[indent] Алина криво усмехнулась, давя в в себе горечь, наполнившую рот. Оптимизм и надежда. Ещё год назад она была преисполнена и тем, и другим, когда впервые попала в Малый дворец, и Дарклинг показал ей иную жизнь. Жизнь, где она может быть собой, где ей вовсе не обязательно прятать глубоко свою силу, скрывать свой свет, мешая его с болью и кровью. Старкова невольно посмотрела на шрам на внутренней стороне ладони - тот самый, что когда-то помог ей обмануть гришей в приюте, приехавших с проверкой. Шрам служил напоминанием, что всю свою жизнь она была не тем, кем была рождена, но вместе с тем он был ещё и напоминанием, ниточкой, связывающей её с Малом и той темноволосой девочкой, которая последовала за лучшим другом в Первую Армию. Жива ли ещё эта девочка? И как глубоко она прячется?
— А если все надежды ложны? - продолжала Алина, решив, что на сегодня она не будет пичкать ни себя, ни других глупыми иллюзиями. Когда-то она верила в лучшую жизнь, а потом генерал Второй Армии застегнул на ней ошейник, от влияния которого её избавит лишь смерть, - ни вечность, ни время, ни другие гриши были не властны над усилителем, лишь смерть, самая обыкновенная, не героическая, быть может, даже глупая. Второй усилитель, тяжестью оковы сжимавшей её запястье с недавних пор, вполне мог её прикончить. Пожалуй, Солнечная святая была излишне мрачно настроена сегодня и уж точно не видела никакой надежды.
Внезапная пауза в разговоре заставила Старкову вскинуть на капитана пытливый взгляд. Обычно Штурмхонд говорил излишне много и едва ли когда-то медлил с ответом. Сейчас он подбирал слова. Не хотел обманывать или стремился придумать ложь поискуснее? Алина внимательно изучала его точеные черты лица. Красивый, яркий, каким и подобает быть пирату. Не корсару, - мысленно хихикнула Алина. Именно что пирату. О балагурах, способных резво пробежаться, а то и вовсе протанцевать по доске с бутылкой рома в одной руке и саблей в другой, и при этом не свалиться в воду, Старкова читала в детских книжках - сказочных, конечно же, где любая фантазия имела место быть, и где всё, как и мириады детских надежд, было возможно.
Святая внимательно наблюдает за Штурмхондом, за его театральным жестом, когда он провёл ладонью под подбородком, но всё это напускное, неживое, ненастоящее. Алина не уверена, и взгляд карих глаз с большей охотой цепляется за то, как он нервозно теребит пуговицу на рубашке. Всё-таки подбирал слова, но сказал правду. Алина отчего-то верит ему.
— Почему мужчин так привлекает война? - неожиданно спрашивает Алина. — То есть... Я знаю историю. Равка была втянута в Пограничные войны едва ли не с самого основания, и всё же, почему? Николай Ланцов, наш царевич, в шестнадцать лет добровольно отправился на войну, ты знал об этом? Его старший брат Василий отсиживался в тени Большого дворца, пока Николай воевал. На одном из уроков истории мы подробно проходили Хальмхендскую компанию, так вот он был там, в самом пекле, не где-то в арьегарде, как это часто бывает, а в самой гуще событий, - задумчиво произнесла Старкова. Она и сама не знала, почему вспомнила об этом сейчас, и всё же.
— Почему? Как думаешь? Если ты сам был на войне, и говоришь, что многое повидал, потерял и приобрел, ты должен знать ответ, - почему Дарклинг желает воевать? Но самое главное, почему она, обычный картограф, желает ему противостоять? Бескровной эта война не будет, а ещё будут случайные жертвы, как тогда, на скифе, когда Заклинательница Солнца думала сердцем, а не головой. Шумный вдох срывается с губ Алины, и она невольно прикрывает глаза, будто вновь желая окунуться в ту боль и сожаления, что готовы раздробить ей кости и по сей день.
Штурмхонд при всех своих недостатках обладал одним существенным достоинством, которое маленькая святая даже назвала бы талантом - он умел разряжать атмосферу. Все эти задорные улыбки, залихватски поднятые брови и многозначительные взгляды, но на краткий миг Алине показалось, что она его смутила? Быть может, и правда показалось, потому что не прошло и пары секунд, как капитан, подобравшийся к ней со спины, обдал ей ухо жарким дыханием, шепча свои дерзости. Старкова поёжилась и повела плечами - по спине в самом деле побежали колючие мурашки.
— Ещё немного, капитан, и я подумаю, что вы со мной флиртуете, - усмехнулась Алина, отчаянно надеясь, что не покраснела до кончиков ушей произнося эти слова. — Заклинательницу Солнца не так-то просто связать. Я умею призывать свет одной рукой, - бахвальство, конечно, хотя Багра учила её и такому, но сразу предупредила, что подобные "штучки" требуют максимальной сосредоточенности и упорства, и долгих лет, если не столетий, тренировок. Фьерданцы заковывали гришей в специальные кандалы - они разводили руки и не давали соединись их вместе - умно, конечно, но для того, чтобы поджечь верёвку, например, достаточно лишь небольшой искры, концентрированного луча, и... Алина снова вздохнула. О концентрации и контроле в последнее время она могла лишь мечтать.
Хвала Святым, Штурмхонд не стал более затягивать с исполнением её просьбы - отошёл к внушительных размеров сундуку. Старкова не без любопытства наблюдала, как капитан, пнув ни в чём не повинный сундук, стал копаться в его содержимом, должно быть, выбирая нечто подходящее для их неожиданной встречи. Старкова в алкогольных напитках не разбиралась, пробовала, конечно - в Первой Армии случалось всякое - но сей опыт оставлял желать лучшего. Пьянела Алина непозволительно быстро, но и расслаблялась тоже быстро. Напряжённые, сведённые судорогой плечи благодарно заныли, когда корсар подал Алине один из бокалов с вином.
— За друзей и врагов! - вторила тосту Старкову и без лишней скромности опрокинула в себя содержимое бокала, всё до последней капли. Внутри мгновенно разлилось тепло, а плечи в самом деле слегка расслабились - Алина чуть более вальяжно откинулась на спинку стула и положила ногу на ногу, глянув на Штурмхонда. Его бокал был наполовину полон, но смущаться своего неподобающего поведения она не собиралась.
— Возможно, это? - святая перекатила между пальцев бокал и пожала плечами. — Знаешь, я всегда была невидимкой. Никому до меня не было дела, и в этом была своя прелесть. А теперь на меня смотрят косо, перешёптываются обо мне. Ты предаёшь самого могущественного гриша из-за меня, приставляешь ко мне своих телохранителей, из благих ли побуждений или нет, святые тебя разбери, но... Это правда не помогает. Я чувствую давление, и ощущение такое, будто всё валится из рук. А ещё меня нервирует замкнутое пространство, мы уже давно на корабле, и... - Старкова осеклась, вздохнула.
— Налей ещё, - и улыбнувшись, протянула Штурмхонду пустой бокал.