ищу игрока: в пару м+м, постапокалипсис (айзек + паскаль)

ССЫЛКА НА РОЛЕВУЮ: The Last Of Us: LOOK FOR THE LIGHT
ЖЕЛАЕМАЯ ВНЕШНОСТЬ: pedro pascal
ТЕКСТ ЗАЯВКИ:

BALMACEDA
40-45, кто-то где-то в федре

jose pedro balmaceda pascal

– what language does jorge santiago speak?
balmaceda: i would call it annoying…
jorge: the language of love

потом был пир во время чумы, а у нас была любовь во время холеры.

***
начинается все с истории одной спасенной жизни где-то на восьмом месяце пребывания в карантинной зоне. и, наверное, не столь важны события, которые вели к этому моменту. но в тот день хорхе впервые за пять лет берет скальпель в руки и ужасно волнуется. а после, зачем-то, при каждой возможности (едва ли не ежедневно) заходит в его палату.
– ты не умеешь ставить уколы в вену. у меня уже вся рука синяя.
– ну да, я же врач. а обычно это делают другие специально обученные люди… я это делал почти двадцать лет назад, курсе на первом… но, если ты не заметил, время сейчас не совсем обычное.
– ага. я понял. хотя сразу так и не догадаться. – бальмаседа отворачивает голову к окну, не в силах наблюдать за этими попытками поставить капельницу или сделать внутривенную инъекцию. он ловит себя на мысли, что этот сантьяго да сильва садист.

***
для бальмаседы это стандартное рабочее задание. накрыть очередную сходку светлячков. и оно, в целом, достаточно успешно, потому что сейчас отряд разбредается по этажам небольшими группами, проверяя комнаты и ища тех, кто оказался быстрее и успел убежать в попытке спрятаться.
это все просто тоже череда случайностей.
но за очередной открытой дверью он натыкается на хорхе сантьяго да сильву, смотрящего на него с какой-то паникой. они молча смотрят друг на друга секунд пять.
– чисто! – бальмаседа закрывает дверь и идет к следующей. в конце концов, он все же должен ему за собственную спасенную жизнь.

он приходит к да сильве вечером того же дня, после наступления комендантского. и хорхе открывает ему слишком быстро.
– кого-то ждал?
– ага, целый отряд. пришел меня арестовать?
– для начала ограничимся профилактической беседой, почему то, что ты делаешь, плохо.

***
– да ты, блядь, издеваешься. – говорит бальмаседа, когда после очередного не то рейда, не то теракта оказывается под завалами в каком-то подвале с хорхе сантьяго да сильвой. они уже достаточно хорошо знакомы для того, чтобы можно было сделать вывод – профилактические беседы на хорхе не действуют.

– будет глупо здесь умереть.
– все лучше, чем от кордицепса.
– ну да. от обезвоживания и голода, мучительно и в течении нескольких дней… пей свои таблетки, коке. кстати, они как-то влияют на ту херню, что ты обычно несешь?

***
– ты зачастил с ночевками.
– так, по крайне мере, я вижу что ты дома и не вписываешься во всякую сомнительную херню твоих дружков террористов.
и это в самом деле просто ночевки без какого-либо контекста. в одной кровати или разных.

– может, сходим в кино?
– это как-то связано с…
– нет, никаких дружков-террористов, клянусь.
– ладно.

***
– коке, я принес тебе подарок!
хорхе оборачивается, глядя с удивлением и интересом. а после точно в его руки летит какой-то небольшой флакончик. он ловит, рассматривает и начинает громко смеяться, когда понимает что в его руках смазка с клубничным вкусом. уже собирается отпустить шутку про чужой романтизм и контрабанду в карантинной зоне “которую мы заслужили”.
– я шучу. держи.
бальмаседа протягивает пакет, полный пачек разных таблеток. антидепрессанты, нормотимики… все, что так необходимо коке для относительно привычного функционирования и что можно достать куда легче, чем дефицитные анальгетики или антибиотики.
– на сколько я тебя порадовал?
– месяцев на семь…
– отлично.
хорхе никогда не задает вопросов, как он их достает или чего ему это стоит.

***
– а как тебе начальник нашей военной полиции?
– никак. мне абсолютно все равно, на самом деле.
хорхе не помнит, чтобы вообще получал какие-то другие ответы, если дело касалось других людей.
– тогда, может ты не против сходить со мной к нему на семейный ужин?
– так мы теперь еще и семья?
– ну… типо того.
– окей.

***
и так, что мы можем из этого понять. что последние месяцев восемь они (мы) в чем-то очень похожем на отношения, уже со всеми вытекающими. а до этого была куча разных и нелепых ситуаций и историй. бальмаседа – маскот моей жизни. он классный. с (сомнительным) чувством юмора и (не) здоровым пофигизмом. в прошлой жизни он был… да кем угодно. детективом по особо тяжелым, который насмотрелся всякого? солдатом, убивающим на востоке? кинологом? взяточником в отделе по борьбе с наркотиками или на границе? к федре примкнул скорее ради более легкого выживания (существования), особо не задумываясь и не веря в политику партии. не брезгует контрабандой. имеет достаточно серую мораль.

Дополнительно: как говорится если ты дочитал до этого момента... в общем, ожидаю тебя! ты взрослый, инициативный, умеешь работать в режиме многозадачности... шучу, я здесь не работы с трудоустройством по тк кз предлагаю. но взрослый и инициативный будут преимуществами при собеседовании (на самом деле инициативность очень важна, так как у меня был большой перерыв в играх и не чувствую себя достаточно уверенно, чтобы вести сюжет, но я замечательно следую). чувство юмора приветствуется. третье лицо, разумеется. по связи гостевая, лс, телеграм, инстаграм, контакт, ватсап, вайбер ради тебя установлю честное слово. все расскажу, все придумаем, кровосток поцитируем. а вообще будет правда собеседование с глупыми вопросами.
p.s БЕЗ ЗАМЕСТИТЕЛЬНЫХ НЕТ НЕ СМЕЙТЕ

ВАШ ПЕРСОНАЖ: хорхе сантьяго да сильва, 40 лет, врач (детский хирург-онколог), страдает биполярным расстройством, попадает в сомнительные ситуации. приставучий и гавкучий, как коротколапый корги, и внешность в принципе такая же (оскар айзек).
ПРИМЕР ВАШЕГО ПОСТА:

пример

надежда это то, что тоже умерло и воскресло. разложилось, перегнило и щелкает остатками зубов, как и переключатель частот в радио в машине. надежда кусает больно, вгрызаясь до кости и царапая надкостницу, чтобы после гнилым языком слизать костный мозг. хашираме больно, когда надежда расползается по всему телу, за секунды добираясь до сердца, до мозга, оседая во всех тканях тем, что не выведется с большим приемом воды или диализом. он теряет спокойствие от одной этой мысли. его глаза не горят, но угольки от прежних пожаров еще где-то тлеют. и очень хочется верить, что их получится раздуть. хаширама теряет спокойствие. он готов умолять, просить, стоять на коленях, приводить аргументы, или _бороться_. за этот лагерь, за эту надежду, за эту возможность снова увидеть тех, кого он знал. знает. живыми, настоящими, теплыми. апокалипсис — хуже смерти. неопределенность и незнание заставили его простить все обиды, молиться и просить у высших сил о здравии ближних, о том, чтобы с ними встретиться. из всех стадий принятия он останавливается на торге. что он никогда больше не скажет своему брату чего-то обидного, никогда не подведет мито, обязательно исправится.

за то время, что они вместе, мадара смог понять одно — надежда паразитирует внутри хаширамы. но стоит его ее лишить и можно сразу стрелять в голову или рыть могилу, потому что с первым сенджу сможет справиться и сам.

выживание — вопрос времени и выбранной тактики. хаширама сенджу — худший тактик, и ужасный стратег. но его просьбы, все же, были услышаны. путь и не теми. мертвые головы, мертвые уши, мертвый разум — не разберет причины, не разберет слова просьбы или молитв. но прекрасно разберет то, что можно съесть. вернее кого. от выстрелов хаширама уже не вздрагивает, потому что выстрел не более чем команда достать оружие и делать так, как показывает самый лучший пример. так-так-так.

хашираме хочется верить, что это часть их запасного плана. на случай, когда _надо_ разделиться. хашираме хочется верить, что он не сбегает, а слушается и _следует_плану мадары. и что экономит ему пулю и время тем, что не спорит. что он помогает, когда несколько стреляет, прижавшись спиной к двери дома, чтобы у мадары в случае чего тоже был вариант к отступлению. только не к нему. хашираме хочется верить, что он не увидит, в кого мадара превратится. не увидеть он может только по двум причинам, и он стреляет в одну из них прежде, чем закрыть за собой дверь. другая же причина — надежда и святая вера, что мадара не превратится ни в кого. оставаясь собой так же, как все время до этого. игнорируя что угодно. чтобы потом его можно было смело назвать алмазом, за твердость и лично назначенную высокую стоимость, потому что бриллиант слишком пошло и вульгарно. но...

кто слышал вселенную в тишине собственного сердцебиения, тот знает цену секунды. секунды, которые могли бы что-то для него решить, тратятся на то, чтобы закрыть дверь, выдохнуть, попытаться привести мысли в порядок, вдохнуть запах сырости и привыкнуть к темноте. и обернуться...

когда немного привыкаешь к новой обстановке, то уже можно услышать и почувствовать чужие движения, а после встретиться взглядом с дулом пистолета... его собственный браунинг, все еще заряженый и сжимаемый в руке, мог бы тоже вполне считаться за угрозу, ведь выстрел в живот не менее смертелен, чем в голову. но у хаширамы хватает глупости (человечности) развести руки в стороны. и даже повернуть одну ладонь вверх.

я пришел с миром.

— не стреляйте. — хашираме не страшно. по крайне мере куда менее страшно, чем минутой ранее, ведь он все еще боится мертвых больше, чем живых. и свято верит в свои и чужие идеалы, заветы и заповеди. сама мысль о том, что в него, живого и дышущего, мыслящего и существующего, говорящего и чувствующего, может выстрелить ему же подобный... это не укладывается в голове, и ему не хочется искать место внутри собственной черепной коробки, чтобы это туда вложить.

— я... мы, направлялись к лагерю выживших, который здесь не далеко... — он не знает, как еще можно показать свои мирные цели. вглядывается в лицо напротив, когда
глаза окончательно привыкают. молодая девушка, что о собственным меркам снижает градус опасности. лицо кажется смутно знакомым. но, может, это игра воображения? хмурится немного, пытаясь рассмотреть. ошибочное предположение его точно не погубит. ровно как и не спасет. — нохара рин, верно?

Отредактировано бальмаседа (18.02.2023 22:04:00)