доверие, воспользовался и видит Мерлин, она бы заперла его в подземелье поместья, явись он сейчас на порог.