Ясиро очень высокий для японца

Метр — Хидэко спокойно может отмерить это расстояние. Восемьдесят — ей уже приходится задирать руку повыше. Что-то там — до них она уже не дотягивается. Но зато он дотягивается — склоняется — до её макушки, когда она дёргается от внезапной боли в ладони, и успокаивает. Всё хорошо — поцелуй действует умиротворяюще. Как обычно.

Хидэко морщится недовольно, глупо сжимает ладонь в кулак, чувствуя, как свежая рана начинает только сильнее болеть. Ясиро с ней, как с маленькой, засовывает руку под ледяную воду и держит, пока пальцы на начинают неметь.

Он ничего не говорит, но она слышит в его движениях укоряющее «ну как же ты так» и немного заботливое «будь аккуратнее в следующий раз». Хидэко в ответ только сжимает губы в тонкую красную линию, опускает взгляд, рассматривая стекающую в раковину розоватую воду.

— Пусти, — она упрямится наконец-то, пытаясь вывернуть кисть из пальцев мужчины, и чувствует, что тот сдаётся, — пусти, я сама. Лучше подвези меня до больницы.

Хидэко не говорит о том, что ей больно. У неё пятеро братьев, синяки и ссадины — привычное дело. Боль — тоже. Но кровь не успокаивается, а Хидэко не хочет себе шрам поперёк ладони. Удобно, что у Ясиро сегодня утром нет настроения поболтать, только удивительное согласие с её требовательной просьбой. Потому что она представляет себе, что мог бы сказать муж и какие бы вопросы задал.

Проблема в том, что Хидэко совершенно не помнит, как умудрилась так порезаться.

В больнице Ясиро просит её посидеть, накидывает на плечи пиджак, окутывающий тут же тяжёлым запахом одеколона. Она чешет нос об лацкан пиджака, улыбается легко, забывая на пару минут о том, что боль в руке никуда не исчезла, только обернулась ненадолго лёгким зудом где-то в самом центре ладони. Хидэко раскрывает её, натыкается взглядом на красные разводы и ровный порез через всю ладонь и вспоминает, почему они сюда приехали.

«Всё хорошо, — успокаивает она себя, потирая здоровой рукой висок, — всё хорошо, я хотя бы смогла вспомнить».

— Вы что-то зачастили в этом месяце. Четвёртый раз за две недели, — стоящий вместе с мужем врач — как она могла не заметить, что эти двое подошли — смутно выглядит знакомым, а его слова кажутся странными, потому что Хидэко точно не была в больнице три раза. Такое бы она точно запомнила, это же просто невозможно забыть. Но она решает зачем-то поддержать эту игру, рассеянно взмахнув больной рукой.

— Всего лишь небольшие неприятности. Ничего особенного, просто кровь долго не останавливалась и я заволновалась, что могла что-то повредить, — она старается улыбаться, взглядом пытаясь найти поддержку в лице мужа, но тот лишь помогает ей встать и передаёт в руки врачу, забирая пиджак. Наверно, с ней и правда всё так плохо, что нужно возиться как с ребёнком. Интересно, а что же с ней происходило в прошлые три раза, но задавать такие вопросы кажется слишком глупым.

Смотровая тоже выглядит знакомой. Хидэко будто на автомате садится на кушетку, протягивает руку врачу, закатывая рукав блузки, чтобы не испортить. Края раны на ладони так быстро стягиваются под взглядом врача, что вызывают у неё очередное дежавю.

— Не нагружайте руку ближайшие несколько дней, — он придирчиво осматривает свою работу, покачивая головой. — Я говорил это и в прошлый раз и повторю снова.

Хидэко хмурится, но кивает, разглядывая ладонь. Кажется, новый белёсый шрам лежит поверх старого. Она не уверена в этом на все сто процентов, поэтому снова сжимает руку в кулак, решив, что просто показалось, как это бывало обычно.

— ...ться в больнице ещё на пару часов? Ваш муж сказал, что сам вас заберёт, — врач точно от неё что-то ждёт, какого-то ответа, когда Хидэко сталкивается с ним глазами. Она растерянно кивает, не уверенная, на что именно соглашается, но её успокаивает тот факт, что Ясиро пообещал (хоть и не ей лично) вернуться.

— Очень хорошо, — врач — она ведь так и не узнала его имени и не попыталась прочитать с бейджа — ободряюще улыбается, поднимая телефонную трубку. — Доктор Курихара, как скоро вы сможете зайти в мой кабинет? Пациентке требуется ваша консультация.

Хидэко нервно кусает губы. И всё же хуже, чем забыть половину утра, всё равно ничего быть не может и в больнице не случится.