из личных пожеланий: хотелось бы отыграть роль хоть и сложившего с себя полномочия, но всё ещё божества, и верного последователя, что помогает адаптироваться к миру простых смертных — всё-таки в этом плане у нас слишком много общего, может, господин Мор- кхм, то есть, Чжун Ли сможет когда-нибудь научиться перестать забывать кошелёк и покупать всё в долг. Так что без игры Вы точно не останетесь.
из более глобальных: у нас есть как минимум три сюжетные арки, в которое Чжун Ли вписался бы как влитой. Перевёрнутая статуя Барбатоса явно вызвала бы у него беспокойство, как и проявивший себя Орден Бездны. Цирк, в котором исчезают люди, забывшись в своих грёзах. Полуночные нефриты, напитанные энергией скверны, за распространением которых кто-то явно стоит. Вам особенно порадуется Альбедо, как куратор сюжета статуи.
а также находятся в процессе оформления сюжетные ветки с последствиями вышедших из-под контроля призраков и международный фестиваль в Ли Юэ.
очень, очень ждём в игру!

Запах асфоделей наполнял её дом с самого переезда сюда, вперемешку с единственной глазурной лилией, которую ей удалось вырастить в цветочном горшке; казалось, что само жилище лисицы было скромным, несмотря на достаточно обеспеченный район, — обставлена она была хоть и со вкусом, но без вычурности, спокойные и выдержанные тона мебели и декора, — всё могло бы сказать о владельце многое. И даже такому (не)человеку, как Минчжу, подчас хотелось иметь тихий уголок, в котором она сможет быть самой собой.

Не играющим с чужими жизнями монстром. Не очищающей Ли Юэ от мерзавцев, что стараются разрушить всё, что достигалось веками. Не легкомысленной девой, маска которой так легко привлекала к ней мужчин, зачастую так сильно любящих хрупкую красоту, что та ослепляет им и взор, и разум.

— А-а-а, мне совершенно нечем заняться! — причитала, лёжа на диване, владелица небольшой квартиры, рассматривая в руках резные фигурки, каждая из которых взята была с чайного столика, находившегося поблизости:
[indent] вот в этой угадываются светлые волосы, светло-голубые глаза, чуть растрёпанная причёска и одежда, подходящая изящному фехтовальщику, — Альбедо, юноша, чья улыбка заставила её ощущать себя тепло, словно сердца коснулись лучи летнего солнца — Минчжу помнила ту улыбку, которой её одарил идеальный, словно кукла, молодой человек;
[indent] на следующей — пшеничная длинная коса, золотистые глаза и чёрная одежда с рисунками из четырёхконечных звёзд — кажется, это был Итэр, каким она его запомнила с их совместных путешествий, с улыбкой на лице, но с чувством одиночества во взгляде, которое так и хотелось забрать себе, чтобы облегчить эту ношу;
[indent] ещё одна выглядела похожей на девочку с пепельными волосами и красными глазами, похожая на ощетинившуюся кошку, — и эту фигурку своей ученицы Минчжу обводит особенно нежным взглядом. Её ученица, Мао Мао, была очень милым ребёнком, хоть и со специфическим взглядом на окружающий мир, ;
[indent] и последняя отображала юношу с длинными тёмными волосами и красными глазами — при взгляде на фигурку хули-цзин вспомнила их разговор. То, как заплетала ему волосы незадолго до того, как покинуть его на долгие годы. То, как прохладно встретила его на борту Бисерного парома спустя столько лет...

"Однако если тебе нужна будет помощь или некуда будет идти — вот мой адрес."

Несколько дней назад новый сосед Минчжу по жилплощади вдруг заявился к ней на порог посреди ночи — повезло, что тогда был её выходной, — весь покрытый кровью, чем не столько напугал, сколько озадачил владелицу дома. Лисица отволокла — на следующий день ей так и хотелось ехидно отметить, что несла она Линцзяня словно принцессу, — в свою комнату, где смогла омыть раны, наложить самые простые повязки и обработать, чтобы избежать заражения. С тех самых пор началось это крайне странное соседство, во время которого они практически не виделись — то ли по воле случая и расходящихся графиков, то ли из-за того, что кое-кто прикладывал к этому усилия (и была это отнюдь не сама хозяйка дома).

Глупый мальчишка, — думала Минчжу, — Снова не бережёшь себя. Как будто тебе... хочется через эту боль чувствовать себя живым. Повзрослел телом, но разумом — ничуть.

Госпожа Хэй налила себе в небольшой фарфоровый стаканчик байцзю и сделала щедрый глоток, вновь переводя взгляд на поделки. Сидеть в тепле было куда лучше — оттого Минчжу и явно была рада поменяться сменами с одной из "девочек", и остаться дома.
— Оставлю его в покое, — буркнула себе под нос хули-цзин, рассматривая фигурку черноволосого юноши с клинком, и нахмурилась, — Уже ведь большой мальчик... так вырос... — оправдала себя женщина, вновь опустошая стаканчик до дна. Алкогольная горечь обжигала горло, оставляя после себя рисовое послевкусие, вот только пить в одиночестве — далеко не лучшее времяпрепровождение. Можно и не уследить за тем, как алкоголь напрочь лишит рациональности.

Вот только уже скоро дождь начинал усиливаться, переходя в ливень, и лисица кутается в плед поплотнее, с меланхолией во взгляде наблюдая за тем, как водяная стена заслоняет собой все виды из окна. И правда, отвратительная погода — и куда в такую выходить?..

Минчжу вдруг резко вскакивает на ноги, немного отодвигая изящный чайный столик из песчаного дерева, покрытый чёрным лаком, — кажется, она не обращает внимания, как падает набок фарфоровая посудина с алкоголем, и остатки байцзю выливаются прозрачно-желтоватыми каплями на стол, — и во взгляде её можно было прочитать одурелое беспокойство.
— А вдруг раны раскроются... Нет, он вообще взял с собой зонт? — бормотала негромко лисица, вздрагивая. Кажется, ей было не по себе от мыслей о том, что будет с её прекрасным мехом под подобной стеной из дождя, — Наверное, мне всё же следует проверить, взял ли Линцзянь с собой зонтик. Остальное... остальное меня не будет заботить.

И правда, он уже не маленький — но нехотя Минчжу сбрасывает с себя плед, направляясь в свою комнату — точнее, ту, которую она выделила своему раненому гостю, надеясь, что в комфорте он сможет больше отдыхать [впрочем, и без отдыха этот мальчишка резво её избегает] и быстрее поправиться, — и быстро отыскала там набор походной одежды, а зонтик для себя и своего "соседа" она прихватила уже из подставки у выхода.

Что же, тревога пополам с алкоголем и впрямь делали её слишком суетливой — возможно, она и вовсе зря беспокоилась об этом юноше. Ведь и со своей горячностью он всё ещё был жив — и это, как ни странно, приносило лисице чувство облегчения.