— мы не можем задержаться, — хезер вымученно улыбается, сжимая пухлую руку кена поверх столика в небольшом ресторанчике, где они встречаются все втроем, словно в старые добрые школьные времена. — у нас няня до шести. нам нужно ее отпустить. рождество, сам понимаешь.

кен послушно кивает. юсуф замечает, что линия роста его волос сильно отодвинулась ото лба по сравнению со школьными временами. если общую обрюзгшесть еще можно как-то скрасить, то вот это — неотвратимая история.
он переводит взгляд на хезер, давно взявшую фамилию кена и тоже далекую от той девчонки, вместе с которой они в свое время были главными звездами театрального кружка.

им вместе с ним некомфортно, и это видно невооруженным взглядом.
у них наверняка уже совсем иной постоянный круг общения, куда юсуфу бы даже не захотелось вписываться.

— да ладно вам, — улыбается он, все-таки надеясь на то, что сможет хотя бы ненадолго почувствовать ту подростковую безмятежность и отчаянность, которая когда-то царила в их компании. — можем взять шотов, продлить вашу няню и я лично докину ей на мороженое за задержку. или можем вообще поехать к вам. вы ведь, кстати, так и не приглашали к себе.

хезер и кен переглядываются друг с другом как-то совсем напряженно.

— слушай, это не очень уместное предложение, — начинает кен.

хезер выпрямляется.

— нет, я говорила тебе, что так оно и будет, — резкость в ее тоне заставляет юсуфа даже удивиться. — как в школе.

вот это уже интересно. юсуф откидывается на спинку своего стула и складывает руки на груди. глаза кена бегают, а выражение лица становится виноватым.

— а как было в школе, хезер?

— в школе был театр одного актера, которого мы не очень-то хотели видеть рядом с собой, — она выплевывает свои слова ожесточенно и поворачивает голову к кену. — что? ты же тоже так думаешь. может, он думал, что возвращается из своей калифорнии, как в блядском рождественском фильме от холлмарк, но...

— я понял, — обрывает ее юсуф.

он отодвигается от стола, поднимается. нет, разыгрывать тут сцену и устраивать «театр одного актера» он не собирается. не доставит хезер такого удовольствия.

[indent]

выходя из ресторанчика, юсуф окунается в рождественский денвер, не то чтобы холлмарковский, но приближенный к тому. в прошлые годы он оставался на рождество в калифорнии, его семья все равно не отмечает по религиозным причинам, и это всегда было... вообще не то.

в городе ангелов, впрочем, все мишура.

однако, расплевавшись с остававшимися здесь друзьями, юсуфу противоречиво хочется оказаться где-нибудь там, в бесснежном лос-анджелесе, на рождественской вечеринке в каком-нибудь огромном доме, который он в жизни не сможет себе позволить.
и, конечно, скорее надеяться на то, что удастся отсосать какому-нибудь правильному продюсеру, чем действительно просто по-человечески веселиться и радоваться своей короткой жизни.

он переходит дорогу в направлении рождественской ярмарки, рассчитывая перехватить какой-нибудь дурацкий напиток и свернуть к родительскому дому. рождество его особенно не трогает, но все равно кажется испорченным.
и юсуф слегка надеется на то, что детям кена и хезер кто-нибудь обязательно раньше времени расскажет, что санта-клауса не существует.

в общем, пошло оно все нахер.

ярмарочная атмосфера, конечно, настроение немного раскачивает, но внутри юсуфа все равно копится какая-то дешевая драма.
где-то на периферии — она прибавляется, даже когда он отвлекается и сцепляется взглядом с каким-то парнем вычурной, но привлекательной наружности, выбивающемся из потока местных не меньше, чем он сам.

— нет, приятель, — юсуф усмехается на замечание парня о самоубийствах, — у меня даже под курткой никаких особенных поясов.

юсуф отдает себе отчет в том, что шутить об особенных поясах с его внешностью посреди ярмарки, полной людей, не очень благоразумно. но и этот парень не тянет на кого-то, кто рванет звонить на горячую линию полиции и сообщать об угрозе терроризма.
характерные клыки он, например, конечно, отмечает. как и общую какую-то то ли растрепанность, то ли помятость парня.

он делает к, очевидно, вампиру шаг ближе, чуть не задевая локтем какого-то проходящего мимо папашу с ребенком.

— но, вообще-то, это не очень этичный способ подката, — замечает юсуф беззлобно, с чуть большей внимательностью вглядываясь в парня. — даже если ты не подкатывал.

сам юсуф-то оценит, а вот какая-нибудь типичная «карен», которая может оказаться поблизости — маловероятно.

поебать, впрочем. он все равно уже мысленно перестраивает маршрут. незначительные беседы — это хорошо, конечно, но незначительно. а вот незначительную беседу с вампиром, раз уж такая завязалась, имеет смысл перевести в более значительную. потому что это удачно. у юсуфа ролики в последнее время выстреливают особенно удачно, но информированности ему не хватает. конечно, он с вампирами контактировал и раньше, но не брался их изучать. а на изучение тредов реддита тратится слишком много времени, которого у него как раз нет. он, все-таки, человек, который просто по-человечески изнашивается.

— прощу любую неэтичность, если угостишь глинтвейном, — юсуф улыбается. — вон там можно взять.

кивком головы он указывает на ближайший стенд, за которым по бумажным стаканчикам разливают дешевенький глинтвейн, продающийся на ура за счет общей ярмарочной атмосферы.

— на вас ведь не действует, верно? — спрашивает он, как ему кажется, ненавязчиво. — алкоголь, я имею в виду. а что по вкусу?

на реддите писали противоречивое. а в том, что вампиры могут потреблять не только кровь, он убеждается уже на этой ярмарке — видел ведь, как этот конкретно взятый вампир заглатывал хот-дог.

— кстати, я юсуф, — запоздало представляется он и вытаскивает из кармана дутой куртки руку для рукопожатия.

и вся рождественская статистика самоубийств интересует его куда меньше, чем то, окажется ли мертвецки холодной вампирская рука.