С момента её прибытия в приют прошло несколько дней. Нет. Со дня смерти мамы и Хорхе прошло несколько дней, именно так она ведёт отсчёт. Несколько дней в попытках зацепиться хоть за что-то, что не позволит рухнуть от давящего на грудную клетку груза вины. Дышать больно, ей это знакомо, но спину всё равно выпрямляет как ни в чём не бывало, потому что показать слабость сейчас, значит, проиграть ценой жизни. Первые дни было действительно хреново, что-то на грани пойти прямо в толпу мертвяков и стать их закуской лишь бы не чувствовать этого. А может она просто слишком слаба, чтобы сделать этот чёртов шаг, который поможет покончить со всем, перестать вредить тем, кто ей дорог. Мануэла всю жизнь пыталась крутиться ради близких, приносить какую-то пользу, быть рядом, становиться лучше, но лишь усугубляла ситуацию. Папа, Лиам, а теперь мама и Хорхе. Как-будто Бог наказывая её, отбирал одного за другим.
Нет, легче не становилось. Ни сколько. Только здесь она всё ещё чувствовала свою необходимость, глядя на братьев, глядя на стариков, нуждающихся в помощи. Что-то удерживало её от глупых поступков, а может это просто дурацкая надежда на то, что всё самое хуёвое произойдёт рано или поздно. Сколько им всем ещё осталось?
Раньше Ману молилась на то, что жизнь не закинет её в подобное место. Царство отчаяния, забытых надежд и угасающей жизни. Глядя на всех этих стариков, которые ни смотря ни на что не теряют надежды, в то время, когда даже сама Мануэла почти опустила руки, всё в какой-то момент уходит на задний план.
В один из дней на заднем дворе, пока Ману сидела на скамье, к ней на коляске подъехал старик, проживший в этом приюте не один год. Мистер Хэнсли ездил на коляске с кислородным баллоном в обнимку.  Некоторое время он молчал, было слышно как шипит кислород из трубки в его носу, улыбался и глядел по сторонам, но после произнёс всего одну фразу:
- Если есть за то бороться, то борись, девочка. - Чуть закашлялся и проехал мимо серой мины Мануэлы.
Откуда ему было знать ту боль, что разрасталась в её душе гневным пламенем, но его слова метко попали в самую цель. Эти слова помогли ей подняться на ноги и что-то пытаться делать, перестать закрываться в себе, перестать всех отталкивать и молчать. Только боль всё равно не выключишь по щелчку пальцев. Она смогла встать на ноги крепко, но удерживать эту силу стоит неимоверных усилий, приводящих к тому, что едва оставшись наедине с самой собой, эти самые ноги попросту перестают её удерживать. Как это побороть она всё ещё не понимала, но лекарство, которое точно позволит забыть, ей было известно. Однако снова скатиться до этого не предвещало в её случае ничего хорошего.
Ману ненавидит себя за это, но всё же утащила на складе бутылку какого-то дешёвого мерзкого скотча, хоть до сих пор так и не открыла. Эта бутылка просто стояла в тумбочке возле кровати, оставаясь напоминанием её слабостей. То, до чего она больше не должна скатиться. Во всяком случае пока её отвлекали другие заботы, худо-бедно, она начинала что-то пытаться делать, лишь бы меньше думать и вспоминать.
Диаз сидела за столом напротив мистера Хэнсли, их разделяла шахматная доска. Глупо, ведь Ману даже играть в шахматы не умела, двигала фигуры наобум, а Джек ухмылялся, съедая очередную пешку. На самом деле Мануэла могла больше принести пользы, только вот Мигель и Диего не позволяли ей выйти за периметр, поэтому всё, что Ману оставалось, это играть со стариками в шахматы, читать им книги и ухаживать в роли сиделки. Не сказать, что подобный расклад её устраивал. Она могла значительно больше.
В какой-то момент мистер Хэнсли начал сильно кашлять, а это означало лишь одно, необходимо заменить кислородный баллон. Когда Мануэла отправилась на поиски баллона, то обнаружила всего один единственный, как потом стало ясно, больше кислорода для Джека Хэнсли у них не было. Когда казалось, что она нашла свою опору, та снова уходит из-под ног. Где им искать эти чёртовы баллоны? Последний дурацкий кислородный баллон - единственный источник его жизни. Ману не вернулась к нему доигрывать и так заранее проигранную партию в шахматы. Бутылка наконец исчезла из тумбочки возле кровати.
Найти укромное место, где тебе никто не помешает, оказалось не так то просто. По периметру люди, внутри здания тоже люди, рано или поздно её хватятся и тогда придётся долго и упорно оправдываться перед Мигелем за похищенную бутылку. Всем насрать на этот скотч, только Мигель не упустит момента прочитать долгую нотацию про алкоголизм, с которым ей приходилось бороться на протяжении ебаного худшего года в её жизни. Диего вздохнёт, но ничего не скажет. Потому что зачем? В отличие от Мигеля, Диего слишком хорошо знал Мануэлу, все эти тирады пролетят мимо ушей, и пока она сама себе не захочет помочь, все остальные попросту бессильны.
Удерживая между пальцев горлышко бутылки, Мануэла старалась идти вдоль коридора тихо, не издавая лишнего шума, попутно оглядывалась по сторонам, чтобы исключить возможность быть замеченной. Но шла со знанием где она точно может укрыться, вот только приоткрыв ту самую дверь, Ману никак не ожидала увидеть знакомый силуэт.
Что же, кажется не ей одной хочется побыть подальше от посторонних глаз. Но то, что судьба сыграет с ней именно такую шутку, едва ли Диаз могла предположить. Некоторое время она ещё простояла в дверях, наблюдая за Давидом, решая, что в итоге делать: остаться или пойти дальше на поиски укромного места. Какова вероятность, что они снова не разругаются? И вот ведь какая ирония, несколько лет они не могли остаться один на один в четырёх стенах, а под самый конец грёбанного мира, случайно оказываются здесь. Один на один.
Ману прошла в комнату, аккуратно прикрыв за собой дверь. Несколько шагов вперёд, рука дёргается, хочется прикоснуться к его спине, но замирает, так и не приподняв руку. Правильно ли это будет, даже если она сядет рядом и положит тяжёлую голову на его плечо? Нелепо. Мануэла не решается подойти ближе, отходит к стенке и сползает вниз, прижав коленки к груди.
Его вопрос заставляет ухмыльнуться. Впервые за несколько дней кто-то вспомнил, что она способна на что-то большее, чем возиться со старичьём. Но отвечать не спешит, всё ещё игнорирует. Молчит. Пальцы ловко справляются с крышкой бутылки, и вот уже глоток мерзкого скотча обжигает горло, будто ждал этого самого момента. Ядрёная жидкость заставляет её закашляться, на секунду это даёт возможность прикрыть слезу, которую она тут же смахивает, затем делает глубокий вдох.
- У мистера Хенсли остался последний кислородный баллон, - замолкает, ставит бутылку по левую сторону от себя. Приходится поджимать губы, чтобы не сорваться окончательно. Тот самый момент, когда земля уходит из-под ног, сегодня наступил достаточно быстро, а ведь ещё даже не вечер. Какое-то время Ману молчит, а затем, не поднимая взгляда, давит из себя слова, - как ты... как ты справляешься со всем этим? - негромко, дрожащим голосом, будто ещё немного и тот самый мост рухнет под натиском тяжести.
Она не ушла, не стала искать другого места, возможно, потому что нуждалась в нём. Потому что знала, он всегда с ней честен