Свежий воздух всегда способствовал ясности размышлений. А это как нельзя кстати, когда нужно принять очень значимое решение, способное изменить не только твою жизнь, но и судьбу многих из тех, кого ты знаешь. Всех, кто связан с тобой. Нет таких людей, происходящее с которыми никого другого не затронуло бы, даже живущие наособицу, в одиночку, нелюдимые затворники не исключение. Всё в этом мире представляет собой сложную и запутанную связь событий и судеб, даже самый крохотный листок, срываясь с ветви дерева, что-то меняет. Разумный плетёт собственные узоры, неосторожный – рвёт их. Однако с точки зрения значимости они оба равны, пусть один и является созидательной силой, а другой – деструктивной. Те, кто построили город, и те, кто разрушает его – творят историю.
Его выбор затронет многих и многих. Те, кто живёт на этих землях, настолько привыкли, что Архонт всегда рядом с ними, им будет сложно осознать, что скоро всё изменится. Однако жизнь не стоит на месте, даже если обманчиво кажется, будто сегодняшний день ничем не отличается от вчера и позавчера, создаётся иллюзия, что и завтра, и через неделю всё будет в точности таким же.
Чжунли шёл неторопливо, наслаждаясь возможностью побыть наедине с собой. Он искренне любил находиться в компании и никогда не считал время потраченным, но даже ему порой необходима была благословенная тишина. О, природа, идеальная в своём кажущемся несовершенстве. Подумайте сами – отдельные её компоненты так легко повредить, погубить, но она всегда возрождается, какие бы раны ни наносили ей. И, когда человек забывает об этом, думая, что уже стал повелителем мира, она напоминает ему, что не будет добра, если он не сможет поддерживать баланс между своими желаниями и её потребностями. Да, Моракс сам учил их, как существовать на неприветливой тогда земле Ли Юэ. Но научил он их и уважать её, ценить дары, которые она приносит, и понимать, что только в гармонии они добьются успеха.
Чжунли вежливо и сердечно здоровался со всеми, кто встречался ему на пути, традиционно желая здоровья и благополучия, но ни с кем не задерживался. Он восхищался ими, каждым достижением, даже самым маленьким, ведь когда-то все они были детьми, учившимися ходить, а теперь выросли и бегут вперёд, не оглядываясь. Именно с таких крохотных, незаметных по отдельности шагов начинается любое дело, и терпеливый пожнёт урожай, а чрезмерно импульсивный и не владеющий даже собственными страстями - погубит его.
Он остановился, увидев перед собой девушку, не похожую ни на кого из местных жителей. Более того, такие цветы, как у неё в волосах, нигде теперь уже не водились, а одежда не принадлежала ни одной нации, ни существующим ныне, ни заметённым песками далёкого прошлого. Возможно, кого-то это насторожило бы и надоумило держаться подальше, но Чжунли, напротив, испытал интерес. Нечасто ему доводилось повстречать что-то или кого-то, доселе невиданного и непредсказуемого. И он не чувствовал не только страха, но даже беспокойства - не только потому что был уверен в своей способности справиться с чем угодно, но и поскольку вовсе не боялся за себя. И, наконец, в-третьих древний закон гостеприимства оставался незыблемым и важным. Чжунли неподдельно верил, что, будь ты даже божество, не соблюдая эти негласные, но всем понятные правила, ты навлечёшь на себя беду. Мир всегда воздаёт тебе тем, что ты ему приносишь. Иногда сразу, а порой проходит много лет, ты уже забываешь, что сделал, но так или иначе с тебя спросят за любой поступок. Иначе говоря, лучше с уважением отнестись к недостойному, чем ни за что обидеть достойного. Уважение – единственная валюта, которой всегда в достатке у богача и бедняка.
- Я приветствую вас, госпожа. Скажите, пожалуйста, не могу ли я вам чем-нибудь помочь? Мои возможности скромны, но все они – к вашим услугам.
Это прозвучало старомодно-церемонно, Чжунли обратился к ней, используя классический литературный язык. Нынешняя молодёжь уже не выражалась такими фразами.

Моракс много раз слышал плач искорёженной, вывернутой наизнанку, перепаханной ранами вдоль и поперёк земли. Она взывала к нему мольбами о спасении. Нельзя сказать, чтобы он полностью к этому привык, к такому невозможно привыкнуть до конца, но смирился с этим как с фактом, против которого невозможно бороться. Боги не остановятся, пытаясь доказать своё могущество и деля территории. Подчиняясь их воле, нередко продиктованной пустыми капризами или желанием развлечься, горы проваливались в море, а леса превращались в равнины. И, хотя каждый шрам, оставленный их противостоянием, мучительно отзывался в душе Моракса, даже его сил не было достаточно, чтобы их исцелить. Они так и останутся бесплодными выжженными пустошами, на которых досуха выпита сама возможность зарождения жизни.
Разумеется, человеческие жизни для богов, не желающих брать на себя ответственность, были такими же игрушками. И картина, что сейчас предстала перед взором Моракса, подтверждала это.
Даже если однажды демоническим богам надоест ссориться, и они наконец-то остепенятся, как им и полагается - это не исправить. У каждого действия есть последствия, и они продолжат напоминать о себе, даже если во всём мире воцарятся покой и благополучие. Пожалуй, это и к лучшему, чтобы грядущие поколения не забыли, какой ценой досталось процветание. И, глядя на мёртвые просторы, не захотели повторения. К сожалению, на сегодняшний день выбор людей совсем не влиял на их судьбу. И Моракс пока не мог придумать, каким способом переломить ситуацию, их беспомощность и абсолютную зависимость от высших существ.
Он подошёл ближе к одинокой фигуре, единственной, кто здесь мог ответить хоть на какие-то вопросы. Не то, чтобы он узнал другого бога в лицо, но и врагом того не воспринимал. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы с первого взгляда определить – нет, это сделал не он.
- Насколько я помню, мы прежде не встречались? – вежливо промолвил Моракс, не сводя с него немигающего золотого взора. - Жаль, что приходится знакомиться при таких обстоятельствах.
На лице Моракса читалась неприкрытая скорбь. Каждый раз, когда он видел нечто подобное, то горько сожалел, что даже его силы не хватает, чтобы защитить всех. Заверения друзей, что это невозможно, как ни старайся, и ему не в чем себя упрекать, не помогали. Ему хватало могущества, чтобы принудить других остановиться, прежде чем всё зайдёт слишком далеко, но убедить словами он не умел. Поэтому никто не рисковал его провоцировать, но и подчиняться не считали нужным. Главное – чтобы он не проведал и не успел вмешаться.