Там у третьего порога, за широкою ступенью,
Верно шелковые камни, бьется надвое дорога,
Слышишь? Правый путь ведет на пристань,
Путь окружный – в горы, к югу, но на свете нет дороги,
Что бы нас вела друг к другу

[indent] Люмин бы соврала, если бы сказала, что в течение всего своего путешествия по Тейвату ни разу не испытывала страх. Просто привычка тугим узлом связала по рукам и ногам эмоции, не позволяя им вылиться наружу, снова и снова повторяя ей всё ту же песнь о том, что путь-дорога теперь дом ей - и так будет до тех пор, пока она не дойдёт до конца, пока не увидит свой финал, славный или бесславный. Одно лишь имело для неё значение - её цель, что ясным ореолом солнца расцветала где-то там, у высоких верхушек гор, напоминая лучистую улыбку родного брата, образ которого вот уже долгое время является единственным стимулом начинать новый день.

[indent] У Люмин взгляд внимательный, но отрешенный: этот мир ей чужд, как и она ему, как бы ни старался он запутать её в нутре своём, обматывая густой паутиной проблем и рутинных хлопот, что встают на пути у неё каждый раз, мешая продолжить свой путь.

[indent] Люмин бредет от деревни к деревне, от города к городу - лишь мелкий камень хрустит под ногами, заглушая бесконечную болтовню Паймон о еде, - всё ищет, и не находит. Вечерами гадает, уставившись на Луну, свою вторую верную спутницу, много ли времени ещё пройдёт, прежде, чем их дороги пересекутся вновь, и засыпает под аккомпанемент  жужжащих в голове мыслей, которые она никогда не озвучивает вслух. А что, если этого не случится никогда? А что, если их дорогам никогда не удастся пересечься? Небо было её потолком, а твердая земля - кроватью. Страшная привычка ночевать в лесу привела к тому, что, едва появлялась возможность переночевать в чьём-то доме, Люмин долго не могла уснуть: сердца стук и навязчивое желание пройтись, покинув уютное убежище в пустить дальше в путь.

[indent] Она знала наверняка, что в её распоряжении всё время вечности; ей казалось, что оно утекает сквозь пальцы с невероятной скоростью, и что совсем немного - и его не останется. Совсем.

[indent] Давно заброшенный лагерь хиличурлов - ей новый привал; здесь почти нет смердящего запаха уродливых агрессивных монстров, таких жалких в своём бытие, что у Люмин сжималось всё внутри, когда против них вновь приходилось оголять меч. Раскатистое дерево защищало от дождя, создавая иллюзию защищенности, и путешественница свернулась калачиком у его толстых корней, выбрав место помягче на холодной траве. В этот раз ей повезло: ночь была сухая и безоблачная, наполненная звуками животных и насекомых, и шелестом ветра в листве, что убаюкивали нежно, умоляя набраться сил прежде, чем снова ринуться в бой.

[indent] Сегодня ей снилась бескрайняя цветочная поляна; бирюза трав мягко перетекала в приглушенные закатные цвета небосвода, что напоминал купол на головой; Люмин улыбалась, пальцами поглаживая лепестки крупных бутонов интейвата - кажется, так в своем сне она называла эти цветы, - и в какой-то момент откинулась назад - но вместо прохладной травы ощутила затылком теплые колени брата. Он мимолетно провел ладонью по её волосам, вызывая рой мурашек от того, насколько далеким от суровой реальности был этот сон. А потом он прошептал тихо:

« Мы встретимся вновь, Люмин. »

[indent] Резко распахнув глаза, Люмин подскочила на месте; в нос ударил запах знойного лета и ночи: перед глазами было всё ещё темно. Сон растворился полупрозрачной дымкой, всё ещё такой реальный, такой ощутимый в её голове, что его словно коснуться можно - стоит лишь рук протянуть. В волосах запутался венок цветов - тех самых цветов из сна, - которого не было прежде. Оставив Паймон, решив, что не стоит её будить, Люмин бросилась вперед, осматриваясь.

[indent] — Итэр? Итэр! — голос сорвался — слишком слабый, чтобы это было похоже на крик. Эхо ответило ей издалека, такое насмешливое, безразличное.

[indent] Люмин кажется, что она видит золото его волос в лесной чаще — и бежит туда. Хочется протянуть руку и его коснуться. Хочется вновь почувствовать крылья за спиной, как когда-то давно, когда они вместе путешествовали по мирам. Но этот мир словно против — мешает ей даже воздух, которого так мало в легких.

[indent] — Итэр? Пожалуйста…

[indent] Она останавливается, растерянная. В чаще темно, и от этого почти уютно. Так никто не разглядит на лице её отчаянную надежду. О, как долго она ждала. Как давала волю своей силе, без зазрения совести пронзая мечом магов бездны и всякого монстра, что подвернется под руку — лишь бы найти хотя бы какую-нибудь зацепку, какой-нибудь след, что доказал бы, что брат совсем рядом.

[indent] Признание Анемо Архонта оставляет во рту чуть горьковатое послевкусие; несмотря на видимую легкость, с которой слова слетели с языка Барбатоса, Люмин ощутила физическую тяжесть где-то в области солнечного сплетения, словно кто-то ударил её со всех сил, выбивая воздух из легких.

[indent] — Это… опасно? Что вообще есть скверна в вашем мире? — когда она вновь говорит, ей кажется, словно горло пересохло, несмотря на выпитое вино; голос дрожит, слабый. — Только Архонтам угрожает скверна? А всем остальным? Если я нужна здесь, в Мондштадте, если я могу чем-то помочь…

[indent] Она замолчала. Качнула головой, мысленно призывая себя собраться. Мондштадт должен был остаться позади, но Люмин не знала, как сможет спокойно двигаться вперед, зная, что здесь может произойти что-то нехорошее.

[indent] Она предполагала, что каждый новый ответ породит всё больше вопросов, но, честно говоря, не хотела знать как долго может тянуться эта тонкая паутинка недосказанностей. Люмин привыкла к образу барда, с которым практически слился Венти, привыкла слушать из его уст высокопарные песни, в тексте которых за тенью иносказательности спрятана правда. Но ещё никогда ранее она так остро не ощущала то, что Анемо Архонт ей чего-то категорически, принципиально не договаривает.

[indent] Наверняка у него были на то свои причины; а Люмин — не из тех, кто будет разбрасываться голословными обвинениями. И всё же невольно злится оттого, что волей-неволей снова оказывается в эпицентре событий — а от брата так и нет новостей.

[indent] — Фатуи, Орден Бездны… словно кто-то ведет обратный отсчет, — волна подступает, собирается в одно огромное цунами, чтобы тяжестью всех прошлых трагедий обрушиться на хрупкий мир.— Было ли всё это, когда я с Итэром только-только прибыла в Тейват?

[indent] Она помнила обо всем, что произошло с ней и Итэром в прошлом, лишь фрагментами — помнила бег, крошащийся под ногами камень и небеса, что сомкнулись перед близнецами в образе безымянной богини. Но вот ей во время своего путешествия пришлось повстречать двух Архонтов, и ни один из них даже примерно не был близок к той таинственной, сильной ауре, что тогда исходила от величественной светловолосой женщины с янтарными глазами.

[indent] — Ваши прошлые разногласия с Царицей как-то связаны с её нынешней целью?

[indent] Наверно, со стороны это могло напоминать допрос: Люмин сама себе не отдавала отчета в том, сколько вопросов уже было озвучено ею вслух, но пока у неё был шанс получить ответы — даже такие сухие, незаконченные, словно из книжки выписанные, — она хваталась за него, как за спасительную соломинку, сама не зная, зачем ей это нужно.

[indent] — Просто тот факт, что ты называешь кого-то братом или сестрой, вряд ли сделает тебя ближе к людям, — заметила Люмин, скептически приподняв бровь. — Тем более, что, судя по твоим рассказам, у вас там каждый себе на уме. Хотя, конечно, приятнее знать, что ты не единственный в своем роде во всем мире — даже обыкновенная мысль о том, что где-то за тридевять земель есть кто-то, кто тебе дорог, и кому дорог ты, необыкновенно греет душу.

[indent] Она вздохнула устало, понимая, что начинает несколько уставать от серьезных невеселых тем. Или всё дело было в привычке? Возможно, где-то на задворках своего сознания, она думала, что Венти, по своему обыкновению, разобьет на мелкие осколки внезапно накрывшую её после путешествия в Ли Юэ тоску?

[indent] Не очень красиво с её стороны.

[indent] — А вот твоя любовь к вину делает тебя намного ближе к людям, чем ты думаешь, — лукаво заметила путешественница, чуть разряжая обстановку.