У Криса с Пирсом флешбеки жуткие. Как призраки прошлого, что оживают, а потом направляют дуло и метят в спину.

Он смотрит на него и себя молодого видит. Это пугает до чёртиков. В большей степени, потому, что он уже мёртв внутри и перестаёт постепенно ценить чужую жизнь, становится машиной для убийства, и, если месить зомби это даже правильно, то месить людей, которые их создают, всё ещё жестоко, потому что среди них есть такие же простые ребята, у которых дома семья, которые просто делают часть работы, и у них нет планов захватить мир и погубить человечество.

Но ему их уже не жаль. И насрать кто и где — вы все враги. Вы заслужили.

Он тоже заслужил. А Пирс как придурок считает, что Редфилд хороший парень.

Пирс для него и друг, и младший брат, и почти сын. Это напоминает девяностые, когда Крис пытался быть для Клэр и братом, и даже отцом.

Пирс смотрит на него с большим восхищением, чем он сам смотрел на Вескера в своё время, и уважает ещё больше, хочет вытащить из всего, во что Крис загоняет себя сам, и это заставляет задуматься.

А не смог бы он когда-то так же вытащить Вескера? Он ведь даже не попытался. Скорее всего не получилось бы, 99,9%, что нет. Но он НЕ ПЫТАЛСЯ. И это его разъедает как кислота изнутри.

Крис старается быть хорошим капитаном, а ещё прислушиваться к тому, что Пирс говорит.

Нужно жить дальше.

А потом Пирс умирает за него, для него, спасая его, добровольно жертвуя собой, хотя у него мог бы быть крохотный, но шанс жить дальше даже с мутацией и продолжать борьбу. Или просто отстраниться, но остаться, мать его, в живых.

За это Крис себя не простит никогда, наверное.

И чувствует себя никчёмным, ничтожным, раздавленным.

Никем.

Если Бэтмену нужен Робин, то виджиланте Нью-Йорка нужна душа. Клэр — это не только совокупность навыков, но и трезвый взгляд. Она совершенно не боится поставить на место того, кто отправляет бандитов в реанимацию, и вправить ему мозги. Клэр — голос разума всех виджиланте — и это далеко не фигура речи, потому что, если обычно сводит людей с кем-то одним из них, то Клэр повезло встретиться со всеми четырьмя. Если с кем-то ей удалось подружиться, быстро начать встречаться и также — расстаться, у кого-то — поучиться, то кто-то, как Люк Кейдж, стал важной частью ее жизни.

И видит бог, она от этого не стала спокойнее, но променять ее на другую, — она уже не согласится. Гарлем на Манхэттен — тоже. Клэр — полное олицетворение района, в котором она прожила: такая же стойкая и временами упрямая, но крепко стоящая на ногах. Умеет она и четко разграничивать части своей жизни: помогать виджиланте — да, соглашаться и принимать любое сверхъестественное — да все что угодно, встречаться с тем, кому сложно себя контролировать или кто все никак не может наладить части своей жизни и найти в них контроль — хороший вопрос, на который у Клэр нет ответа.

(как и на то, почему и когда больница, в которой она проработала почти всю жизнь, стала продажной)

(что происходит в нью-йорке на самом деле)

(как помочь тому, кто не хочет, чтобы ему помогали, и при этом не навредить себе)

(как соблюдать порядок, если все постоянно возвращается к хаосу)

Мы были совсем молоды, когда нас разлучили с матерью, поместили в идеальную золотую клетку, убедив, что чего-то должны быть достойны. Всегда стремящиеся к "стандартам", но оцениваемые неизбежно по длине ушей. Не дети — бельмо на глазу, дурная кровь, пятно на безупречной репутации эльфийского посла. В Сингорне, среди ядовитого шёпота за спиной, под надменным взглядом очередного остроухого сноба, у нас с тобой были только... мы? Помнишь, Вакс? Вернуться к матери казалось правильным решением, вот только дракон успел раньше. На пепелище того, что когда-то называлось домом, это твоя рука сжимала мою, и мы были одни во всём мире снова.
Мало что изменилось. Разве что мы оба уже совсем не те сопляки с наивными глазами. Мы знаем, на что способны посторонние, и правила игры усвоили. Я научилась заговаривать зубы, ты — красть, ты был кинжалом, я — стрелой. Ожесточились, но не стали жестокими, замкнулись, но не возненавидели. Возможно, поэтому постепенно обросли другими — чужаками поначалу, принимаемыми неохотно и с подозрением. Партнёрами — позже. Командой. Друзьями. Семьёй, наконец.
Масштаб проблем теперь соответствующий: рушатся города, плетёт заговор очередной культ, и мы на "ты" с правителями, и боги войны ведут нашими руками, и это всё, если честно, такое дерьмо. Мы, конечно, найдём выход и сейчас, но я хочу, чтобы ты знал — когда Она до тебя доберётся, я тебя не отдам.

[indent] Эй, Санни, улыбайся. Помнишь? Я всегда говорила, что у тебя замечательная улыбка. Еще говорила про светлое будущее и что ты невероятно талантлив. Наверное, главным твоим талантом оказалось аналитическое мышление. Помогло оно тебе или сгубило - не мне судить, это ты: до, теперь и после.

[indent] Эй, Санни, не вини себя. Ты и так сделал слишком многое, чтобы предотвратить все это. Вини людей, за то, что они не поняли предупреждений. Теперь имеет значение лишь то, что ты можешь изменить здесь и сейчас.

[indent] Эй, Санни, прости меня. Нам с тобой нелегко - у каждого своя история. Наверное, ты все ещё делишь меня и ту, другую Беллу, которая так и не вернулась. Где-то там, в параллельной вселенной. А я пытаюсь не делить тебя и того, чьё место ты занял. Ещё пытаюсь не думать о том, что это меня немного пугает. Есть ли он там, где-то на задворках сознания? Или вы стали единым целым? Или он исчез? Как же много вопросов, как же много боли. Мы можем только смириться, да?

[indent] Эй, Санни, живи. Не нужно все время куда-то бежать и пытаться спасти. О, да, у нас с тобой есть проблемы. У целого мира есть проблемы. Но не нам двоим их решать, если уж на то пошло. Я не она, возможно, ты считаешь именно так. Ты не говоришь что об этом думаешь, а я боюсь спрашивать, чтобы не разрушить иллюзию того, что между нами все в порядке.

[indent] И, конечно же, ты уже давно не Санни, а Александр. Да, я помню, извини за это. Но у тебя есть шанс прожить жизнь заново. У меня… у меня есть ты и Кэс. Знаешь, мне этого вполне достаточно.

Хью Кэмпбелл.
Для друзей Хьюи.
Для меня Олень Дрочильный.
Люди и суперы, которых ты знаешь, относятся к тебе по-разному, но мало кто остаётся равнодушен. Кого-то бесит твоя глупая и беспомощная физиономия, кого-то воодушевляет твоё умение найти правильные слова и искренняя решимость на подвиги во имя других людей.
На всякий случай оговорю, что меня ты не спас – ты испортил мне смерть. Чем ты ещё долго будешь меня раздражать. Как и тем, что даже маленькому смертному тебе хватило смелости сделать то, чего я боялся даже при наличии суперсил.
Ты для меня – заноза, раздражающая, но в то же время интригующая. Я для тебя – вечно бурчащий дядька из Семёрки, который отчитывает тебя за подвиги в те моменты, когда Бутчер занят.
Ты позвонишь мне в последнюю очередь, только если все Пацаны разом не поддержат твою новую авантюру. Я отошлю тебя к хуям. Но приду выручать. А иначе нахер я тебе номер дал?

Upd от Бутчера: С Хьюи я категорически ЗА мудацко-братские отношения, он мой пездюк вне зависимости от его на то желания. Мне нравится то, как в сериале показали их влияние друг на друга, как Бучир становится с Хьюи человечнее, а тот, наоборот, звереет, и я хочу продолжать эту славную традицию. Я буду делать хуйню и не давать делать хуйню тебе, так и подружимся