Догорел закат, окрашивая спокойную гладь озера Хонрик в пламенеющий малиновый цвет и полная луна облила покосившееся от времени постройки зеленоватым призрачным серебром. Несмотря на поздний час,из-за городской стены, вился дым над крышей кузницы и раздавался мерный стук молота, которым работал у наковальни рифтенский кузнец. Два путника вышагивали по дороге, прямиком на огни факелов стражи, размеренным и неутомимым шагом, почти бесшумно. Они добрались до Рифтена почти без происшествий и даже раньше, чем наступил новый день. Они бы так и прошли незамеченными, если бы не тонкая ветка, хрустнувшая под сапогом одного из путников.
- У вас усталый вид, в «Пчеле и Жало» Тален-Джея и Киравы найдется для вас комната и немного меда. Но, если надумаете грабить кого…
- В Рифтене? – Подал наконец голос один из путников, медленно стягивая со своей головы капюшон и являя страже свое заросшее щетиной лицо.  – Я думал, что обитатели «крысиной» норы» уже все вынесли из ваших домов подчистую…

***

- Это, конечно не королевские апартаменты, но тут по крайне мере безопаснее чем… - Драконорожденный оборачивается на застывшую в дверях его дома женщину. Местный люд почему-то, все как один, называют это поместье на пару комнат «Медовик». Мужчина жестом приглашает гостью и свою спутницу войти в дом.
- Чем где? – С долей ехидства, как и подобает женщине, даже если она уже не помнит точно своего возраста и по причинам мало от нее зависящим боится солнца, интересуется Серана от того, что не любит незаконченных предложений. К такому ее спутник определенно не был готов, может потому коротко отмахнувшись и промычав что-то нечленораздельное, замирает у очага, помешивая кипящую в котле похлебку. – Я еще не встречала мест безопаснее, чем крипта «Ночной Пустоты».
- Она была полна твоих собратьев, которые устроили себе там неплохое убежище, - возражает Дова, прежде чем подчерпнув из чана похлебки, поднести черпак ближе к губам и медленно подув на выловленный из бульона предположительно рыбий глаз, проглотить тот. – И это я еще про драугов ничего не сказал, которых там было не меньше десяти, - хмыкнул бретонец, - а гончие смерти? Ты в курсе что ваши питомцы воняют хуже, чем шерсть мокрой рифтенской псины?
- Я была в безопасности в крипте, - не уступает в споре своему собеседнику, Серана, отщипывая от купленной на местном рынке булки мякоть и закидывая ее в рот. Вкуса еды она не чувствует, но почти год путешествий с Избранным научил ее тому, что смертным с которыми ей приходится контактировать, необходимо подражать, иначе первое что они сделают с тем, кто не похож на них – проломят череп колуном или пустят стальную стрелу пониже спины. Устанешь ее потом выковыривать из плоти, да штопать свое хладное тело. – Все эти «соседи» перебили бы друг друга прежде чем добрались до меня. Харкон искал меня несколько веков, рассылая по землям Скайрима своих ищеек, но так и не смог отыскать, а ведь я была у него под носом.
- Мне бы хватило твоего простого вампирского «спасибо», вместо этих пререканий, женщина. – Выдает Довакин, наполняя миски похлебкой и одну за другой ставя на стол. О Серане он заботится, как и о любом другом своем спутнике в прошлом, просто никак не может привыкнуть к тому, что она не совсем человек и обычная еда ей не подходит, чтобы утолить голод.
- Зачем мы прибыли в этот город? Разве кто-то здесь просил о помощи? – Игнорируя последние слова своего спутника, интересуется Серана, откладывая в сторону булку и беря в руку ложку. За последние три дня к ним не являлся гонец, никто, из тех, кого он встречали на своем пути, не просил их отправиться в Рифтен и передать кому-то из жителей весточку.
- Нужно кое-кого навестить из старых приятелей, ты же знаешь, что для путешествий нужно пополнять запасы, чтобы купить нам лошадей, нам нужно золото.
- Я думала для тебя обычное дело отбирать золотые монеты у бандитов, вчера одному из тех, кто напал на нас на подходе к городу ты с легкостью проломил череп булавой, а затем обчистил его карманы.
- Это не гуманно. И поступать так всегда - неправильно. – Драконорожденный тянется к своему наплечному мешку, копается в его основном отделении, продолжая что-то бурчать себе под нос, а затем вынув из своего мешка небольшой не огранённый рубин, кладет тот на стол. – К тому же, если нас с этим поймает местная стража, мы угодим в подземелье.
- Я помню этот камень, - Серана тянется к рубину и взяв тот в руку, внимательно разглядывает побрякушку.  – Это ведь он был вставлен в ожерелье той талморовской ш-шпионки.
- Знаешь, - не сводя взгляда с вампирши вдруг выдает улыбчивый Дова, - если бы ты слегка щурилась всякий раз, когда рассматриваешь на свету какие-то предметы – это бы делало тебя больше похожей на нас, на обычных людей.
- С каких пор ты вдруг стал считать себя обычным? – Несколько удивленно выдает Серана, откладывая украденный рубин и двигая тот по столу ближе к бретонцу. – Ты сражаешься с драконами, убиваешь истинных вампиров и способен единожды прокричав, сжечь любое вставшее у тебя на пути существо, не говоря о том…
- Серана, - назвав свою спутницу по имени, мужчина призывает ее к тому, чтобы она немного помолчала и комната всего лишь на мгновение, но все же, погружается в тишину, слышно только, как потрескивают догорающие в очаге березовые поленья. – Приляг, отдохни, я скоро вернусь.
- Решил с прибытием в город наведаться к ярлу, но вот свою «странную» спутницу не брать, дабы не пугать честной народ и не заставлять стражу нервничать? - Серана ослабила крепление, что помогало ее походному плащу держаться на ее плечах и наконец-то явила взору Избранного свои покатые плечи, изящную длинную шею и темные, как смоль волосы, которые она имела привычку заплетать в косы.
- Можешь дуться сколько хочешь, глупая женщина, я ведь тебя сберечь пытаюсь. - отзывается бретонец, прежде чем взяв все необходимое, отправиться в дворец ярла.

***
возвращение в Рифтен произошло уже по весне.

- Что привело тебя в Рифтен, с-с-сладкая? – Первым делом Кирава ставит перед вошедшей в ее таверну гостьей кружку полную меда.
- Ищу кое-кого.
- Может работку тебе подкинуть? По утру заглядывали с-с-сюда стражники, говорят ярлу за пределами города нужна помощь.  – Аргонианка склонилась ближе к той, с которой вела беседу, и от нее отчетливее чем когда-либо донесся запах тины и рыбы.  Хозяйка таверны слишком хорошо разбиралась в тех, кто захаживал к ней на огонек в поисках золота, убийств и приключений.
- Как давно в Медовик наведывались люди?  Или нелюди? – Поспешила вопросом на заданный вопрос ответить Кираве ее гостья и та, отшатнувшись от говорящей, поспешила уперев руки в свои чешуйчатые бока, осмотреть ее внимательнее, не скрывая своего недоверия.
- Зачем тебе понадобилас-с-сь информация о заброшенном доме? Посс-стель и мед мы тоже можем предложить тебе. – Предприняла она еще одну попытку задержать гостью в таверне. Люди, слышавшие ее разговор, начали негромко перешептываться меж собой, кто-то даже предложил пригласить в таверну городскую стражу и один из мелких попрошаек – чумазый мальчишка, считая себя тенью, даже умудрился выскользнуть на улицу, дабы исполнить наказанное старшими.
- Если дом не обитаем, я бы хотела приобрести его. – На стол упал кожаный мешочек и судя по тому, каким он был тяжелым, в нем было достаточно денег, чтобы осуществить задуманное. В этом городе звон монет мало кого мог оставить равнодушным, обитатели крысиной норы едва заслышав, как позвякивают в твоих карманах золото, следовали за тобой тенью, подбираясь все ближе и ближе, и так до тех пор, пока не способны были перерезать тебе глотку за пару золотых и один сапфир, завалявшийся на дне твоей сумки.
- Вос-с-схитительно, - подхватив когтистой лапой кошель с монетами, прошипела аргонианка, но завидев, как из-под нависшего над лицом капюшона блеснули два желтых, способных кого угодно напугать, глаза, охнув, разжала свою чешуйчатую рептилоидную лапу и мешочек с золотом снова брякнулся на дубовую стойку, аккурат меж беседующими друг с другом дамами. Вампиров никто не любил, и никто из местных жителей не желал давать ночлег и крышу над головой подобной той, что наведалась в рифтенскую таверну.
- Мес-с-стный люди поговаривает, что за домом приглядывают лизоблюды Делвина Меллори, пока тот прос-с-сиживает с-с-свои штаны в «Буйной фляге» вс-с-се пытаяс-с-сь подкатить к Векс-с-с.
Женщина, чье лицо было скрыто капюшоном, коротко хмыкнула, и это можно было расценить, как одобрение тому, что она услышала из уст хозяйки таверны.
- Этих денег вряд ли хватит, чтобы задобрить гильдию, - понизив голос прошептала со свистом Кирава, - в пос-с-следние время дела у них с-с-снова идут не очень…
- Полагаю, что шансов убедить их у меня предостаточно, - отчеканила путница, вынимая из мешочка пару золотых и укладывая монету на монету, а затем двигая горку по направлению к аргонианке. Остальные деньги она неторопливо запрятала под плащ. – Не найдется для меня пары отмычек? 


***

Серана, а это была именно она, шагнула за порог таверны в тот самый момент, когда последние лучи осеннего солнца скрылись за местными холмами и городские стражники зажгли свои первые факелы. Двигалась она почти бесшумно, как и подобает вампиру и ей даже почти удалось завернуть за угол таверны, в которой она просидела последние несколько часов, как в тот же момент на ее плечо легла рука, рука, которая в следующий миг могла лишиться всех пальцев разом.
- А я тебя повсюду ищу, меня тут просили тебе передать…
- Вам в пору бубенцы на шею вешать, - огрызнулась древняя, поведя плечом, чтобы сбросить с себя чужую руку. – Даэдра тебя раздери, кто подкрадывается со спины к темным, рыщущим в темноте фигурам в плащах? Бессмертный что ли?
Обернувшись и встретившись с гонцом лицом к лицу, она поняла, что человек стоящий перед ней вовсе не бессмертен, что он превозмогает собственный страх не кинуться прочь от той, что говорит с ним. Стук его сердца был таким громким, таким заманчивым, что, не контролируя себя, Серана даже приоткрыла свой рот, обнажая клыки.
- Возьми, - в четыре раза сложенный лист был почти брошен в лицо скалившемуся монстру, на деле же как можно быстрее гонец избавился от посылки, сунув ту в протянутую в его направлении руку, облаченную в перчатку из тонкой телячий кожи. А потом, этот самый гонец дал деру из переулка так быстро, что только его сверкающие пятки и можно было разглядеть во тьме.

Ваня прикладывает к плечу скрипку, склоняя к ней голову и держа подбородком. Она до сих пор помнит, как мама терпеливо учила ее держать скрипку правильно, чтобы не затекала шея и не болела спина. Тогда этот инструмент казался девочке слишком громоздким, держать его было тяжело, но мама продолжала раз за разом поправлять ее голову, приучая просто держать инструмент. Спустя год Ваня принимала верную позу уже инстинктивно, не задумываясь, как наклонить голову и приподнять плечо. Все это занимало у нее не больше секунды, казалось, скрипка сама занимает положенное место, как послушная собака или любимая кошка. Пальцы изящно ложатся на гриф, чувствуя под подушечками пальцев упругие струны. Ваня на секунду проводит по ним пальцами, но звука почти не слышно – не хватает одного важного элемента. Этот элемент – смычок- становится продолжением другой ее руки, она взмахивает им легко, картинно и эффектно. Этому ее тоже учила мама, напоминая, что музыкант – это не только умение играть на выбранном инструменте и чувство нот. Это еще и красота подачи себя и своей музыки. Ваня никогда не обладала особой грацией, была довольно нескладной, но элегантности музыки мать сумела ее научить.

Из-под ее смычка раздаются первые звуки, робкие, как шелест ветра. Казалось, скрипка пробует говорить, начиная с шепота, чтобы убедиться, что не потеряла голос и былое звучание. Постепенно звук становится громче, яростней, красивей, вырисовываясь в целую музыкальную картину, написанную когда-то давно в маленькой городке Германии, тем, кто умел рисовать нотами. Ваня водит смычком по покорным струнам, совсем не замечая тот, мор, что ее окружает. Ветер, поднимая в воздух кирпичную пыль от оставленных руин, разносит ее музыку далеко, отчего кажется, будто музыка везде, она огибает разрушенные здания, брошенный мусор, разбитые стекла пустых домов с сорванными крышами и тлеющими внутренностями. Музыке плевать, был ли на земле Апокалипсис, она будет жить, пока на земле будет хоть один музыкальный инструмент, пока ветер поднимает в воздух обожжённые обрывки газет и рекламных объявлений. Музыка вечна, и ей все равно, кто будет ее проводником – гениальный музыкант или дождь, что бьет по крышке мусорного бака. Сегодня ее проводником стала маленькая девочка, размахивающая смычком, и за это музыка уносит ее из этого разрушенного мира, отправляя в край, наполненный сказочными звуками и яркими красками, которых так не хватает этому миру.
Наконец музыка затихает. Смычок поднимается последний раз, после чего опускается вниз вместе с рукой, что его держит. Ваня поднимает голову и открывает глаза, замечая неподалеку Пятого. Его одежда истрепалась, лицо покрыл первый пушок, волосы засалены и взлохмочены. Ваня улыбается и машет рукой, подходя ближе, остановившись в трех шагах.

- Видел бы тебя сейчас папа, он точно отчитал бы тебя за внешний вид, который не подабает супергерою, - беззаботно говорит она, продолжая держать скрипку в руке, но опустив ее вниз. Ее голос привычно тих, как это было всегда – она боится его повысить. – Хорошо, что его здесь нет, - она оглядывается по сторонам, будто желает убедиться, что сэр Реджинальд и правда не стоит за ее спиной, готовый отчитать за отклонения от составленного расписания. Она видит перед собой его прямую фигуру, лицо с привычном моноклем и холодный взгляд. В ее голове почти звучит его строгий голос, говоривший о ее недопустимом поведении и что она отвлекает Пятого от тренировок, но внешний мир остается тих, только шелест ветра нарушает абсолютную тишину.

- Я ждала тебя, - казалось она совсем не удивилась его приходу. И если Пятого жизнь потрепала, Ваня, казалось, только утром встала с мягкой кровати, приняла душ, почистила зубы и надела выглаженную одежду. Ее волосы, распущенные по плечам, были чистыми и идеально расчесанными, а челка ровно подстрижена по линии бровей. Она не выглядела сильно старше и не изменилась ни капли. Только стала чуть живее, какой становится всегда в присутствии Пятого – единственного человека в семье, кто с ней считается. С остальными она держалась отстраненно, общая только по острой необходимость, готовая к любому грубому слову. С Пятым было проще и легче, он не кичился своими силами и не делил мир на супергероев и обычных людей и не чурался своей обычной сестры. С ним Ваня оживала, превращаясь хоть в какое-то подобие живого ребенка, а не вышколенную куклу. – Я по тебе скучала, почему тебя так долго не было? Ты все же не послушался отца и путешествовал во времени, да? – В словах Вани вопрос, но по интонации это скорее утверждение. Она говорил ровно, в ней нет любопытства, удивления или страха, будто ее мир совсем не изменился с их последней встречи, а жить среди безлюдного мира для нее вполне обыденно. Впрочем, ее миром всегда был апокалипсис, так что разница совсем не велика.

Она усмехается в ответ на его вопрос и понимает, что в этом весь ответ. Все, что она думала о нем. О лекциях по мотивации и даже о его мнении о её непогрешимости. Может быть она не относится к высшим олимпийцам, но она не одна из этих мелких богинь или богов, которые будут метаться между разными сторонами в надежде найти сильного покровителя. Эрида всегда была одиночкой. Что ж видимо у них в семье так заведено или что там ещё. Не знала. Не пыталась понять даже первопричины. Она не подчинялась. Скорее заключала взаимовыгодные союзы с другими богами, которые были такими же одиноки, как и она. И им нужны были эти союзы, но это уже не имеет никакого значения. Сейчас это все было совершенно иначе.

Богиня смотрит на "вилы Аида", которые он намерено ей демонстрирует. Слишком намерено. Брюнетка едва заметно качает головой. Она надеялась, что у неё не будет необходимости испытывать их на себе. Хотя в жизни всякое бывает. Пока же Аид был её единственной возможностью узнать, что к чему. И она не собиралась её терять, даже если повелитель подземного мира был не слишком щедр на ответы. Все складывалось так, словно он и сам не знал ответом на эти вопросы. Ведь идиотом его назвать было бы трудно. Он сам прекрасно обо всем догадался.

— Пропажа пропаже рознь. Ты как никто другой должен это понимать.

Его оскал пугает. Он напоминает опасного хищника, который может вгрызться в твою глотку и вырвать её, а потом спокойно наблюдать, как кровь будет вытекать из тебя. Аид был опасным, если его разозлить, но он итак был уже зол. Это всего лишь часть. Часть чего? Она не может знать. Это даже не та бессильная злоба на младших братьев, которые отправили его сюда гнить. Это что-то иное. Даже имеющее иной запах. Он зол. На себя? На кого-то другого? Боги не говорят по душам. Богам все это не нужно. Они просто не умеют изливать душу. Они всегда  все держат в себе.

— Пропало кое-что очень важное у твоего младшего брата и это вызвало то, что происходит. Зевс обвиняет Посейдона. Что-то о клятве на реке Стикс. Кому как не тебе  знать, что это значит.

И снова эта улыбка, словно она все знает. Знает больше, чем ей положено. Такие тайны о которых все тот же Аид не желал, чтобы кто-то знал. Да она рискует, но вот только и убивать ему нет смысла. Она не из тех кто болтает. Каждая тайна просто имеет свой срок годности. Сегодня ты думаешь, что она будет храниться вечно, а завтра уже все о ней знают. Не совсем то, что хотелось бы, но разве есть выбор? Судьба.

— Ходят слухи, что кто-то руками полукровки украл что-то ценное у Зевса. Настолько ценное, что тот собрался идти на брата войной. Но есть и ещё один вариант. Как можно украсть что-то ценное у Зевса и так, чтобы никто этого не заметил.

Кажется, она сказала все достаточно ясно. Ведь именно у Аида была бы такая возможность. Взять во внимание хотя бы шлем, что сейчас она здесь не видела. Скорее всего просто потому, что старший из великих братьев не желал этого. Но если так подумать. У него и правда были все шансы.

— Есть выгода в том, что братья подерутся. Есть повод или как там говорят смертные...

Она отмахнулась не в силах припомнить это чертово слово, но даже это не важно.

— И кто-то начинает думать о том, что дело не только в повелителе морей. Ещё немного и уста младших произнесут имя.

А он забавный. Очень даже забавный. Не то, чтобы Кэрол сильно задумывалась об этом. Просто она не думала, что встретит человека, который будет вот так легко и ненавязчиво выдавать важную информацию, даже если лучше этого не делать. Кэрол мало доверяет людям. Она почти не помнит свою человеческую жизнь, но помнит все чему её учили в крии и это было сильно. Многое из этого просто не искоренить. Правда и людей здесь не много. Просто она все равно не знала как реагировать на то, что её кто-то знает, а она понятия не имеет. Чувствует себя глупо, даже сейчас глядя на этого паренька. А потом в голове что-то щелкает. Питер Паркер. Она помнит экран с мелькающими фото и именами. Именами тех кого Танос отправил в иной мир простым щелчком. Она должна была вспомнить об этом. Не могла забыть. Такое не забывается. Даже крии с их тягой уничтожать скрулов не могут сравняться с этим. Точно нужно быть маньяком, который просто сможет сделать такое считая, что это лучшее благо для всех. Смерть и уничтожение никогда не будет лучшим благом. Никогда. По крайней мере, она никогда не примет такого факта.
— В твоем мире? — что-то подсказывает окажись он врагом она успеет с ним расправиться. Каким бы не был человек паук, но в этом мире было мало сил с которыми она бы не справилась. Слишком мало. И это возможно стало причиной того, что происходит. Если бы они были чуть сильнее, то может быть щелчка и не было бы. Впрочем, судить об этом уже поздно. Но она точно спросила бы Фьюри почему он так поздно позвал её на помощь. Может быть раньше она сделала бы что-то более полезное, чем сейчас. А кусать локти для неё не привычно.  Как и винить себя подобно Тору.
— Что ж Питер Паркер расскажи мне что-то, что заставит меня поверить. Потому, что я уверена, что Паркер этого мира точно считается пропавшим без вести, — череда тех лиц никогда не сотрется из памяти и она будет помнить о ней всегда. Не важно как все сложится в будущем. Найдут они возможность что-то изменить или нет, но это будет напоминанием о том, что может быть если они все не будут противостоять одной беде.
Данверс возможно была не слишком умна, по крайней мере не отличалась умом гениев, но кое-что за последние десятилетия повидать успела, как успела не судить сразу. Поэтому она давала ему шанс все объяснить, а дальше обязательно решит, что делать. Отдать его Мстителям или отпустить. Может быть это будет не совсем тем решением, что нужно. Но с другой стороны она не чувствует зла, а вот в этом разбираться научилась, спасибо все тем же друзьям, которые такими не оказались. Жизнь преподнесла ей довольно щедрые подарки. Кэрол будет за них благодарна всегда. Но сейчас она должна была принять решение, которое скажется не только на ней, но и на тех кто здесь живет. Просто ей вдруг кажется, что даже в сложные времена должен быть герой, который будет нести надежду. Чем плох Человек Паук? В нем есть все, что должно быть. Ей так кажется. Даже если он выглядит немного уставшим и потрепанным жизнью. Но никто не идеален в данном плане.