Очередная зимняя вьюга Уотердипа накрыла замок в своем пригороде укрывая снежным покровом и высокими сугробами. Дорогу, которую люди разгребали от замка до деревни подле замка за ночь заметало так, будто ее там никогда и не было. Вой ветра слышался во всех уголках территории, даже внутри замка проскальзывали сквозняки. Во всех жилых спальных комнатах работало магическое отопления, кроме одной... Да и зачем оно ей сейчас?
Дроу, так полюбившая своего дракона, до сих пор не могла прийти в себя. Да и сможет ли теперь? Сегодня ночью наступила годовщина его пропажи. Целый год тишины. Это мучило и сводило ее с ума так сильно, как нежели обычный человек начал страдать от обратного — непрекращающегося голоса, шепота и диалогов в голове кого-то странного, чужого из вне, но знающего о тебе достаточно, чтобы умело надавить на самые горькие воспоминания. Не было и часа, чтобы Айра не прислушивалась к "связи" между ними, но ни связь договора, ни связь избранности не давали никакого отклика сколько бы она не звала, как бы не кричала... В ответ была лишь пустая тишина. И она не понимала почему. Куда мог пропасть свет ее жизни ни словом, ни намеком не обмолвившись с ней перед этим? Вживленный сапфир подтверждал своей работоспособностью, что Аоррес жив, однако, это была вся информация, которая ей осталась. Расследования ничего не дали. Все довольно быстро адаптировались к его отсутствию, но почему? Даже дети... Собственные дети восприняли это как-то не так, как она себе представляла. Ее девочка верила, что отец вернется, ведь божество подтвердил, что тот живой, а сын... Сын погребен резко навалившимися на него проблемами, что даже рискнул просить помощи у дяди, раз от матери почти никакого толка. Она искала, но...
За этот год она прошла долгий и тяжелый путь через отрицание его исчезновения с концами, через гнев на всех и вся, включая себя саму, за то, что что-то упустила, плавно переходя к тому, что она могла бы быть более внимательнее, более заботливой, быть может тогда, она смогла бы заметить что конкретно случилось не так, перед самым роковым днем... Теперь же ее руки опустились. Она больше не знает что может сделать. Как ей поступить. Не хочет ничего, что доставляло ей радость. Главный свет ее существования затих и неизвестно, появится ли вновь. Мучительные минуты ожидания печального финала, когда часы упадут на мраморный пол и разлетятся в дребезги как ее последняя капля надежды.
Очередная ночь в волнениях прислуги, которая не решается подняться на верхние этажи и попасть в немилость дроу. Им было крайне жаль хозяйку, и не по их силам было ее дозваться, не то, что успокоить. Однако, больше ужаса на них нагонял ее осмелевший братец. Дроу дворецкий будто почуял власть настоящего хозяина в обход прямых наследников. Нет, он еще не нарушил данное обещание по содержанию своих любимцев, но... Слуги ощущали от него нечто настолько зловещее, что теперь и взглянуть боялись, не то, что оказаться случайно с ним в одном коридоре. Находясь в своей комнате в кругу своих верных арахнидов Изивир контролировал весь замок, видел каждую оплошность, знал про каждую уроненную вилку. Казалось, ему была на руку хандра сестры и он только и ждет, пока та сложит лапки без его помощи, но глупые люди не могут даже допустить суть извращенной любви. Он не допустит ее смерти ни от своей руки, ни от чьей либо еще, по крайней мере до того как его родная кровь и плоть не вернется в объятия паучьей королевы. Если понадобится, даже разбудит племянницу ради оживления, если та его не опередит. Но даже ему нужно отдыхать.
После неудачных попыток уговорить мать на ужин и накормить ее хоть чем-нибудь за последние пару дней дети все-таки разошлись по спальням.
Из ее комнаты веяло зимней стужей на весь этаж, если не дальше. Сама комната была уже наполовину заснежена, а слой воды от растаявшей прошлой заснеженности замерз в зеркальную корку льда по полу. Окно в ее комнате было закрыто. Малый магический барьер сотворенный братом закрыл собой разбитое ранее стекло, но после его ухода полуживой подсвечник после прошлых свои приключений разбил стекло на соседней створке окна. По всей комнате будто пронесся небольшой ураган: все, что можно было уронить — валялось разбитым или сломанным на полу. Балдахин кровати частично оборван, а в другой части запутался опрокинутый торшер. Свечи с него рассыпались и покатились кто куда, но а кому какая разница? Стоило кому-то из прислуги взяться за уборку, как они в испуге убегали от летящих в их сторону других предметов. При этом сама эльфийка все это время сидела на кровати, прислонившись спиной к ее изголовью. Она обнимала подушку и опустила подбородок на поджатые коленки. Во взгляде читалась пустота и глубокое погружение куда-то в неизвестное, серое и тягучее состояние. Она почти ни на что не реагировала, а если и показывала, что еще живая, то как-то очень слабо. Эльфийка была бледна и холодна, насколько это возможно при еще живом состоянии. На ее плечи был накинул плед кем-то из семейства. Было даже похоже, что ранее она им была укутана, но потом он размотался. Сейчас перед ней парили в воздухе песочные часы, и кристальный взгляд лиловых глаз был устремлен только на них. Песчинки из нижней чаши часов плавно, одна за другой плыли вверх. Медленно. Одиноко.