д а в а й   р а з р у ш и м   п о т о л о к   и   б у д е м   в и д е т ь   б е з д н у   з в ё з д
ч и т а т ь   п а д е н и й   и х   с л е д ы
[indent] Её слезы солёные, как сам океан. Холодные, как само северное море. Горькие, как соки цветущей жарким засушливым летом полыни. Они катятся по румяным щекам и шелковистой светлой коже прямо на плотный кафтан Рейнарда, напитывая его ткань влагой, а душу темнотой и саднящим удовольствием пытки. Розмари плачет молча, тихо, не позволяя себе лишнего всхлипа слабости, миру достаточно уже того, что ее глаза светлые, ясные увлажнились в роняют капли на чужое крепкое тело. Девушка сильнее сжимается, будто старается оказаться еще меньше, крохотнее, миниатюрнее в этих сухих и теплых руках, касающихся лица, волос и её плеч.
[indent] Девушка слушает молча, будто боится сказать лишнего и показаться глупой. Потому лишь поднимаем глаза к лицу своего спасителя. [float=left][/float] Его черты острые, хищные. В глазах холод, пробирающий до костей и нежность, интерес к существу Розмари. Она обводит взглядом черты, останавливаясь на глазах бесстыдно и кивает, соглашаясь спуститься к семье, что разбила ее сердце дважды. Впервые, когда разлучила с Даймондом, и следом в день, когда не позволила вернуть его. Флэтчеры рвали её надломленную душу, словно тушу скотины, висящей в холодной комнате для зимних заготовок. Они говорили, что желают добра, уверяли, что все будет хорошо, кричали, что она просто сошла с ума, что душа брата отныне у Всевышнего.
[indent] — А должна быть здесь! Рядом со мной! Он должен быть рядом со мной! Никто из вас не достоин быть живым более, чем Даймонд! Я бы убила вас всех, если это дало хотя бы надежду на то, что его тепло снова будет рядом с моим!, — как она кричала, как сильно Роза разрывала свое тонкое еще детское горлышко словами о пожелании погибели тех, кто был ее семьей, как плакала мама, как обеспокоен был отец и перепуганы младшие сестры. Тогда братья заперли её в одиночестве на тяжелый замок, не поддающийся никакой магии, подвластной молодой ведьме. Её супруг, знающий и любящий малышку едва ли не с ее рождения, слег от обиды с болезнью сердца, едва не отправившись на тот свет, но о нем юная Флэтчер едва ли думала. Для нее Уильям был лишь жирным куском дерьма с полей выгула скота.
[indent] Розмари неспешно ступает вниз по террасам садов древнего чуда, сотворённого руками людей и чужих богов. Ступает медленно и с опаской, не отпуская руки Рейнарда, чувствуя под пальцами своими сталь его мышц и напряжение в них. Каждый следующий шаг увереннее предыдущего, тверже, сильнее. И ее ногти впиваются в ткань черного кафтана. Босыми ногами она чувствует жар от камней, пронизывающих ступни и поднимающиеся выше по телу, наполняя и насыщая энергией волшебного места, которое навсегда останется в памяти.
[indent] Лицо Розы занимается розовым оттенком, едва Рейнард убирает локон волос и касается пальцем щеки в том месте, где недавно протекла последняя слезинка, оставляя жемчужную дорожку, ставшую лишь мгновением в великой истории. Его шепот, произнесенный так близко к уху - попадает сразу в душу, минуя голову, приживаясь и разрастаясь где-то внутри под тонкими ребрами, растет и распускается, как сочный южный цветок.
[float=right][/float] [indent] Они проходят на нижнюю террасу. Отец и мать оборачиваются на звуки подошедших, замирая в радостном удивлении. Розмари не может понять, чему эти люди, ставшие чужими так быстро, радуются, смотря ей прямо в лицо. Мать делает пару неуверенных шагов к дочери и забирает ее из теплых объятий Рейнарда, обещающих безопасность.
[indent] — Мама, — шепот проглатывается, и Роуз позволяет родительнице заключить ее в кольцо своих рук. Но от них нет трепета, от них не веет надеждой и не чувствуется заботы. После нежности Рейнарда девушку буквально окунули в ледяные волны, разбивающие тела об острые скалы. Ее передергивает от пронизывающего холода. И голос, таинственный голос, под которым она закрывает глаза, будто от колыбельной, а распахивает их светящимися жаждой.
[indent] В пальцах холод легкого кинжала. На ладони горячая тягучая кровь родной матери.
[indent] Розмари и не думала, что будет так легко.
[indent] И так сладко.
я   п р и т в о р ю с ь   с г л о т н у в   к о м о к   ч т о   я   т в о и х   н е   в и ж у   с л ё з
с к в о з ь   в о л н ы   т е м н о т ы
[indent] Смех Розмари заразительный, яркий и громкий. С ее пальцев капает смешавшаяся в одно кровь матери и отца, получившего плавный, растянутый и мучительный удар под самый подбородок сразу же после того, как мать рухнула замертво на теплые плиты террасы залитой солнечным светом. Её открытые и пустые глаза смотрели на великолепие дочери со страхом и восхищением. Во всяком случае именно так этот замерший взор отпечатается в голове Розы. Отец же не падает так быстро, он хватается старческими сухими руками за собственное горло и повторяет, как молитву, неизвестное заклинание. Девушка же, приподнимает подол шелкового платья и опускается на колени перед седым стариком. Отводит его кисти, запуская пальцы свои в густую пропитанную алым бороду. Рана аккуратная, наполненная теплом последних секунд. Девушке нравится давить своей рукой на горло, купаясь в булькающих звуках тонущего в собственной крови родителя.
[indent] — Пожалуй хватит с тебя, мой милый старик, - еще один быстрый удар кинжалом и глаза старого Флэтчера уже никогда не моргнут. Кровь из вен, несущих ее прямо от сердца, веером распадается на крупные капли и заливает лицо Розмари. Она улыбается, проводя языком по своим губам, чувствуя этот великолепный привкус силы, подаренной ей Великолепным Рейнардом. Мужчина освободил ее. Подарил новое начало. Снял оковы и отпустил в тот самый полет.
[float=left][/float]  [indent] Марджери уже никогда не сделает неловких замечаний распущенным волосам Розмари. Агнес не задерет высокомерно нос, если у сестры вышивка удастся чуть менее гладкой. Джон и Уильям в мгновение теряют короны со своих светлых голов, как в прочем и сами головы. В этом нет ничего сложного. В этом нет утраты и боли - только шутка и наслаждение, дарящее крылья за спиной суккуба, выброшенного собственной семьей. Но вот крошка Алиса. Когда Роза видела сестру в последний раз, она едва появилась на свет. Ангельское личико, распахнутые голубые глаза, обрамлённые веером черных ресниц, столько же длинных как у ее последней живой сестры. Розмари берет сестру на руки, отворачивая ее голову от тел и увеличивающегося красного ковра. Суккуб слегка постукивает девочку по спине, напевая ту самую колыбельную, что когда-то пела им мама. Алиса трясется, она не понимает что произошло. В ее возрасте другие дети семьи Флэтчеров уже видели и смерть, и голод и утраты. Лиса же выращена в теплице любви и ласки. И от того, Роза ненавидела ее сильнее прочих.
[indent] — Я баюкаю тебя, спокойной ночи, в небесах светят яркие звезды, — Розмари держит девочку на руках, покачивая из стороны в сторону. Она такая миниатюрная и слишком легкая для ребенка пяти с лишним лет. Суккуб ласкает ее лицо и покрывает глаза поцелуями, призывая малышку закрыть их и провалиться в спокойный бесконечный сон, — Пусть серебряное сияние луны принесет тебе сны. Закрой глаза и отдохни. Благослови, Господь, эти часы, — и едва детское личико безмятежно расправляется в объятиях прекрасного Морфея, Розмари опускает ее на каменный пол, мягко и будто с любовью протыкает грудную клетку точным направлением лезвия в крошечное сердце, замирающее в секунду. Тук и тишина.
[float=right][/float] [indent] Розмари распахивает глаза и не понимает. Нет ни сада, ни залитых солнцем террас. Нет ласкающей ткани легкого платья, а только темнота с едва дрожащим светом от пламени. Холод, сковывает плечи, холод пробирается под влажную ткань нижнего платья. И мерное дыхание демона за ее спиной.
[indent] — Что это, Рейнард, — она опускает взгляд на свои руки, и кинжал мягко выскальзывает из дрожащих пальцев, со звоном разбиваясь о каменный черный пол темницы замка у берега Северного моря.