п о д б и р а т ь   с л о в а   б ы л о   н е к о г д а ,
о т с т у п а т ь ,   б е ж а т ь   н а з а д
п р о с т о   н е к у д а

[indent]  [indent]  [indent] ее шаг назад, когда я начинаю идти к ней навстречу, сковывает мое тело новой волной пожирающей меня изнутри ядовитой смеси боли, тоски, отчаяния. если прежде она не могла разглядеть во мне того, кого во мне видели остальные и я сам, — монстра, то сейчас этот уверенный шаг в противоположную от меня сторону, отзывался внутри меня тем, что вот: теперь я — монстр в ее глазах. криво усмехаюсь собственной мысли: было бы странно, будь это иначе. было бы странно, если бы она не пыталась сторониться любого моего приближения к ней. не понимаю того, как она позволила коснуться себя в тот день, когда я нашел ее в закоулке в компании тех парней, которых хотелось разъебать в ту же секунду. тогда она позволила мне взять себя на руки, а я чувствовал, как ее рука обвивалась вокруг моей шеи. прикосновение, которое нужно было лишь для того, чтобы она могла удержаться, но такое, от которого внутри меня все взрывалось. как тогда, когда у нас все было хорошо: она переплетала свои пальцы с моими. ненавязчиво, но так, что я не шарахался от нее, словно от огня, испуганный тем, что могу передать ей этим невинным прикосновением всю черноту своей души. каждое наше соприкосновение было особенным для меня. каждое в те моменты вызывало во мне те чувства и эмоции, которые я старательно глушил по отношению к другим девушкам — и получалось. но с ней не получилось. а сейчас — она делает шаг назад.

[indent]  [indent]  [indent] но что-то останавливает ее. или я снова загнал ее в «угол» самого себя? флешбеки воспоминаний того вечера снова яркими вспышками поселяются в моей голове. то, как она пыталась уйти от меня, как пыталась вырваться из моих цепких крепких рук. то, как я не давал ей этой возможности, не слыша ее слов, не видя перед собой ничего, кроме желания подчинить ее себе, одержимый этим, сходящий с ума от превосходства над ней и ее слабости передо мной. да, тогда, когда мой мозг был отключен, это принесло мне удовольствие. сейчас — абсолютно нет. лишь мерзкое ощущение собственного ничтожества, от которого я крепко, до скрипа, сжимал зубы каждый раз, когда думал о том, что произошло. каждый раз, когда приходил к мысли о том, что все это было неправильно. вообще все, с самого начала: мне не стоило выводить наши отношения за рамки ветеринарной клинки. кажется, только так я смог бы уберечь молли от самого себя. но теперь, когда она сама о том не догадываясь, начала раскалывать эту ледяную корку, которая покрывала мое сердце, я не мог сделать шаг назад. так эгоистично не мог отпустить ее из своей жизни, словно ее никогда и не было. как минимум — не поговорив с ней.

[indent]  [indent]  [indent] — а когда оно будет — это подходящее время? тогда, когда ты опять поверишь в тот образ «хорошего парня», который нарисовался в твоей голове в тот день, когда мы с псом переступили порог ветеринарки? или тогда, когда я снова совершу ошибку? — мотаю головой. слова — хлесткие, но пронизанные отчаянием в интонации. — ты сама говоришь, что не заслужила лжи, и ты права. я хочу дать тебе правду, хочу, чтобы ты ее увидела. и ты считаешь, что для этого — не подходящее время? — шумно выдыхаю, перед этим сделав глубокий вдох, сдавивший мне грудную клетку. — окей, — она не дает мне никаких шансов на то, чтобы не согласиться с тем, что разговор действительно стоит отложить. по крайней мере, до тех пор, пока я не буду в относительном порядке — я замечаю ее испуганный взгляд, когда она стягивает с меня куртку. не хочу даже представлять, насколько все плохо — мне вполне было достаточно ощущать всем телом то, что сейчас видела перед собой молли. каждое мое движение отзывалось ноющей болью по телу, снятая куртка, которая в процессе «удачно» болезненно «обожгла» измученную и крайне чувствительную от синяков кожу, добавила неприятных ощущений. непроизвольно зажмуриваю глаза, пытаясь дышать размеренно — словно это должно помочь мне с этим справиться. ну не выть же от боли перед молли, в самом-то деле. я мужик или, блять, кто вообще?

[indent]  [indent]  [indent] ее слова заставляют меня снова разомкнуть веки и, кое-как сфокусировав пьяный взгляд на лице девушки, удивленно посмотреть в ее глаза. она словно читает мои мысли и, прежде чем я успеваю недоуменно задать ей вопрос, отвечает на него сама. ты просто все еще хочешь мне помочь. ты не можешь иначе. ты — моя полная противоположность, живое отражение того, каким светлым я никогда не стану, — мысли, которые я, исступленно глядя на девушку, не превращаю в слова — сглатываю их вместе с очередным комом в горле.

[indent]  [indent]  [indent] спаси меня, молли.

[indent]  [indent]  [indent] она отходит от меня. в голове — бессвязная, бессмысленная, беспочвенная и тупая паника: уходит. опьяненный мозг заставляет меня поверить в то, что она, развернувшись ко мне спиной, уходит от меня навсегда. хочется протянуть руку, зацепиться за нее пальцами, обхватить за руку, удержать. сказать, что все будет иначе. помутнение, которое внезапно обрушивается на мое подсознание, подкидывает мне очередную игру с моим мозгом, когда я, проследив стеклянным взглядом за молли, вижу ее остановившуюся в дверном проеме. я знал, что там находится. знал, потому что это было единственным местом, которое могло бы стать безопасным для нее в тот вечер. я вижу это сверлящее мой мозг воспоминание будто со стороны, как кадры фильма, как я выбил дверь, разделяющую нас. как не мог остановиться, играя в какую-то свою изощренно-извращенную игру. игра, у которой не было сохранения, к которому можно было вернуться и стереть, переиграть иначе все то, что произошло в тот вечер.

[indent]  [indent]  [indent] эта дымка безумия рассеивается, когда молли вкладывает мне в руки какие-то вещи и толкает по направлению к ванной комнате. не сопротивляюсь, как делал это буквально минут десять назад на улице под проливным дождем, который все еще продолжал шуметь за окном, барабаня своими каплями по стеклам. ноги будто налились свинцом, но я покорно поддаюсь ей. в тот вечер она была в моей власти. после того вечера — в ее безоговорочную власть попал я. не в физическую, но в моральную — что было в разы сильнее и острее. она напрочно засела в моей голове, в моих мыслях. словно наркотик, который начинает управлять твоей жизнью в тот момент, когда ты начинаешь испытывать свою первую ломку. и не смотря на то, что в моей жизни снова присутствовали и настоящие наркотики, молли стала тем, кто дергает за ниточки моей жизни, пускай даже и не могла предположить того, как сильно ее влияние надо мной. она — та, кто может переписать мою судьбу, та единственная, от которой зависит то, в какую сторону меня дальше накренит и чем все это обернется для меня. для нас.

[indent]  [indent]  [indent] спаси меня, молли.
молли, спаси нас.

[indent]  [indent]  [indent] не знаю, каким чудом меня не вырубило в душе. ни от остатков алкоголя, которые еще в достаточно не малом количестве — судя по тем пошатывающимся шагам, которыми я дошел до кухни, — были в моей крови, ни от все той же боли, которой ныло все тело, словно один большой синяк, будто по мне катком проехались. может, сыграло свою роль то, что мне действительно нужно было поговорить с молли? — я не знаю, чем может закончиться любой из следующих дней, молли, — шумно вдыхаю воздух, когда она начинает касаться моих ран ваткой. морщусь. — поверь, это не худшее мое состояние за последние месяцы, — криво улыбаюсь, отведя взгляд в сторону. да, когда ты просыпаешься в пьяном угаре, не понимая, где ты вообще находишься — это хуже, чем когда можешь своими ногами дойти от ванной до кухни, даже ни разу не въебавшись в дверной косяк. когда ты пускаешь себе по вене чуть больше наркотика, чем обычно, и тебя накрывает такой волной, что чувствуешь сердцебиение не то, что в горле, но и будто бы, блять, в самих глазах, и проскакивает шальная мысль о том, что все, вот сейчас ты отхватишь передоз и сдохнешь прямо в этой зассанной туалетной кабинке очередного бара или клуба — это хуже, чем когда ты, хоть и пошатнувшись, но усаживаешь свою задницу на стул, ощущая собственное тело. — если ты видела меня в психушке... почему ты не стала держаться от меня подальше? люди не попадают туда просто так. почему не послала меня к черту, когда я решил вывести наше общение за пределы ветеринарной клиники? — поднимаю на нее взгляд, всматриваюсь, пытаясь понять, почему, — у каждого из нас были свои «почему» друг к другу, и каждый из нас хотел знать правду того, как все вышло так, как вышло. — и ты даже не хочешь знать, почему я там был? — свободной рукой зажимаю обжигающе горячую чашку чая, но не тороплюсь его пить. сейчас бы еще водки было бы заебись, но понимаю, что, кажется, оставил ее валяться там, где принимал грязевые ванны. или в такси?.. да, в общем-то, уже неважно. — я чуть не убил человека, молли, — отвечаю на собственный вопрос прежде, чем она успеет задать его мне. — и до сих пор не раскаиваюсь в этом и не жалею — это было правильно. и я должен был загреметь за решетку, но за меня все решили иначе.

[indent]  [indent]  [indent] снова отвожу взгляд в сторону. говорить правду, быть откровенным, вскрывать все свои карты — это сложно, особенно когда из-за этого ты лишь можешь сделать все только хуже. но мне нужна была эта искренность перед молли. она должна была узнать меня, увидеть крупицы того, что сделало меня таким, каким я был сейчас, вне зависимости от того, к чему это приведет: к постройке новых мостов друг к другу или к утоплению меня самого собственными же руками.