- эй, боунс! — аластор драматическим шепотом, слышным не только в заполненной народом общей комнате аврората, но и в атриуме министерства, и в косом переулке, и в хогвартса, обращается к обливиатору. — б-о-у-н-с! — повторяет он, когда тот, не обращая на него внимания, продолжает строчить очередной отчет краучу. вообще-то они были достаточно близкими друзьями, чтоб обращаться к эдгару по имени, но у засранца была слишком клевая фамилия, чтоб называть его каким-то там обычным именем. 
- боунс! - не сдается муди, в этот раз зовя друга уже в полный голос. вообще-то ничего конкретного ему от эдгара не нужно было, но обливиаторы довольно редко заглядывали в аврорат, только если дело было совсем уж швах и требовалось заполнить дополнительную форму номер четатамхренегопомнит. 
- черт возьми, ал, - эдгар делает помарку, отбрасывает перо в сторону и раздраженно смотрит на муди. аластор в ответ только лучезарно улыбается. - что тебе нужно?
- привет, - все еще улыбается муди, хотя понимает: еще пара секунд с этим оскалом, и друг начнёт прорежать ему зубной ряд. поэтому он слегка гасит лучезарность и тщательно прикрывает хлеборезку губами. помогает несильно, потому что боунс продолжает сверлить его взглядом. потом тяжело вздыхает, отвешивает муди подзатыльник стопкой формуляров и отходит в другой конец зала. 
- так бы и сказал, что занят, - ничуть не обидевшись и даже не сделав вид, аластор потер макушку. 
- почему бы тебе не подоставать кого-то еще? - бурчит боунс как бы себе под нос, но так, чтобы муди обязательно его услышал. 
- кого, например? эй, привет, дора!
аластор слышит, как облегчено вздыхает эдгар, и делает себе мысленную зарубочку отомстить в особо жестокой форме. 

не то чтобы аластор очень любил доставать людей. нет. просто он был из той вечно неугомонной части людей, которые за пять минут выполняли свою работу, отдыхали еще минуту, а потом им становилось неимоверно скучно и они шли проверять, как идут дела у других, предлагая посильную помощь. в очень бесячей форме. 
- как дела, медоуз? - муди подскакивает к девушке. хит-визарды заглядывали в аврорат намного чаще обливиаторов, но тоже не каждый день. 
дора выглядит более дружелюбной, чем эдгар, но тоже очевидно занятой. поэтому аластор выслушивает короткую речь о том, куда он может пойти со своим любопытством со всем вниманием, заглядывая в глаза, как щеночек. медоуз хмурится, а затем отправляет его в предварительное заключение. вообще-то склонностью к жестокости дора не страдает, поэтому аластор хочет даже возмутиться и заявить, что вообще-то любопытство - не порок и не повод отправлять его под замок. но доркас опережает его нытье, добавляя, что там сидит какой-то джон доу. точнее лежит, потому что без сознания. и муди нужно выяснить, кто этот замечательный человек и каким образом он оказался на мостовой в лютном переулке. 
- во люди! - восхищается аластор, забирая у медоуз документы. - человека вырубили в лютном, а они еще и в клетку его закинули!
дора отвешивает ему подзатыльник, и в этот раз муди обижается. 

камеры предварительного заключения находились в самом дальнем углу департамента, так что муди пока шел и доркас простил, и пришел к выводу, что это он сам такой молодец додумался пойти проверить ребят в дежурке, и вообще по ощущениям дожил до рождества.
- привет, берти! — аластор давно уже выработал иммунитет ко всем видам нахмуренных бровей, они у авроров и хит-визардов что-то вроде униформы. жетон, волшебная палочка, общая хмурость рожи. — что у нас новенького?
мактавиш только кивает в сторону камеры и снова возвращается к своим бумагам.
- понятненько, — бормочет муди и хочет повернуться к заключенным, но его останавливает ботинок.
натурально ботинок, пролетевший прямо у него перед глазами.

аластор со многим сталкивался в своей жизни. его сбивали с метлы на квиддиче, в него кидали заклинания неприятные, очень неприятные и смертельные. но ботинок… это очевидный перебор. муди поднимает до глубины души изумленный взгляд на смертника, посмевшего обращаться с ним, как с каким-нибудь бродячим котом, и видит перед собой дарру. помятого такого. усиленно шевелящего губами.
- что говоришь? говори громче, — не может сдержаться аластор, потому что в душе ему двенадцать. он хорошо знает, что камеры окружены заглушающим заклинанием, чтоб всякого рода пьянчуги и мелкие мошенники не мешали работать нормальным людям, пока сами отдыхают на скамеечке. но ему сегодня два раза дали подзатыльник ни за что и еще один раз чуть не съездили по роже ботинком. поэтому он имеет право ехидничать.
- берти, этого я забираю, — муди возвращается к мактавишу, на ходу шаря у себя по карманам в поисках монеток на выкуп. наскребает с трудом, но все-таки высыпает перед коллегой горку сиклей и кнатов. кругляши рассыпаются, закатываясь под стол, но другого ничего у муди не было. поэтому он пожимает плечами на очередной хмурый взгляд берти, сам забирает у него ключи от камеры и за плечо вытаскивает дарру. он широко улыбается, глядя на помятую физиономию бывшего однокашника и торжественно отдает ему ботинок.
- отлично выглядишь, макфасти. впечатляющий перегар. как тебя угораздило?