- играю на фрпг уже больше десяти лет практически без перерывов;
- пишу (в плане скорости) всегда по-разному: иногда так горит, что могу писать каждый день и не по одному посту, иногда пишут раз в 2-3 недели, при этом я не теряю интерес к игре в целом, просто иногда легко увлекаюсь какими-то вещами, но не бросаю старые интересы)
- по объему пишу от 3,5к до 10к в особо горящие сюжетно эпизоды;
- по игре обожаю сюжеты, приключения и, конечно же, драму с привкусом стекла. Ходить "на грани" вообще моё: всякие недомолвки, взгляды и неразрешенное - дайте два!
- единственное, из такого "категоричного" - это то, что я не люблю обсуждать ближайшие действия в эпизоде. В целом какие-то моменты или сюжетные завязки - конечно, да, обязательно. Но если спойлерить свой пост, то сразу придаюсь грусти) Вообще я обожаю импровизацию и сюрпризы в постах, но, конечно, в рамках адекватности;
- к общению вне игры, кстати, отношусь спокойно) В принципе против токсичности и негатива, всегда стараюсь поддерживать позитив в общении с соигроком. И, главное, не душить))
- нормально отношусь к просьбам, сказанным через рот: если что-то неприятно, некомфортно или не совсем вставляет соигрока;
- даю описывать какие-то небольшие действия своего персонажа соигроку в постах. Чем больше доверия к соигроку - тем больше ему свободы, потому что уверен, что фигню он не спорет))
- иногда балуюсь графикой;
- обнимашки всегда есть в наличии в большом количестве 

a-ha - summer moved on
[indent] Норвегия так и осталась холодным осколком в сердце Артура. Самым большим, самым холодным. Держа в ладони билет на самолет до царства Снежной Королевы, он думал о том, вернется ли в его жизнь девочка, которая попытается согреть его сердце. И спасет от вечного холода.
Видимо, нет. И, может быть, это было к лучшему.

[indent] Визит, больше политический, чем практический, в родную церковь в Осло, с которой когда-то всё началось, прошел достаточно тепло, несмотря на внутреннюю скованность Нордмана. Папа сказал, что он должен сделать это, пусть и больно, и дико... Но прошлое, рано или поздно, нужно отпустить, оставить обиду и страх позади. Артур, конечно же, верил тому, что говорил его духовный лидер, но в глубине души понимал, что не может ни простить, ни забыть. Казалось, будто часть Артура так и осталась здесь, в Осло, и ждет, когда же он вернется вновь, чтобы воссоединиться с ней. Увы, ни в этот раз, ни в любой другой, стать "целым" не вышло.
Слишком далеко это всё зашло, слишком поздно было пытаться что-то поменять. А Господь, к которому, так или иначе, пришёл Нордман, оставался к пустоте внутри Артура безразличен.

[indent] Люди суетились, тащили за собой свои непомерные ноши чемоданов и бессмысленности своего существования. Мимо прошмыгивали дети. Один, оторвавшись от матери, застыл в нерешительности рядом с Нордманом, огромными - кажется, размером с целый земной шар каждый, - глазами глядя на священника, застывшего у огромных окон внутри зала ожидания.
— Леон, ну же, идём! - Позвала женщина мягким тембром, протягивая сыну руку. Мальчик, меж тем, лукаво улыбнулся, засовывая в рот маленький пальчик. — Леон, не заставляй маму ждать, - женщина медленно подходила ближе, всё ещё протягивая руку малышу.
Артур опустил взгляд на ребенка, заглядывая в его бездонные красивые глаза. На какую-то секунду ему показалось, будто ребенок знает всё, что Артур для него открытая книга. И все хитросплетения душ взрослых для него не более, чем шутка.
— Простите, - оказавшись рядом, сказала женщина, виновато поправляя ремешок сумки на плече и так же тепло улыбаясь, как её малыш, — должно быть, его привлекли ваши четки, - она указала взглядом на то, что Артур держал в руках, — любознательный мальчик.
— У вас красивый сын, мисс, - чуть погодя ответил Нордман, а затем присел на корточки, выравниваясь в росте с ребенком. Разглядывая удивленные глаза, священник протянул мальчишке слегка затертый браслет из темно-коричневых черешен бука и можжевельника. У ребенка загорелись глаза. Сперва протянув руку, он одернул её, сминая маленькие пальчики, и поднял вопросительный взгляд на мать. Та удовлетворительно кивнула, и только после этого маленький Леон взял из рук незнакомца замысловатое украшение.
— Далеко летите? - В попытке поддержать разговор спросила женщина.
— В Рим, - ответил Артур.
— О, мы тоже. Впрочем, не удивительно, мы ведь стоим у одного гейта, - снова улыбнулась она, поправляя сумку. Артур не был удивлен, впрочем. Это он увидел по билетам, что женщина держала в руках, ровно, как и её имя и фамилию. — Смотрели на фьорды, они просто великолепны. Никогда в жизни не видела ничего более захватывающего...
Артур сдержанно улыбнулся, наблюдая за тем, как малыш тайком пробует одну бусину на зуб.
— Согласен, это достойно того, чтобы увидеть хотя бы раз.
— Живете в Осло?
— Нет, - возможно, чуть жестче, чем следовало, ответил священник, подхватывая четки, которые выронил мальчишка, когда внезапный голос объявил о начале посадки. Он поднялся в полный рост и обратился к женщине, — давайте помогу с вещами, мисс. За таким мальчишкой нужен глаз да глаз.

---

[indent] Ощущать себя по другую сторону от переборки кабины пилота всё ещё было странно. Сердце предательски ныло в груди, но Артур не давал ему взять верх, заливая душу кипящим маслом. Казалось бы, что отболело, но даже специфический запах родного аэропорта, да и всё здесь напоминало о прошлом. Слава богу, что экипаж был абсолютно новым и никого из них Артур уже не знал, это позволяло избежать ненужных вопросов и неловких сцен. С другой стороны, сегодня он был в обычной гражданской одежде, хоть и знал, что нарушает Каноны. Но что-то внутри него, работающее как переборка в подводной лодке, не дало ему надеть сутану. Договорившись с собой о том, что он просто не хочет её помять по причине мессы, которую нужно будет помочь провести сразу по прилету, он аккуратно передал чехол с одеждой стюардессе, вежливо попросив убрать в специальный шкафчик в голове самолета.

[indent] Сердечно поблагодарив Артура ещё несколько раз, молодая мисс с сыном разместились на несколько рядов вперед Артура, он же дошел до своего места у окна и убрал сумку на верхнюю полку. У прохода сидел мужчина, по виду лет сорок-пятьдесят, и, кажется, был не в восторге не только от перелета, но и от публики. Будто бы каждый, кто поднимался на борт, обижал его своим существованием.
На месте посередине между священником и "звездой" оказывается молодой юноша, который внешне и по манерам осуществлял собой плавный переход от Артура к мужчине в кресле у прохода. Это было забавно.
Артур смотрел в окно, левой рукой подперев подбородок, а правой всё ещё перебирая четки. Небо всегда дарило Артур ощущение счастья... Должно быть, грех его был велик, раз Господь подрезал его крылья.

[indent] Через каких-то двадцать - двадцать пять минут капитан выравнивает самолет и отключает табло "пристегните ремни". Артур, как пилот с многолетним стажем и приличным числом летных часов остается пристегнутым. Чего не скажешь о его соседях справа. Нареченный "звездой" мужчина у прохода поднимается первым и, взяв свою сумку, пересаживается куда-то назад (в салоне хватает пустых мест), и оба Нордман и его сосед провожают его взглядами. Навряд ли кто-то из всех троих возражал против такого расклада, тем более, что перелет представлялся небыстрым. Меж тем, соседи продолжают удивлять Артура, и юноша по правую руку вынимает своё пакет из дьюти-фри, без всяких зазрений совести вскрывая купленную бутылку. С легкой улыбкой на лице Артур наблюдает за ним. Вообще, он не одобрял это. Как-то раз на его рейсе был неприятный инцидент, связанный с вот таким же пассажиром, который решил сделать пару глотков для храбрости. Потом пришлось фотографироваться с ним, чтобы он, наконец, отстал от стюардессы и занял свое 6B.
— Аквавит. Будете?
— Спасибо, - улыбнулся Нордман, — не пью в самолетах, старая привычка, - повел он плечом. — А вы... для смелости или от усталости? - Он поджал губы, рассматривая бутылку, — или решили не везти сувениров из Норвегии?
Будто что-то вспомнив, Артур вдруг добавил с усмешкой: — Боже, надеюсь, хотя бы дурно пахнущую рыбу вы сдали в багаж. Не хотелось бы эвакуироваться из самолета.

[indent] Девушки в форменных одеждах готовили тележку, чтобы предложить пассажирам напитки и прессу. Артур остро ощутил, что умрет прямо здесь, если не выпьет из бумажного стаканчика "norwegian" классический томатный сок.