В который раз Рэй убеждался, что его жена — чертовски талантливая женщина. Она даже, страшно подумать, в сарай за тазом просто так сходить не могла! Впрочем, до того, как тихий вечер Джеймсов — непривычно тихий для нового, отдающего вонью агрессивной гнили, мира — кардинально и не в лучшую сторону изменился, Джеймс-старший успел понять, насколько же он устал.

Очередной вечер был проведён за раздражающим ремонтом тех вещей, что в прежней жизни было принять выбрасывать, стоило им износиться. А ведь  прошло сравнительно немного времени с тех пор, как зараженные принялись за методичное истребление еще живых людей. Что же дальше то будет?
Задумываться над этим не хотелось.
И Рэй старательно гнал от себя подобные мысли, разве что изредка принимался ворчать и чертыхаться, но исключительно себе под нос. Нечего настроение жене и дочери портить, им и так приходилось не сладко — всё таки Мэри и Изабель были привычны совсем к другой жизни. Ладно жена, когда-то много лет назад она вполне себе познало минимум денег и суровые условия не налаженного толком быта, когда буквально всё ложилось на её хрупкие плечи, но Изи... нет, его дочь чуть ли не с рождения была избалованной и всеми любимой принцессой, которой никак нельзя было оказаться в таком вот, страшном мире. Но она оказалась и, надо отдать девочке должное, приложила все силы, чтобы справляться не хуже родителей.
— Да чёрт тебя, дрянь такая, — ругнулся, не выдержав в очередной раз Джеймс и, заслышав как скрипнула дверь в мастерскую, тут же прикусил язык.
Повезло, что это была Мэри.
С их знакомства в старшей школе прошло уже немало, вернее очень много, лет, но Рэй ловил себя на мысли, что любит эту женщину как и прежде. Всем сердцем. Всегда понимающую, терпеливую, готовую терпеть его причуды — другая бы давно сбежала еще в те дни, когда он толком не работал и только делал, что валялся на диване, да смотрел сериалы. Но Мэри, наоборот. Она заставила его взяться за ум, заставила повзрослеть и принять необходимую ответственность. Как после такого Джеймс мог не то что охладеть к ней, но просто, даже по пьяни, засмотреться на другую? Никак. Мэри была его идеалом. Всегда.
И теперь этот идеал было необходимо уберечь от кошмаров нового мира, с чем Рэй банально не справлялся.
Жена принялась разминать его напряженные плечи и, теперь уж бывший, федерал чуть расслабился. Даже позволил себе прикрыть глаза и довольно выдохнуть, наслаждаясь моментом.
— Ты чудо...
Однако пришедшее понимание что именно она сказала и куда пошла на ночь глядя, заставили мужчину вскинуться.
— Мэри, я же не велел покидать дом. В сумерках труднее заметить опасность, а я не хочу, я не могу тебя потерять, — с явным нажимом проговорил Гувер, но тут же сдался. Не хотелось ссориться из-за мелочей, он слишком устал. Потому, лишь вздохнул и, поймав руку жены, коротко поцеловал. — Будь осторожна и не задерживайся, хорошо?
Он сам задержался. И вспомнил про ужин лишь в тот момент, когда в мастерскую ворвалась дочь. Но не с приглашением поужинать, скорее с новостью — мать вернулась не одна.

Джеймс-старший разве что не выбежал из мастерской, на ходу сжимая руки в кулаки и всем своим видом давая окружающим понять, насколько «безопасно» с ним шутки шутить. И его не остановил даже вид незнакомца — тот возвышался над Мэри, а они с женой были одного роста, как плотина Гувера над бобровой запрудой. И выглядел, паршивец, столь же опасно.
— Саймон, значит, — голос Рэя опасно сел и, ясно видя настроение мужа, Мэри решила сыграть на опережение.
— А много проходимцев ты видела в своей жизни? — так же тихо ответил жене Гувер. Приходилось прикладывать немало сил, чтобы удержать себя в рамках приличий. — Ты имела дело с настоящими ублюдками, с психами, с маньяками? Очнись, Мэри, мы не у тебя в клинике, мир изменился! Ты хоть понимаешь, что творишь?
Прозвучало откровенно грубо, пусть и тихо. И нет, Джеймс не хотел причинить жене боль, как-то задеть её своими словами и недоверием, но чёрт побери!
— Прости...
Он тяжело вздохнул. Ничего не попишешь, раз уж жена проявила неуместный ныне акт доверия и человеколюбия, то приходилось это учитывать. И не выкидывать громилу за порог, не хвататься за оружие, однако ж как тяжело было Рэю возвращаться к «гостю» и стараться говорить хотя бы немного нормальным тоном.
— Держи себя в руках, Саймон, а с утра — иди своей дорогой.
В голосе Джеймса не было ни намёка на тепло, как не прозвучало ни нотки опаски. По роду службы, мужчина встречался и не с такими амбалами, а уж необходимость защищать семью и вовсе придавала дополнительных сил. Конечно, доводить до схватки не хотелось, но...
— Рэй.
Федерал, помедлив, кивнул и протянул руку. Не слишком приветственно, но остатки вежливости всё же не проигнорировал.
Но в какой-то момент обернувшись, понял, что лишь больше напугал дочь. Изабель была слишком уж бледной, пусть и выполняла поручения матери, стараясь никак не демонстрировать тревоги. И это заставило Джеймса взять себя в руки куда больше, нежели заверения Мэри о, якобы, неопасности незваного гостя.
— Садись за стол, — бросил Саймону хозяин дома, после чего ободряюще улыбнулся Изи и, подойдя к ней, ласково взъерошил волосы девочки.
«Не бойся, всё под контролем», — одними губами, беззвучно проговорил ей Джеймс и, закинув таз с вещами гостя в мастерскую — надо было бы запереть дверь на ночь — сам уселся во главе стола.
— Кто ты? — в отличие от Мэри, Гувер не спешил верить Саймону и планировал лично выслушать того, чтобы составить мнение с опором не на психологические штучки жены, но на личном опыте общения с людьми.