[html]<iframe width="560" height="315" src="https://www.youtube.com/embed/q_eNRHeb8zA" title="YouTube video player" frameborder="0" allow="accelerometer; autoplay; clipboard-write; encrypted-media; gyroscope; picture-in-picture; web-share" allowfullscreen></iframe>[/html]

Вы когда-нибудь падали вниз с большой высоты? Когда-нибудь парили в воздухе, наслаждаясь мимолетным ощущением тотального спокойствия? А потом… чувствовали, как ваше тело разбивается об землю? Чувствовали, как ваше тело физически разрывается на сотни, а может быть тысячи частей. Сначала убиваются в месиво твои внутренние органы, затем рассекается плоть, за ней кожа. Что ты чувствуешь в этот момент? Многие думают, что ничего, многие думают, что ты практически не чувствуешь боли, потому что смерть приходит мгновенно. Но ты все чувствуешь. Чувствуешь, как куски мяса отрываются от твоего тела, а ты ничего не чувствуешь, кроме всепоглощающей тотальной боли.

И такое ощущение, что за эти пару недель я падала и разбивалась миллионы раз, не меньше, всеми фибрами своей души ощущая все физические последствия, всю боль, которая рождалась изнутри снова и снова. Я была готова умереть, молила о смерти лишь не чувствовать, не чувствовать ничего. Но я жива, а события моей жизни раз за разом пытались исправить эту оплошность. Я жива. И первый раз в жизни я жалею об этом. Смотрю в убитые горем глаза женщины, которая несколько минут назад призналась мне в том, что на самом деле она – моя мать. Смотрю на то, как она всматривается в мое лицо, словно хочет запомнить его в самых мельчайших деталях, словно это единственный шанс рассмотреть меня, запомнить и больше никогда не отпускать. Смотрю в ее глаза цвета моря, которые один раз меня спали, но в этот раз мучительно топили. Я смотрю на то, как наливаются ее глаза слезами, слушаю ее фразы, осознавая, что я не слышу ничего из того, что она говорит. Белый шум. Белый шум, который состоит из боли и страданий. Я нехотя закрываю глаза, осознавая, что я не чувствую, не дышу, не хочу дышать и открывать их, не хочу присыпаться в этой реальности, которая уничтожала каждую нервную клетку. Закрываю глаза, а передо мной, словно калейдоскопом прокручиваются воспоминания из детства: как я искала своих родителей, как мне было больно от того, что меня бросили, променяли, что меня забыли, но несмотря на это я боролась, искала и надеялась, что это какая-то ошибка. Гребаная ошибка. Я боролась за своих родителей в то время, когда они не на секунду не боролись за меня. Я думала, что мне хватит любви и прощения. Хватит любви для всех нас, но мне, как будто не давали все исправить. Исправить то, что исправлять ребенок в принципе не должен. И сейчас я смотрю в глаза Марии, слушаю ее фразы, ухожу, отворачиваюсь от нее снова и снова, кидаю слова, словно ножи целясь… целясь в самое сердце, ибо я чувствовала, что еще чуть-чуть и я не смогу это вытерпеть. Я разорвусь, разорвусь от этой боли, потеряюсь в пучине отчаяния и никогда больше не смогу выбраться и найти себя. Поэтому мне было легче прятаться, убегать или нападать первой, чтобы ни в коем случае не нападали на меня.

Помню, как я на оловянных ногах, совершенно ничего не соображая, побрела по улице, сама не понимая, куда я иду. Главное – быть подальше от нее и от той реальности, которую эта женщина мне сулила. Мой мозг сопротивлялся, саботировал и убеждал меня, что это все не правда. Собственная мать не может забыть про свое дитя на тридцать лет. Как? Вот так просто? Неужели ни разу… ни разу она не чувствовала, что где-то в этом мире есть частичка ее души и ее плоти. Неужели все так просто? Неужели можно так просто обо всем забыть? Мне не хотелось про это думать, поэтому я бежала от Марии снова и снова, перед этим обрушив львиную доли гневной тирады и слов, которые, возможно, она мне никогда не простит. И в этот день я побрела не к себе домой, а к своим друзьям, уличным музыкантам. По моему лицу всегда можно было прочесть абсолютно все, а этот случай был не то, чтобы исключением, он был особым подтверждающим случаем. Ребята были не многословны, практически расступались передо мной, не в силах спросить, что случилось. Я не плакала, не рыдала и не билась в истерике, я просто… не существовала, словно из меня выбили мою душу и меня было просто не узнать. Я на автомате подошла к скрипке, которую мне ребята иногда давали, чтобы я могла играть на ней. Руки потянулись сами собой, Тревор, видя в каком я состоянии, выгнал всех музыкантов из комнаты, где они репетировали, дав мне время, пространство, тишину. Я взяла скрипку и просто начала играть: не привычную мелодию, а ту, которая лилась с самого сердца. Ту, которая требовала сыграть душа и в этот момент я пыталась выплеснуть все эмоции через музыку, хотелось прожить всю боль, разочарование, обиду, злость через музыку. Хотелось дать шанс своей душе высказаться и рассказать мне в первую очередь, что она чувствует в этот момент. Я играла, не останавливаясь одну и ту же мелодию. Я не знала сколько раз я играла эту песню, не чувствовала времени, усталости, мне просто хотелось, чтобы мне было легче. Но легче не становилось. Через время я начала чувствовать, как затекают руки, и я так сильно сжимаю смычок в руках, что белеют пальцы и начинают неметь. Но я не перестала, снова и снова пытаясь выплеснуть всю боль, которая накопилась.

мелодия, которую играет Лив

[html]<iframe width="560" height="315" src="https://www.youtube.com/embed/SsGrWaRnF_o" title="YouTube video player" frameborder="0" allow="accelerometer; autoplay; clipboard-write; encrypted-media; gyroscope; picture-in-picture; web-share" allowfullscreen></iframe>[/html]

эстетика состояния Лив

Я появилась на его пороге, словно призрак. Не в состоянии вспомнить, как я пришла сюда, а самое главное – зачем. Я помнила каждое слово Марии, как бы мне не хотелось забыть, как бы мне не хотелось выжечь из памяти каждое произнесенное слово, которое было наполнено болью и мольбой о прощении. Вскользь упоминая его… мне тогда казалось, что вскользь, а потом я поняла, что на основе ее слов я могу представить то, как он выглядит: широкие плечи, стоическое спокойствие, неколебимое выражение лица, светлые волосы. Мне казалось, что я его знала, видела сотни раз. И мне хотелось увидеть его своими собственными глазами и понять почему… почему он не стал бороться за меня, почему не искал, почему бросил.

Я стояла перед ним, словно призрак, не чувствуя ничего. Создавалось такое ощущение, что за все это время из меня выбили все чувства или накачали таблетками также искусно, как в этой гребаной больнице, в которой я пролежала не по своей воле. Он почувствовал мое присутствие сразу же. Какое-то время не оборачивался, наверное, потому что боялся там увидеть МЕНЯ. Свою дочь, которая жила без него гребанных тридцать лет. А когда он повернулся, то я почувствовала, как внутри что-то надломилось, что-то уничтожилось, ведь я смотрела на него и видела в нем себя…. Отрицать наше родство было бессмысленно и от этого было еще больнее. Я чувствовала, как боль стягивает легкие, как я просто смотрю в его глаза и не могу пошевелиться и не могу моргнуть, не могу сделать ровным счетом ничего. Я застыла, словно каменное изваяние, господи, как же я хотела, чтобы я была просто камнем и ничего не чувствовать, и ничего не проживать.

Мужчина нарушил тишину первым, а у меня было время ее рассмотреть и осознать, что он был именно таким, как я себе его представляла: высоким, мужественным, собранным, спокойным, но таким… обезоруженным. В его глазах я видела сожаление и то, что что-то внутри него надломилось так же, как и у меня внутри.

Он начинает резко, не задавая никаких вопросов, которые бы помогли нам поймать дружественную волну. Какая к черту дружественная волна, когда мы втроем переживаем ТАКОЕ. Он говорит резко, но одновременно мягко, а затем, когда он говорит «прости», то чувствую, как не выдерживаю. Мои силы, которые помогали мне держаться и не плакать резко покинули мое тело, и я больше не могла себя сдерживать. Чувствую, как непрошенные слезы накатывают, а в горле стоит ком злости, который вырывается так быстро, что я даже не успеваю сообразить.

- Я ИСКАЛА ВАС! – рявкаю громко, несдержанно, вцепившись взглядом в мужчину, словно тиски. Чувствую, как злость завладевает мной, я не слышу ничего из того, что он говорит. И, если честно, не хотела его слышать. – Я ИСКАЛА СВОЮ РОДНУЮ МАТЬ И ОТЦА… - кричу еще пуще, громче, изранено, чувствуя бесшумные слезы, которые скатывались по моим щекам. – Я боролась за вас, а вы ни разу, вы ни разу не боролись за меня, не ИСКАЛИ! Ты не искал и пальцем не ударил даже, чтобы избавить ее от этого ублюдка, который сделал это с ней. Ты пальцем не ударил, чтобы избавить меня от ощущения, что меня бросили собственные родители. Избавились, словно от ненужного мусора. – мой голос казался мне чужим: мрачным, израненный, словно голос побитого зверя, ему безумно больно, и он изо всех сил пытался дотянуться до того, кого мог достать, чтобы укусить и причинить такую же боль. – Знаешь с какими мыслями я жила всю свою жизнь? С мыслями, что мой родной отец поставил моей матери ультиматум: или она избавляется от ребенка, либо он уходит от нее. И знаешь, что она сделала? Она избавилась от меня, ради обдолбанного идиота, который поставил ей такой ультиматум. Она выбрала не собственное дитя, кого угодно, но не своего ребенка. Я росла и думала о том, что я балласт ненужный своим собственным родителям. Но тем не менее, зная это, я искала свою родную мать и отца в надежде увидеть, что они сожалеют и заберут меня от приемных родителей. – не сдерживаюсь в словах и выражениях, чувствуя, что просто нет гребаных сил на это. – Я МЕЧТАЛА О СВОЕЙ РОДНОЙ СЕМЬЕ, все свою жизнь мечтала. Но вы жили и даже не мечтали обо мне. – голос надрывается, я шмыгаю носом, смотрю в глаза Рэю, чувствуя, как каждое мое слово убивает меня.[float=left][/float]
– И ты хочешь, чтобы я просто взяла и поверила в то, что ОНА НИЧЕГО НЕ ПОМНИЛА? КАК МОЖНО ЗАБЫТЬ ПРО СОБСТВЕННОГО РЕБЕНКА? Ты хочешь, чтобы я просто взяла и простила всех, кто лишил меня нормальной семьи? Ты хочешь, чтобы я простила отца, который никогда не искал меня? Никогда не о чем ни подозревал? Простила отца, который не избавил мою мать от ее же мужа? – непрошенный крик вырывается, я оставляю вопросы в воздухе требуя ответов на них, требуя ответов на каждый. – Я всю свою жизнь не могла совладать с этим… ощущением холода и льда. Никогда не понимала, почему это со мной происходит и КАК совладать с этим. Боялась, что рано или поздно я стану слабее и замерзну навсегда. И я чувствовала, что это от отца. Что это его кровь циркулирует во мне. – я не знала почему и зачем я говорила все это, просто хотелось сказать, хотелось сказать все, что было в голове и исчезнуть.  – Почему? За что со мной так? Почему ты не искал меня? Зачем вы мне сказали правду?