5 июля, поздний вечер
Кладбище — единственное место на земле, где пьяного бандита с битой испугаешься меньше, чем маленькую девочку с золотыми кудряшками.
Если только эту девочку не выкопал ты сам.
— Я думал, ты любишь копать. — ответил Клаусу ведьмак, нещадно потевший в белой рубашке и костюмных брюках, намекая на обстоятельства первой встречи, произошедшей на кладбище Нового Орлеана, куда некроманта привело ремесло, а его, Закери Зинка, случай и эманации магии, которые он почувствовал, проходя неподалёку от места раскопок. Застигнутый врасплох некромант обрушил на его голову не тёмные проклятья, а безыскусную лопату, но вышло действенно, а когда Закери пришёл в себя, они познакомились.
Бледная немочь полной луны запуталась в густых ветвях кипариса, слабым мертвенным сиянием едва касаясь деревенского кладбища, и за пределами уродливого пятна от луча фонаря в руке Закери Зинка мир сливался в однообразие тёмных синих оттенков. Здесь вряд ли было бы на что посмотреть и при ярком свете полуденного солнца, теперь же серые и чёрные надгробные камни окончательно утратили различия, сравнявшись в цвете.
— Она могла бы и сама выйти к нам, но будет лучше, если мы поможем ей. У Элли такие маленькие ручки, не хотелось бы, чтобы она перетрудилась. — обратился он уже к миссис Дюмар, нарисовав на лице дружелюбную улыбку. — Семейное воссоединение — это всегда так трогательно.
Молодая женщина не видела мимических потуг и не слышала слов — она смотрела только на фотографию дочери, заслонившись от Зинка и Хольца пеленой из прозрачных слёз. Она была такая же, как и в их первую встречу, разве что стала бледнее и тоньше, а круги, в тот день только наметившиеся под большими, покрасневшими от непрестанных рыданий глазами, углубились и сменили блеклый цвет на антрацитово-серый.
Тогда миссис Дюмар была более словоохотливой.
3 июля, ранний вечер
Арендованный джип замер у третьего с въезда в деревню дома на главной улице Харрисонбурга — то есть единственной дороги, покрытой асфальтом. Двери тёмно-зелёного автомобиля, блестевшего в свете закатного солнца, как спина жука-бронзовки, распахнулись и выпустили наружу двух мужчин, которые достали из багажника чемодан с бутафорскими ритуальными принадлежностями и поднялись на крыльцо. Мистер Зинк дважды стукнул в дверной молоток:
— Мадам Дюмар? — проницательно сказал он, когда дверь приоткрылась, и, напустив на себя самый таинственный вид, добавил: — Я думаю, вы знаете, зачем мы пришли.
Полчаса спустя они уже сидели в гостиной на первом этаже, распивая чай в компании матери Элли — безутешный отец девочки был наверху, и пить он предпочитал крепкий ликёр.
— Как вы нашли наш дом? Я указала в объявлении на том сайте только деревню... — спросила миссис Дюмар, громко шмыгнула носом и подсолила свой чай.
— Духи, мадам. Они подсказали шаману, — или вполне живые жители прихода — семья Дюмар была в округе известной и уважаемой, а может, стала такой после трагической гибели девочки — событие в провинции интересное и достаточно редкое — мистер Зинк не уточнял.
— Дух моей Элли? Шаман говорил с ней? — она вцепилась в него умоляющим взглядом, а после перевела глаза на Клауса.
— Может быть, а может, и нет. Тысячи созданий из мира мёртвых жаждут аудиенции шамана, ибо павших душ намного больше, чем тех, кто открыт им и готов их услышать. Чтобы голоса стали отчётливее, и шаман смог разобрать в шёпоте духов голос вашей бедной девочки, он должен настроиться на восприятие тонкого мира, — ведьмак сделал глоток обжигающего чая, будто недостаточно взопрел в строгом костюме не по погоде. Настоящий колдун может позволить себе гавайку и шорты, но шарлатан должен выглядеть представительно. Вкупе с шармом, который он демонстрировал в своих эзотерических речах, и обаянием Клауса, заключавшимся в том, что тот редко открывал рот, это произвело нужное впечатление.
— Могу ли я вам чем-то помочь, господа? Только скажите.
— Пожалуй, можете, — мистер Зинк отставил чашку на стол и серьёзно заглянул мадам Дюмар в глаза. — Как я уже сказал, многие хотят поговорить с шаманом — но далеко не все из духов преследуют добрые цели. Есть среди них и те, кого не стоит упоминать даже при свете белого дня. — женщина испуганно прикрыла руками рот. — Мы с вами должны помочь шаману отличить дух вашей дочери от тех, кто может ею притвориться. Прямо сейчас ничего не нужно, но после того, как он проведёт сеанс связи с тонким миром, вы по ответам духа на вопросы шамана должны будете сказать, говорила с ним ваша дочь... или же некто иной. — после этих слов мадам Дюмар, не сдержавшись, охнула.
— Они просто шарлатаны, дочка, которые приехали нажиться на нашем горе, — подала из углового кресла голос та, кто до этого казалась лишь тенью матери Элли — такой чёрной и молчаливой она была. Должно быть, не родная мать, а приёмная — или тёща.
— Мадам...
— Нтомби, лживый ты хуй.
— Мадам Нтомби, вы — человек старой формации, а пожилым людям сложно привыкнуть к новому, но скоро связь с тонким миром будет таким же обычным делом, как и виртуальное путешествие по информационной сети, а пока выход в астрал можно сравнить с выходом в космос — случай такой же редкий, требующий специального оборудования и доступный лишь избранным.
— «Специального оборудования», завернул-то как! Да ты, поди, купил эти чётки на амазоне.
— О да, они приехали из самого Нового Орлеана ради двухсот долларов. — невесело усмехнулась миссис Дюмар-младшая и закуталась в плед. Её, несмотря на погоду и горячий чай, знобило. — Мама, вы себя-то слышите? Как будто в Новом Орлеане мало безутешных матерей. Вечно вам нужно настроить против нас людей...
— Не стоит ругаться, мы всё понимаем, — мистер Зинк примирительно улыбнулся. — Не первый раз сталкиваемся с неверием. Я и сам не поверил, пока не увидел, на что шаман способен. Смеркается, — он демонстративно посмотрел за окно. — Если вы не возражаете, мы пойдём наверх, в свою комнату, начнём приготовления к ритуалу. Сеанс связи с астралом состоится ночью. Спасибо за чудесный чай. Шаман, что-нибудь из вещей девочки понадобится для ритуала? — Спросил он Клауса, кинув в него короткий взгляд.
5 июля, поздний вечер
Закери ещё раз попробовал завести с мадам беседу — без результата — и пришёл к выводу, что Дюмар исчерпала запас слов, отмеренный ей после смерти дочери. Заскучав, он закатал рукава рубашки и сменил Клауса на раскопках, старательно сводя на нет работу, проделанную гробовщиками два дня тому назад.
Будь маленькая Элли Дюмар похоронена в Новом Орлеане, всё вышло бы проще: горожане предпочитали погребению в землю каменные саркофаги, над которыми высились кресты, и чтобы встретиться с теми, кто получил на нью-орлеанском кладбище вечный приют, достаточно было вскрыть один из них магией или грубой силой. Деревенщина Харрисонбурга же хотела достаться на ужин червям, и здешний могильник представлял собой массив прямоугольных надгробных плит, вместе с несколькими футами земли придавливающими своей тяжестью закопанные гробы. В Новом Орлеане было бы проще добраться до трупа, и там, как и сказала мадам Дюмар, наверняка во множестве нашлись бы безутешные матери — и маленькие мёртвые девочки, но в большом городе сложнее избежать возможных последствий неудачного колдовства, поэтому выбор Закери Зинка пал на объявление из маленькой деревни.
Чем больше проходило времени, тем крепче он убеждался в верности своего решения. Всё шло не так, как было обещано некромантом.
Закери сразу предлагал начать с того, к чему они в итоге пришли... Придут, когда земля, обхватившая своим чревом маленький гробик, вся окажется наверху.
Но Клаус сказал, что они возьмут собаку.
3 июля, поздний вечер
Когда бархат южной ночи стянул небо, мистер Хольц и мистер Зинк действительно начали приготовления к ритуалу, но не совсем к тому, которого так алкала мадам Дюмар, а к тому, что интересовал их самих. Неизвестно, в каких высях парил дух Элли, однако её бренное тело оказалось легко отыскать: оно было там же, где его оставили намедни — на кладбище, под мраморным столбиком, отделённое от мира живых тонкой перегородкой искусственной травы и свежеперекопанной земли.
Соседский пёс жался к ногам, затянутым в позаимствованные у другого соседа джинсовые шорты, роняя на землю капли слюны, ртутно поблёскивающие в свете жирной нарастающей луны. Он был таким весёлым. Слишком весёлым для того, кто съел начинённую фенобарбиталом колбасу.
— Я неправильно рассчитал дозу, ведь мне раньше никогда не приходилось усыплять собак на время, — сказал Закери и погладил его по голове. — Зато ты больше не будешь есть всякую дрянь.
Обласканный, пёс сильнее забил хвостом, отчего раздался тот звук, который так раздражал Клауса.
— Как помочь? Убить собачку? — Закери поднял на некроманта глаза. — Легко, я люблю животных. Но разве это не должен сделать ты?
Когда недоразумение разрешилось, ведьмаки вдвоём лишили чёрную землю заграды из травяного ковра.
— Мягких игрушек больше, чем будет на похоронах Джастина Бибера, — прокомментировал он, разглядывая лысую землю и дары, принесённые скорбящим приходом к могилке Элли. — Кусачек нет, но есть кинжалы. Одного хватит?
