Клятые советники смотрели на него, кто с безразличием, а кто и с ухмылкой. С хитрым огоньком в глазах. Фавреард, будь он неладен… Уж и Фавреарда не осталось, одни мелкие царьки, а все туда же. Киаран так и слышал их мысли: поди, прочти свое важное послание, великий владыка, а мы поглядим. Взять бы топорик да поглядеть, чем на деле эти головы набиты, и сразу стало бы меньше охочих глазеть на него, как на заморскую зверушку. Да и вопросы с грамотой отпали бы сами собой. Или это только в Транхольме?

В Транхольме все было проще. У кого сила, у того и власть. Хотя, пожалуй, здесь бы ему и это не помогло: сил-то за ним одни северяне, что с ним прибыли, и те тают день ото дня, растворяясь в гаванях, ведущих на дальние берега, пропадая в лесах. Лучше б ему было родиться сыном ярла. В Транхольме все сыны одинаковы, коли могут свалить врага на лопатки. Свалить врага Киаран мог, а вот хитрить да увиливать разучился, если вообще когда-нибудь умел. И законным сыном, которому бы все прощалось, не был.

— Подумать надо, — он свернул письмо, на которое глядел, не мигая, последние минуты. Свернул, сунул в рукав и встал, давая понять, что этот совет - или жалкое его подобие из трех человек - окончен. — Вопрос непростой.

Вот же глупцом он себя выставит, если в письме, к примеру, соболезнования о кончине батюшки. Этот советник с лукавыми глазами принес его сегодня, даже удержался от того, чтобы сломать печать. Что же в нем, ваша милость? Не пренебрегите нашим советом, ваша милость. Киаран бы не пренебрег, да вот беда: читать в Транхольме он и вовсе разучился. Была у него минутная слабость показать письмо мачехе, но ее он тут же подавил. Не стоит ей узнавать новости прежде него. Доверять в Кинтайре можно было одному Сигу, а у того с грамотой не лучше, чем у самого Киарана.

Оставался, конечно, еще кое-кто. Даже семеро. Семь его сестриц, бабье царство, которое и человека тверже него могло бы свести с ума. Пойди к старшим - засмеют и станут вынашивать заговоры, а он и не узнает - а ну как станут письмами сговариваться? Пойди к младшим - не оберешься стыда просить совета у ребенка, да и языки держать за зубами они едва ли умеют…

Оставался последний вариант. Суннива была как-будто рада его видеть после стольких лет, но иллюзий Киаран не питал. Помнил он ее смутно - играли в детстве в лужах, скакали по холмам, да и только. На уроках у замкового первосвященника сидели вдвоем из-за равного возраста. Кто знает, на что ее науськала матушка? Но обратиться к ней отчего-то для него было легче. Задумает кому рассказывать - ей не грех и язык вырвать, чай, не дитя. Но отчего-то казалось, что не придется.

Замок у них красивый, но небольшой, и девицы всегда жили в западной башенке. Киаран вышел из твердыни во двор, где красовались мелкий замковый хлев, колодец да прочие полезные постройки. Перестелить бы крыши над конюшнями… Случись какой бой или осада, кони им еще послужат - не боевым товарищем, так пищей. Знакомые с детства кони все уж померли или доживают свой век, пашут крестьянскую землю. Не осталось у него здесь родных душ. Башенная стража без особой охоты отстучала в двери, и те отворил кто-то изнутри. Киаран вошел, словно и не заметил никакого пренебрежения. Снять с них пару голов - зауважают, но к этим мерам перейти еще успеется.

У дверей сестрицы тоже стояла стража, не пожелавшая сказать ему ни слова. Не верят, что он на их языке говорит? Или бросают вызов? Шум в ушах выдавал, как кровь закипает против его воли, но нет. Не станет он ни с кем воевать в собственном замке. Не по его вине уйдут в чертоги героев Сиг и прочие товарищи.

Суннива, по девичьему обыкновению, пребывала в обществе одних женщин.

— Уйдите, — сказал он бесцеремонно, и те, переглянувшись, встали и несколько неуверенно покинули их. Сомневались, слушаться ли его приказаний, и только мягкий кивок Суннивы убедил их, что надо бы.

Помещение было невеликое. Как там оно называлось? Киаран постарался вспомнить хотя бы северное словечко, да так и не смог - в Транхольме все было совсем по-другому. Стены увешаны гобеленами, а где и шерстью для тепла, очаг весело потрескивает, а слева и справа выходы на лестницы, ведущие к спальным. Девичья жизнь всегда навиду - оно и к лучшему. Надоели ему порядком слухи, будто сестры спят и видят, как бы сбежать с иноземными принцами. А времени-то прошло чуть больше недели…

— Есть дело. Клянись, что не разболтаешь. Обманешь - велю язык вырезать.

Обычай Транхольма прямоту только приветствовал, и все же неприятно было говорить о таких вещах. С чего бы? Он ведь всего лишь честно упредил о последствиях, чтобы боги не спросили с него сверх меры, случись какая неприятность.

— Письмо нужно прочесть. Прочесть и рассказать, что там. Но только мне. Узнаю, что еще кому сказала… — Киаран провел пальцем по горлу - собственному пока что. — Так что, могу я тебе доверять?

Киаран покопался в рукаве и достал свернутую диковинку - письмо на пергаменте с печатью Ордена Инквизиторов Триединого. Слишком недолго он здесь, чтобы к нему самому появились вопросы у этого ордена. И все же письмо это рождало массу тревог.