Озноб пробивал все тело, а голова постоянно кружилась, но я старалась не обращать на это внимание. Сейчас главное оказаться подальше от дома и позвонить Калебу, чтобы он забрал меня. Не хочу возвращаться в те стены. Где отец, который за всю мою жизнь ни разу не заслужил называться отцом, где стены пропитались алкоголем и табачным дымом, где вместо похвалы я только и слышу оскорбления. Обхватив себя руками я шла по дорожке, то и дело всхлипывая и даже не пытаясь вытереть беспрестанно бегущие по щекам слезы. Мне было так больно и обидно, что хотелось выть в голос, но что скажут прохожие? Я и так выгляжу не лучшим образом. Взлахмоченная, вся в синяках и кровоподтеках, едва одетая по погоде, потому что единственное что я успела прихватить перед тем как выбежать из дома, был телефон, кроссовки и тонкая кофта. Нижняя губа разбита и опухла, на скуле алеет пятно от удара. Скоро это пятно потемнеет и превратится в синяк, который будет переливаться всеми цветами радуги. В волосах засохла кровь, но я даже не замечаю этого, куда важнее переставлять ноги и нигде не упасть. На шее россыпь темных следов от пальцев, потому что отец пытался меня душить, по кофтой по всему телу синяки и кровоподтеки. Ладони разодраны в кровь, пара ногтей сломаны, я скребла ими ковер, не в силах сделать даже вдоха, пока это ублюдок не отпустил мою шею. С правой стороны под футболкой гематома. Несколько его пинков попали по ребрам и я не была до конца уверенна, что нет переломов. Эт был один из самых худших его срывов...

  Я наконец опускаюсь на одну из скамеек в парке, понимая что уже темнеет. Но здесь явно безопаснее, чем в одном доме с тираном. Снова всхлипываю беспомощно, доставая телефон и набираю Калеба. Гудок за гудком в моей душе словно разрастается черная дыра и я снова начинаю плакать взахлеб, отчаянно желая чтобы Реджинальд взял трубку. Он нужен мне сейчас как никто другой.

- Калеб... - всхлипываю я особенно громко, когда он наконец берет трубку и тут же прижимаю ладонь ко рту, словно это могло заглушить рыдания. - Ты мне нужен...

- Милая? - на мгновение мне кажется что его голос сонный и даже успеваю пожалеть о том, что разбудила его, но в следующее мгновение в его голосе уже нет и тени сна. — что случилось? Где ты?

- Я... я не знаю... не знаю что мне делать и... и куда идти... - пытаюсь я говорить между всхлипами, яростно вытирая бегущие ручьями слезы и размазывая вместе с ними кровь по лицу. - Просто... пожалуйста... - я пытаюсь сказать ему, что нуждаюсь в нем, одновременно как бы извиняясь за то что потревожила и разбудила. Мне так стыдно и одиноко одновременно, я практически чувствую удушающее отчаянье и хочу чтобы он понял. А он в это время уже пытается вовсю меня успокоить и узнать где я нахожусь. Я спутанно пытаюсь объяснить ему где я, понимая что сквозь мои рыдания сейчас хрен что вообще поймешь, но он понимает. Понимает и говорить ждать его. Так что я убираю телефон в карман и иду к выходу из парка, чтобы ему не пришлось бегать по аллеям и искать меня. Здесь куда светлее и мое состояние могут заметить прохожие, но мне уже все равно.

- блять. Кто это сделал?! - яростно спрашивает он, когда оказывается рядом. Его машина резко тормозит и парень оказывается около меня почти в два шага, так что я вздрагиваю и даже на мгновение отступаю, словно он тоже может причинить мне вред. А после снова начинаю плакать. Я ведь так не хотела, чтобы он узнал о моем отце... Калеб берет меня на руки и я доверительно прижимаюсь к нему, на мгновение утыкаясь мокрым лицом в его шею и вдыхая его запах. Запах табака и грозового неба. Сейчас это запах безопасности. -малышка.. - бормочет он, прежде чем посадить меня на пассажирское сидение своего автомобиля и захлопнуть дверцу. Быстро обходит машину и садится за руль, тут же потянувшись и достав из бардачка салфетки. -Я отвезу тебя к врачу. И ты расскажешь, кому мне открутить голову за твое состояние. - я снова жалобно всхлипнула, принимая из его рук салфетки и пытаясь вытереть слезы с опухших щек. - расскажи мне, что случилось, где больно?

  И я рассказываю. Рассказываю ему все, сбивчиво прыгая с одних фактов на другие. О том, как умерла мама и я какое-то время жила у тетки, потому что отец начал пить. О том, как он практически не просыхает и частенько бьет меня, просто потому что может и сильнее. О том, что произошло сегодня. Я просто хотела, чтобы его пьяные дружки покинули дом, а я имела возможность прибраться. Один из товарищей отца заявил, что они сами будут решать когда и куда идти, при этом смачно шлепнув меня по заднице, а когда я возмутилась, похабно рассмеялся. И ведь отец даже не заступился за меня. Вместо того чтобы поставить на место алкоголика собутыльника, он начал кричать на меня, что я его позорю и что не имею права никого выгонять из этого дома. Все это сопровождалось ударами и толчками, так что в какой-то момент даже дружки поняли, что пора сваливать. Никто мне не помог, никто не оттащил его и если бы он сам в последний момент не остановился, мог бы меня попросту задушить. Я постепенно успокаивалась, пока рассказывала Калебу всю историю, сбиваясь и переходя на извинения что ничего не говорила, что мне жаль, что пришлось потревожить его сегодня и что я бы ни за что не попросила бы о помощи, не будь это крайняя необходимость. Я же теперь не могу показывать кому-то слабости...

- Не хочу говорить в больнице, что это он, - сдавлено сказала, почти перестав всхлипывать. - И ты не скажешь. Это же настоящий позор...