ССЫЛКА НА РОЛЕВУЮ: warning!
ЖЕЛАЕМАЯ ВНЕШНОСТЬ:

DPR IAN
✦  ✦  ✦
»»» брайан, 20-23 года, звёздочка из интернетов »»»
ТЕКСТ ЗАЯВКИ:
♫ dnmo ft sub urban • sick of you
[indent]ключевые слова к тексту ниже, потому что я берегу твоё время: слэш / не пара и ей не станет / драма-драма / психология / стекло / невзаимность с надеждой на х/э в виде раскаяния от одного и прощения от другого / для тех, кто любит, чтобы было больно, красиво, но всё же без излишней романтизации садизма/мазохизма справедливо

---

[indent]буду честен: мне малость сорвало башню. я посмотрел клип, второй, третий, пятый. две картинки со звонким щелчком стали целым. где-то в затылке ослепительным светом засияло ясное осознание: меня порвёт в клочья, если я срочно не напишу заявку. поэтому да, сумбурно, да, сыро, но when you know you know.
[indent]брайан существовал в моей голове и истории уже давно, этакой полузаметной тенью, второстепенной ролью без истории и лица. (и это до смешного, до горького точная калька с отношения тео к нему, но об этом позже). я не искал, не форсировал и особо не думал, но картинка сложилась сама, а значит пришло его время наконец стать услышанным.

[indent]он определённо занят чем-то творческим. мне видится то ли художник, то ли поэт, чертовски талантливый, но загнанный в рамки тотального непринятия себя. чёрт знает, что там с его прошлым. ад в семье? травля в школе? смешать и встряхнуть? как бы там ни было, брай не сходил с ума, лишь раз за разом сбегая в свой выдуманный мир. рисовал комиксы, где он сам в роли супергероя? писал безумные сюрреалистичные картины? рефлексировал свою боль в стихах? неважно что в сущности. выкладывая всё это в интернете за несколько лет он даже успел набрать некоторую популярность. правда, никак не наберётся смелости соединить себя настоящего и своё творческое альтер-эго, открыться, заявить о себе и перестать играть в его же самого сковывающую анонимность.
[indent]тонко чувствующий, ранимый, меланхоличный и созависимый, глубоко одинокий. любит циклиться и романтизировать страдания. короче, make emo great again (with a dash of goth vibe). а ещё брайан явно из тех, кто настолько не может или не хочет показывать себя настоящего, что у него в арсенале чуть ли не десяток альтернативных личностей, которые он носит как маски, подстраиваясь под тот или иной социум, чтобы быть максимально в нём принятым. человек-хамелеон, as they call him

---

[indent]что там с тео? да ничего хорошего невзаимная влюблённость, длящаяся уже больше года, о чём тео, к слову, давным-давно догадывается, но продолжает упорно игнорировать эту информацию как малозначительную. он вообще порой тот ещё мудак, тео. когда ему скучно, зовёт, откровенно флиртует, лишь бы потешить эго, лишь бы не вздёрнуться от тоски. брайан и компания, в которой тот чаще всего тусит, у него нечто вроде запасного аэродрома для побега от себя. когда ему хорошо, брай перестаёт для него существовать. потребительское, похуистичное отношение, динамо, игнор, эгоизм и манипуляции. (если честно, я всё ещё сам до конца не знаю, чем они мотивированы со стороны тео, расчётливостью или чередой совпадений, потому что вообще-то он далеко не мудак по самой сути своей). и за всё это ему, конечно, придётся платить — таковы законы его жизни.
[indent]что-то мне подсказывает, что брайан как раз из тех, кто терпит, терпит и терпит, а когда всё же сорвёт, он берёт в руки автомат. метафорически или даже буквально. очередного чересчур яркого доказательства, что тому, кем ты одержим, на тебя совершенно плевать, — есть у нас в сюжете одна чертовски некрасивая ситуация, мягко говоря — достаточно, чтобы выбило все пробки. особенно, если чердак и так не отличался особой стабильностью. я не знаю, что будет, но как-то им надо это решить, потому что тео всегда приходится расплачиваться за грехи, а брайан иначе не сможет двигаться дальше.

[indent]для пущей ясности: история не про абьюз ради абьюза, не про конченых мудаков и вечных страдальцев, а про живых людей, которые совершают ошибки, учатся на них и стремятся быть лучше. про ценность и хрупкость жизни, к которой ты оказался причастен, про раскаяние и прощение.

---

[indent]ещё почва для размышлений: учитывая матчасть ролевой и персонажный колорит, сюда легко можно прикрутить мистику. оживающие комиксы, картины, предсказывающие будущее, буквальная сила слова и любой другой вариант того, как выдуманный мир брайана рвётся в реальный.
[indent]короче, боже, ты только приди, мы всё докрутим, как надо. всё покажу, расскажу, сердце выжгу, тебе понравится. ну ты только глянь на этого парня, его история должна быть рассказана

я просто кину сюда пару гифок

и принесу пару клипов

ВАШ ПЕРСОНАЖ: теодор дорсетт, 21 год, студент-культуролог

...сказуемое, ведомое подлежащим,
уходит в прошедшее время, жертвуя настоящим,
от грамматики новой на сердце пряча
окончания шёпота, крика, плача. — ц. бродский

сын маминой подруги хорошо обеспеченных, любящих родителей. золотой мальчик с мозгами в нужном месте и прочными моральными принципами. не испорчен деньгами и положением, благодаря действительно адекватному, поддерживающему воспитанию в семье и специфичной (в лучшем смысле) компании лучших друзей. умный, интеллектуально подкованный, эмпатичный молодой человек с глубоко эстетским вкусом, а местами тот ещё циник, сноб и откровенный душнила. про таких обычно говорят, что их ждёт большое будущее, если только они наберутся упорства отыскать своё призвание в жизни. и, быть может, тео бы уже с этим справился, если бы не шизофрения, а следом и смерть младшей сестры терезы, которая сломала его почти фатально. отсюда следствием обширный комплекс бед с башкой: гипертрофированное чувство вины, синдром спасателя, клиническая депрессия, панические атаки, суицидальные мысли и попытки, прогрессирующая наркозависимость.
сестра, к слову, не один год преследовала его призраком, во что он до последнего не мог поверить (потому что не способен видеть призраков, только редкие результаты их влияния на мир живых), уверенный, что у него тоже уже развивается шиза на фоне горя. на момент игры он успел с ней снова воссоединиться, чтобы следом отпустить, но пока только формально, на уровне действий, но не психологически, на уровне мыслей и чувств. последнее ему проработать ещё предстоит, что в любом случае уже будет успешнее, чем в последние три года, потому что гештальт закрылся.

p.s. чтобы не звучало слишком контрастно на фоне его отношения к брайану, поясню, что история тео огромна и многогранна, играется не первый год, и в ней логично находится место очень многому. несмотря на то, что он действительно не мудак по своей сути, он всё же ощутимо надломлен ментально, что нередко толкает его на весьма и весьма мудацкие поступки, за которые тем не менее жизнь его всегда учит нести ответственность

ПРИМЕР ВАШЕГО ПОСТА:

поменбше

♫ grandson — blood // water;
beg me for mercy, admit you were toxic
you poisoned me just for another dollar in your pocket
[indent]Сбивчиво, рвано дышу, словно бежал марафон.
[indent]Не смеши, твои марафоны с бегом никогда не имели ничего общего, кроме дорожек.
[indent]Сбивчиво, рвано дышу, словно снова мешаю бесчисленные скоростные трассы с опиоидным забытьём без всяких передышек, стирая в прах свой надсадно скрипящий моторчик под рёбрами, будто терять уже нечего. Тахикардия глушит шумом крови в ушах, запускает беспокойный тремор в ослабевшие конечности, не даёт нормально вдохнуть.
[indent]Пугаюсь сам себя, если честно. Своей реакции, сравнимой с моментальным возгоранием. Я — зажжённая спичка, брошенная в разлитый бензин. Я — крохотная искра, проскочившая в кухне, заполненной газом. Всё взлетает на воздух. Всё погибает, объятое пламенем. Вот так просто, по щелчку пальцев.
[indent]Щёлк! И квартиру выносит взрывом, вышвыривая на улицу обугленные остатки чьего-то благоустроенного быта.
[indent]Щёлк! И заправочная станция с грохотом разлетается на покорёженные куски металла. А всего-то и стоило — не донести свой сраный непотушенный окурок Pall Mall до урны. (Я всегда говорил, что его курят только недоразвитые обмудки, которым плевать на других. Кто-нибудь вроде Ричардса или Джека Торренса, например).
[indent]Щёлк! И могила Терезы вспыхивает, будто кострище посреди безымянного леса, куда нас в средней школе вывозили в организованный турпоход. Вот-вот детишки соберутся в круг и будут засовывать веточки с нанизанными на них маршмеллоу прямиком в языки пламени. Только вместо запаха жжёного сахара я до сих пор чувствую едкую вонь палёных останков прогнившей плоти.
[indent]Щёлк! Щёлк! Щёлк! Лопаются хрупкие кости под воздействием температур.
[indent]Щёлк! Джимми Морган пристёгивает ремень безопасности, отказываясь убраться прочь из моей машины. Чёртов сукин сын понятия не имеет, что творит.
[indent]Я замолкаю на каких-то пару мгновений, опешив от его дерзости. Что-то внутри ёкает от его хмурого уверенного взгляда в глаза. (Щёлк!) И в следующую секунду я рассыпаюсь непроизвольным истерическим смехом, не подходящим ни моему состоянию, ни тем более ситуации. Неадекватность обратной связи — вот и всё, что теперь остаётся моей испепелённой психике, осыпающейся седыми хлопьями под ноги.
[indent]— Ах, ты у нас теперь ещё и диктуешь условия! Ну, ничего себе, крутой парень! — усмехаюсь недобро и жму на кнопку блокировки дверей. — Тогда держись крепче, детка, прокатимся.

now I am the violence, I am the sickness
won't accept your silence, beg me for forgiveness

[indent]Резко дёрнув ручник, я вдавливаю педаль газа в пол, и мы вылетаем из гаража с несвойственным мне агрессивным лихачеством, по дороге едва не собрав деревянную ограду. Через приоткрытую форточку до меня доносится взволнованный голос Рут, не успевшей догнать нас: "Тео, куда?! Стой!" — но я даже не утруждаю себя ответом, мельком бросив взгляд в зеркало на её стремительно уменьшающийся силуэт позади. Рут устроила мне жестокую подставу, и я до ужаса зол на неё, какими бы ни были её мотивы.
[indent]Охренительная, блин, забота — притащить ко мне этого ублюдка, уничтожившего мой мир до самого основания. Премного, мать вашу, благодарен!
[indent]Я выруливаю на магистраль, не сбавляя скорость на повороте, и нас заносит в широкий опасный дрифт через две полосы. Машины сигналят, бросаются врассыпную, резко дают по тормозам. Пролетаем в секунде от аварии каким-то невероятным чудом, и я ору во весь голос в шальном адреналиновом восторге, барабаня ладонями по кожаной обшивке руля.
[indent]— Какого хрена, Тедди? — шокированно спрашивает Тереза с задних сидений. — Что ты устраиваешь?!
[indent]— Не лезь, — отрезаю бескомпромиссным тоном. — Тебя это не касается, — врубаю музыку на полную громкость, чтобы не слышать их обоих, и переключив передачу, превышаю разрешённый скоростной лимит.
[indent]Фонари, фары встречных автомобилей и чернота леса за обочиной смазываются в сплошные полосы. Моя мазда ревёт, взбешённая моей непривычной грубостью, но всё ещё слушается, позволяя успешно маневрировать в неплотном потоке трассы, обгоняя едва плетущихся черепах.
[indent]Шестьдесят пять, семьдесят, восемьдесят миль в час.
[indent]Столько бессмысленных мучительных шагов в попытке собрать себя заново по частям и воссоздать хрупкий баланс пошатнувшейся жизни. И ради чего всё? Чтобы Джимми Морган одним своим появлением снова разнёс всё в щепки?
[indent]Мне срывает все клапаны, обрывает все до единого якоря, швыряет в самое сердце торнадо посреди океана, откуда живым мне точно не выбраться. "Нахуй" — единственная мысль, что стучит в голове отбойным молотком звонче оглушительного шума крови в ушах, и я лечу навстречу Бездне, потеряв последние крохи желания справляться.
[indent]Девяносто. Сто. Сто пять.
[indent]Больше сто двадцати трёх моя японочка при всём желании не выжмет, хотя я бы с радостью взлетел на ней в стратосферу. Впрочем, и этого более чем достаточно. Стоит только вывернуть руль вправо, чтобы нас вынесло в кювет и закрутило как консервную банку, сминая о беспощадную твердь со всех сторон. Пережёванный металл, битое стекло, месиво. Или, например, поцеловать стену тоннеля вместо того, чтобы нырнуть в него. Лобовое столкновение — неминуемая смерть, никакие подушки и ремни безопасности не спасут.
[indent]Я предупреждал тебя, сука: держись от меня подальше.
[indent]Сто десять. Сто пятнадцать.
what you gon' do when there's blood in the water?

поболбше

[indent]У отходняков есть одно паршивое свойство (помимо их само собой разумеющейся паршивости по своей сути, конечно): сколь долго бы ты ни был с ними знаком — месяцы, годы, может быть, половину сознательной жизни, да даже если они давным-давно уже стали тебе ближе лучшего друга и роднее младшей сестры — у них всё равно найдётся, чем тебя удивить. Они словно первая влюблённость, превращающая каждый твой день вблизи объекта обожания в непередаваемый, особенный экспириенс. Только первая влюблённость, вывернутая наизнанку.
[indent]Я наизусть знаю все свои стадии. Когда приходит тремор, выдавая рассыпающийся в пыль контроль над своим телом. Когда дезориентирует эмоциональная уязвимость, обнажая до состояния стыдливой беспомощности, будто тебя только что раздели посреди Вашингтон-парка людным воскресным утром. Когда пронизывает озноб, заставляя кости мёрзнуть даже в жаркий июльский полдень. Когда головная боль выжигает виски и затылок, просверливая в коробке черепа сквозные отверстия в неумолимой жажде вырваться на свободу. Когда не остаётся ничего, кроме рваного дыхания с хрипотцой, ледяного пота, пропитавшего скомканные горные хребты постельного белья, многолетней африканской засухи в глотке, изнуряющей тошноты, носовых кровотечений, намертво стиснутых челюстей до повреждения зубной эмали и безуспешных попыток провалиться в сон. И всё равно каждый отходняк поразительно индивидуален и безжалостно нов.
[indent]Я обнимаю свои колени, прислонившись затылком к холодной стене, пузырящейся неровностями халтурно положенной краски, прикрываю глаза и медленно, с расстановкой считаю до ста.
[indent]Сбиваюсь на тридцати семи и начинаю сначала.
[indent]Сбиваюсь на двадцати трёх и начинаю сначала.
[indent]Сбиваюсь на тринадцати и плюю на бессмысленные попытки в самоуспокоение. Толку ноль от Джуди с её грёбаным счётом и дыханием по квадрату, когда я отлично знаю, что мне нужно для облегчения пыток.

[indent]Мой квадрат — четыре пункта по вытаскиванию себя из состояния умирающей лани обратно к дееспособности человека.
[indent]Первое. Секс или на худой конец дрочка, чтобы разрядить нервное перевозбуждение и хотя бы немного обезболить мозг.
[indent]Второе. Миска горячего рамэна на курином бульоне из безымянной азиатской забегаловки на углу Второй и Западной Лорел-стрит — чтобы не допустить истощения, мешающего организму восстанавливаться. (Каждый, кто сталкивался с отходняками лицом к лицу больше одного раза, отлично знает, что запихнуть в себя что-то сложнее бесхитростного супа просто не представляется возможным, хотя к этому времени ты скорее всего не ел уже часов двенадцать. Желудок сводит голодной мучительной судорогой, но сознание иррационально отрицает всё, кроме жидкости, да и ту чаще всего пропускает очень выборочно и с большим трудом, словно каждый глоток не меньше, чем подвиг на благо Родины).
[indent]Третье. Косяк мягкой расслабляющей травки со снотворным эффектом. (Главное, не перепутай с какой-нибудь лютой гидропонкой, иначе дерьмовейший бэд-трип тебе обеспечен).
[indent]Четвёртое. Пол-литра минералки. Пол-литра воды без газа. Пара таблеток простого обезбола, ещё лучше с жаропонижающим действием (например, аспирин вполне подойдёт). И минимум восемь часов сна.
[indent]Четыре пункта, и я снова на ногах. А до тех пор девять кругов Ада взаперти тюремной камеры без возможности помочь себе хоть чем-нибудь.

[indent]— Мы собираемся поговорить об этом? — спрашивает Тереза, и я вздрагиваю, распахивая глаза, словно и впрямь забыл, что она всегда рядом.
[indent]— Господи боже, — говорю я, размазывая ладони по лицу. Череп трескается, будто глиняный кувшин, вот-вот развалится на черепки. — О чём?
[indent]Я прекрасно знаю о чём.
[indent]— Ты прекрасно знаешь о чём.
[indent]— А можно как-нибудь обойтись без нотаций, мам?
[indent]Тереза смотрит на меня в упор недовольным взглядом. Руки сложены на груди, голова чуть склонена набок. Не осуждение, нет, сдержанное дорсеттское разочарование. Вместо того, чтобы сказать «Какой же ты мудак», она качает головой и долго, пристально вглядывается, словно пытается прожечь в твоём лбу дыру, залезть в мозг и прочесть каждую мысль, разложить неясные ей мотивы по полочкам. Она пытается понять. Она встревожена. Она беспокоится за меня. Она понятия не имеет, насколько сильно сейчас похожа на мать. И вроде бы старшим из нас всегда был я, но в эту самую секунду я до смешного чувствую себя сопляком.
[indent]Мне хочется сказать: «Не лезь мне под кожу, в голову, в душу».
[indent]«Просто отцепись от меня, ладно?» — хочется сказать.
[indent]Но я прикусываю язык, отлично зная, что я могу так по-детски, по-подростковому выёбываться на кого угодно, но только не на неё. Не на Терезу, которая знает меня лучше всех, которая давно и прочно у меня под кожей, в голове и в душе, потому что я самолично распахнул для неё все двери и выписал безлимитные пропуски.
[indent]И я говорю только:
[indent]— Не знаю, ясно?
[indent]Я говорю:
[indent]— Понятия не имею, что со мной происходит, что я пытался сделать. Или не пытался. Что творится у меня в голове. Я, блин, не имею ни малейшего понятия. Мне для самого себя нужен чёртов дешифратор, не говоря уж о том, чтобы объяснять это кому-то ещё.
[indent]Я скорее отрежу себе язык, чем произнесу ещё раз это сраное «Всё так запуталось», но других реплик у меня попросту нет. Другие реплики потонули в размокшей тарелке овсяных хлопьев, в которую превратились мои некогда светлые мозги. Если полнейшая деградация — это вот так, когда понятия не имеешь, что с тобой творится, то чёрт возьми, не думал, что окажусь здесь так быстро.
[indent]Я, конечно, давно уже не рассчитывал сохранить разум в целости к старости, равно как и до этой самой старости вообще дожить. Но всё-таки наивно полагал, что до тридцати мы с моим мозгом как-нибудь справимся. Блин, да хотя бы до двадцати пяти. Не думал, что расплата за прожигание жизни на наркоту, бухло и беспорядочную еблю, настигнет меня так скоро.
[indent]Тереза сверлит меня своим прожигающим взглядом. Я пропускаю пряди спутанных волос сквозь пальцы, сжимаю у самых корней. Почему-то всё время кажется, что это должно помочь унять боль. Прижать ладонь ко лбу, стиснуть большим и средним пульсирующие виски. Уткнуться в подушку, сдавливая голову в ладонях так, словно она вот-вот взорвётся, если отпустить. Кажется, что это должно помочь, но это иллюзия. Иллюзия. Боль не унимается. Легче не становится.
[indent]Тереза сверлит меня взглядом, и я говорю:
[indent]— Такой бред.
[indent]Говорю:
[indent]— Я должен ненавидеть его за то, что он сделал со мной. С тобой. Думал, что ненавижу. Но правда в том, что... я не могу.
[indent]Я не могу. Я всё ещё вижу его глаза, всё ещё слышу его голос. Всё ещё не в силах пережить и забыть его, перевернуть чёртову страницу, оправиться. Стоит ему появиться рядом — Щёлк! — моментальное возгорание. Ненависть не помогает, злость не работает. (Иллюзия). Всё это лишь пустое самоубеждение, всего-навсего оборотная сторона одного и того же, негатив, инверсия, меняющая окраску, но не меняющая суть. А суть в том, что от перестановки слагаемых сумма не меняется. (Легче не становится). Сумма моих негаснущих чувств к нему.
[indent]— Ты ведь знаешь, что я не сделал бы этого? — я говорю и ёжусь от холода. Задница уже к хренам отмёрзла. — Я почти нажал на тормоз перед тем, как ты... вселилась, — бросаю на неё опасливый взгляд, вспоминая жуткие ощущения. Не вздумай это повторять. — Я бы не сделал этого. Ни с собой — больше нет — ни, тем более, с ним.
[indent]Тереза поджимает губы, опускает взгляд в пол, молчит.
[indent]— Ты же знаешь меня.
[indent]— В последнее время я с трудом узнаю тебя, Тедди.
[indent]Я усмехаюсь невесело, как-то даже немного горько.
[indent]— Не ты одна.

[indent]Понятия не имею, сколько проходит времени. Минуты? Часы? Дни? Вечность? Кажется, если я обрету роскошный шанс хотя бы мельком взглянуть в зеркало, то увижу в нём дряхлого старика с копной свалявшихся белоснежно-седых жёстких, как проволока, волос.
[indent]Я прячу лицо в коленях, обнимаю себя руками в тщетных попытках унять дрожь, кляну за невозможную глупость того дурака из далёкого прошлого, который выскочил из дома в одной футболке, и теперь из-за его безрассудства я помираю тут от холода на неумолимых тюремных сквозняках.
[indent]Я вскакиваю на ноги, стучу по железной решётке, кричу:
[indent]— Эй! Не знаю, слышали вы тут или нет, но цивилизация изобрела отопление ещё в восемнадцатом веке!
[indent]Что-то ещё про нарушение прав человека и прочую чушь.
[indent]Но в ответ мне звучит только:
[indent]— А ну-ка уймись там, пока мне не пришлось тебя унять.
[indent]Наконец, когда я уже теряю всякую надежду на спасение, пустой коридор наполняется шаркающей тяжестью грузных шагов, и тучное тело Дикинсона, выплывшее за чугунными прутьями решётки, загораживает собой остатки тусклого света, с явным неудовольствием ворочая ключ в замке.
[indent]— К адвокату, — кратко поясняет он и снова защёлкивает на моих запястьях наручники.

[indent]Алан Мёрфи — так он представляется, когда меня заводят в допросную, усаживая за стол напротив него — с виду не то чтобы внушает доверие. Пальто поверх толстовки как-то совсем даже по-мальчишечьи, синева недосыпа и бессонницы под глазами, неряшливая взъерошенность в волосах. На столе перед ним раскрыт пухлый ежедневник, ощетинившийся сотнями стикеров и скрепок, с трудом удерживающих чрезмерное количество бумаги, согнутой, сложенной, местами заломленной по углам, явно превышающей лимиты вмещаемых под обложку блокнота страниц не меньше, чем втрое. Хаос, небрежность, рассеянность — такое впечатление Мёрфи производит с первого взгляда, резко контрастируя с уже знакомыми мне прежде отцовскими лощёными адвокатами в идеально выглаженных строгих костюмах, с отпаренными воротничками рубашек, ручками Parker в карманах пиджаков и исключительно аккуратными молескинами для необходимых срочных записей по ситуации.
[indent]Ладно, говорю я себе, ладно. Это ещё ничего не значит. По словам Маркуса, этот парень надёжен как швейцарские часы. И вроде как сказано это было вовсе не с сарказмом Большого Лебовски.
[indent]— Это обязательно? — уточняет Мёрфи, кивая на мои наручники и невзначай озвучив крутившуюся всё это время в моей голове мысль об абсурдности положения. Держат меня тут с такой серьёзностью, словно я не парочку ПДД грубо нарушил, а как минимум кроваво убил и для верности расчленил кого-нибудь.
[indent]— Протокол, — лаконично отзывается Мудикинсон с бездушной непроницаемостью на лице и закрывает за собой дверь допросной.
[indent]Мёрфи поводит плечами, чуть приподняв брови, мол, ничего не поделаешь, дурацкие правила дурацких копов. Затем говорит:
[indent]— Значит так, мистер Дорсетт, ситуация у нас следующая. Сейчас вы кратко и правдиво пересказываете мне произошедшее с вашей стороны, мы оформляем залог, и на сегодня вас отсюда выпускают. Дальше ждём назначения даты слушания и готовимся к нему. Сомневаюсь, что оно потребует от вас особенных усилий, однако я бы настоятельно попросил сохранять трезвость рассудка на этот период. Полагаю, у нас есть все шансы обойтись условно-досрочным, и может быть — но это если очень повезёт — даже сохранить водительские права.
[indent]Я молча киваю на каждое предложение его беглой, густо информативной речи, с каждым словом начиная ощущать себя всё спокойнее. Ещё один непримиримо яркий контраст с отцовскими адвокатами — неподдельная искра глубокой искренности во взгляде, словно он здесь по личному интересу, а не только за гонорар. И должно быть, именно эта самая искра убеждает меня сильнее всего.

[indent]Мы справляемся меньше, чем за десять минут, и вот я уже шагаю к выходу на негнущихся ногах, иллюзорно свободный, несмотря на нависшую мрачной тучей над моей головой самую настоящую уголовную ответственность. Хороший мальчик Тео конкретно проебался в этот раз, но последнее, о чём я могу думать сейчас, вымотанный, выжатый до последней капли, едва живой от головной боли — это о грозящих последствиях.
[indent]— Маркус, — кидаюсь его обнять так, словно с нашей последней встречи прошли десятилетия и я уже начал сомневаться, что когда-нибудь ещё раз увижу его лицо.
[indent]Не рассчитав дистанцию в своём полуватном состоянии, сталкиваюсь с ним рёбрами, так что воздух одним махом выбивает из лёгких, поэтому «Спасибо» выходит каким-то сиплым и свистящим.
[indent]— Пойдём отсюда. Я сейчас сдохну, если срочно не покурю.