[indent]— Знаешь, дышать сложно, — говорит она ворону, лежащему бочком на идеально убранной постели в ее номере. Ворон, как и полагается игрушке, молчит. И все равно кажется, что он смотрит на чудом уместившуюся в новеньком кресле с ногами хозяйку, с опаской поглядывающую на него из-за голых веснушчатых колен. Ее сильный голос и правда как будто уходит вглубь тела, на последних слогах скатываясь в гортань. Вместе со стуком сердца, бьющего в барабанные перепонки, можно услышать, как слова стучат по стенкам. До панической атаки не доходит.
[indent]Это конец. Она не может заставить себя выйти из номера, или перевернуть зеркальце, лежащее на тумбе, или сделать хоть что-то полезное, чтобы выбраться из этой ямы. Но сначала надо научиться дышать, только вот не получается. А значит, это конец. Выбравшись из кресла, Слава шмыгает носом и вытирает влагу под глазами. Она плакала? Вообще ей плакать нельзя, потому что каждый раз, когда ее со слезами находили где-то в коридорах ЧК, то отчитывали как практикантку.
[indent]Смешно. Можно пятью жестами пусть кровь человеку, а можно потом стоять из-за этого в углу возле пыльного фикуса. Все можно, ничто ведь не запрещено, пока ты выполняешь должностные инструкции в лучшем виде, но это стыдно. На нее не смотрели, она была просто тенью, и это давило еще больше, потому что она никогда не поверит, что без оперенья «зимней» птицы она может быть незаметной.
[indent]Глаза бегают по записям в блокноте: Соколов был в последние разы в местах, где слишком много людей, не отследить его общение, а в Лондоне сложно опознавать людей. Удается только запоминать. Да, нужно вспомнить всех, кто был до этого. Слава массирует виски, то ли успокаиваясь, то ли пробуждая память на подкорке. Хорошо, Косая Аллея. Они там были, когда только приехали, и представитель Министерства решил, что будет неплохо познакомиться с одной из главных торговых улиц. Слава не назвала бы это «торговой», потому то она видела настоящие торги, когда тебя готовы за руки утащить вглубь рынка. Там были магазины. Кафе. Банк. Конторы. Все очень нужное, местами интересное, но в итоге они нигде не остановились.
[indent]— Вряд ли там что-то найдется, правильно? — она снова смотрит на ворона в поисках ответов, но белые символы рисуют ухмылку на маленьком клюве. — Но явные места я уже обыскала. Наверное, нужно начинать идти по списку.
[indent]На скорую руку удается собрать волосы в косу, которая, конечно, распадется от аппарации, найти отглаженные вещи, которые принесла горничная, и придать себе вид средней руки прохожей. Для скрывающих чар еще слишком.
[indent]— Знала бы я только, как скрывать отчаяние, — поджав губы, Мирослава прячет все свои записи в один из внутренних карманов, чтобы не выронить нигде и уж тем более не оставить их любопытным горничным. Зеркальце остается в сумке. В номере вроде бы разбросаны вещи, даже лежит шкатулка с драгоценностями, но человека в нем все-таки нет. Она может сбежать, но далеко ли убежит?
[indent]На магической улице негде сесть, поэтому она медленно идет, как будто присматриваясь к витринам, в действительности — к людям. Так Олег давал ей кипу бумаг с фотографиями, а потом они сидели на Ленинских горах в сквере и рассматривали студентов. Он говорил, что среди фотографий были маги, но ей нужно найти всех простаков. Его задания никогда не были простыми.
[indent]Она очень долго смотрит на человека возле витрины розово-воздушного кафе. Если окрестности преобразились с той поры, как Слава была здесь последний раз, то это место всегда было таким, но человек не выглядит как тот, кто ждет встречи. Или стремится за покупками. Он выглядит так, как Слава пытается выглядеть — просто гуляка.
[indent]«Я его знаю?» — выгнув бровь, Мира пытается понять, почему смотрит на него слишком пристально. Нет, ей не приходилось его встречать вот таким, в памяти его лицо такое же плоское, как те студенты, которых она ловила на ступенях университета и называла по имени… Имя… «Соколов. Младший Соколов, точно!»
[indent]В кровь как будто добавляют чего-то горячего: она несется быстрее, а Мира начинает идти быстрее: ей нельзя его упустить, вдруг Елисею в голову придет аппарировать прямо сейчас?! Поэтому она против воли хватает его за одежду, чтобы обратить на себя внимание.
[indent]— Прошу прощения. Кхем, — хрипло зовет она, но только с третьего похлопывания на нее обращают внимание. Пустой взгляд — птичка не собирается бежать, птичка не знает, что ей следовало бы. За секунду все меняется, Мира читает это по чужому лицу. Оно в ее памяти становится более выпуклым, знакомым, но с другими чертами. «О нет, нет, нет, вот сейчас конкретно ему нельзя никуда лететь!»
[indent]— Меня зовут Татьяна, я помощница вашего отца, Елисей. У меня к вам срочное дело, какое счастье, что я смогла вас найти! — ее бьющая чрез край нервозность сейчас играет на руку. О, черт, у нее даже нет стратегии разговора. Она с ходу называет имя той самой помощницы, которая живет в номерах и ходит следом за приглашенным чистокровным волшебником, потому что именно она бы бросилась искать своего начальника, что бы ни случилось.
[indent]— Ладно, — медленнее отвечает Слава, оглядываясь по сторонам. Им нужно где-то остановиться, потому что на улице они привлекают больше внимания, даже если предположить, что это просто знакомые, встретившиеся во время покупок. Но там же должны быть люди, готовые приглушить их разговор. — Идем.
[indent]Бесцеремонно, зато вполне натурально она берет его под руку и все-таки открывает дверь в премилейшее кафе.
[indent]— Добрый день, мистер и мисс, вам столик на двоих? Вы бронировали? — улыбается хозяин или его заместитель на вычурном английском, пока Мира смотрит на столик в глубине зала.
[indent]— Ох, добрый день, мистер. Мы совсем не ожидали такого наплыва и совсем не позаботились о столике. Есть ли еще свободные места, которые можно занять? — Слава натягивает свой самый обаятельный акцент как анимаг свою шкуру, но получается не так хорошо, как с трансфигурацией. Когда хозяин отходит, она бормочет: — И почему всем так необходимо посреди дня посидеть в кафе, где есть только сладости?..
[indent]Она видит, что тот проверяет какие-то списки, а потом возвращается, и все это время она крепко держит Елисея за руку, чтобы тот не смел даже развернуться куда-то в другую сторону. У нее нет обездвиживающих значков, а на магию нужно будет время для формулы. Для хорошей аппарации нужно только крутануться. «Вот этот пункт в досье мне явно был нужнее всех остальных».

[indent]— Знаешь, дышать сложно, — говорит она ворону, лежащему бочком на идеально убранной постели в ее номере. Ворон, как и полагается игрушке, молчит. И все равно кажется, что он смотрит на чудом уместившуюся в новеньком кресле с ногами хозяйку, с опаской поглядывающую на него из-за голых веснушчатых колен. Ее сильный голос и правда как будто уходит вглубь тела, на последних слогах скатываясь в гортань. Вместе со стуком сердца, бьющего в барабанные перепонки, можно услышать, как слова стучат по стенкам. До панической атаки не доходит.
[indent]Это конец. Она не может заставить себя выйти из номера, или перевернуть зеркальце, лежащее на тумбе, или сделать хоть что-то полезное, чтобы выбраться из этой ямы. Но сначала надо научиться дышать, только вот не получается. А значит, это конец. Выбравшись из кресла, Слава шмыгает носом и вытирает влагу под глазами. Она плакала? Вообще ей плакать нельзя, потому что каждый раз, когда ее со слезами находили где-то в коридорах ЧК, то отчитывали как практикантку.
[indent]Смешно. Можно пятью жестами пусть кровь человеку, а можно потом стоять из-за этого в углу возле пыльного фикуса. Все можно, ничто ведь не запрещено, пока ты выполняешь должностные инструкции в лучшем виде, но это стыдно. На нее не смотрели, она была просто тенью, и это давило еще больше, потому что она никогда не поверит, что без оперенья «зимней» птицы она может быть незаметной.
[indent]Глаза бегают по записям в блокноте: Соколов был в последние разы в местах, где слишком много людей, не отследить его общение, а в Лондоне сложно опознавать людей. Удается только запоминать. Да, нужно вспомнить всех, кто был до этого. Слава массирует виски, то ли успокаиваясь, то ли пробуждая память на подкорке. Хорошо, Косая Аллея. Они там были, когда только приехали, и представитель Министерства решил, что будет неплохо познакомиться с одной из главных торговых улиц. Слава не назвала бы это «торговой», потому то она видела настоящие торги, когда тебя готовы за руки утащить вглубь рынка. Там были магазины. Кафе. Банк. Конторы. Все очень нужное, местами интересное, но в итоге они нигде не остановились.
[indent]— Вряд ли там что-то найдется, правильно? — она снова смотрит на ворона в поисках ответов, но белые символы рисуют ухмылку на маленьком клюве. — Но явные места я уже обыскала. Наверное, нужно начинать идти по списку.
[indent]На скорую руку удается собрать волосы в косу, которая, конечно, распадется от аппарации, найти отглаженные вещи, которые принесла горничная, и придать себе вид средней руки прохожей. Для скрывающих чар еще слишком.
[indent]— Знала бы я только, как скрывать отчаяние, — поджав губы, Мирослава прячет все свои записи в один из внутренних карманов, чтобы не выронить нигде и уж тем более не оставить их любопытным горничным. Зеркальце остается в сумке. В номере вроде бы разбросаны вещи, даже лежит шкатулка с драгоценностями, но человека в нем все-таки нет. Она может сбежать, но далеко ли убежит?
[indent]На магической улице негде сесть, поэтому она медленно идет, как будто присматриваясь к витринам, в действительности — к людям. Так Олег давал ей кипу бумаг с фотографиями, а потом они сидели на Ленинских горах в сквере и рассматривали студентов. Он говорил, что среди фотографий были маги, но ей нужно найти всех простаков. Его задания никогда не были простыми.
[indent]Она очень долго смотрит на человека возле витрины розово-воздушного кафе. Если окрестности преобразились с той поры, как Слава была здесь последний раз, то это место всегда было таким, но человек не выглядит как тот, кто ждет встречи. Или стремится за покупками. Он выглядит так, как Слава пытается выглядеть — просто гуляка.
[indent]«Я его знаю?» — выгнув бровь, Мира пытается понять, почему смотрит на него слишком пристально. Нет, ей не приходилось его встречать вот таким, в памяти его лицо такое же плоское, как те студенты, которых она ловила на ступенях университета и называла по имени… Имя… «Соколов. Младший Соколов, точно!»
[indent]В кровь как будто добавляют чего-то горячего: она несется быстрее, а Мира начинает идти быстрее: ей нельзя его упустить, вдруг Елисею в голову придет аппарировать прямо сейчас?! Поэтому она против воли хватает его за одежду, чтобы обратить на себя внимание.
[indent]— Прошу прощения. Кхем, — хрипло зовет она, но только с третьего похлопывания на нее обращают внимание. Пустой взгляд — птичка не собирается бежать, птичка не знает, что ей следовало бы. За секунду все меняется, Мира читает это по чужому лицу. Оно в ее памяти становится более выпуклым, знакомым, но с другими чертами. «О нет, нет, нет, вот сейчас конкретно ему нельзя никуда лететь!»
[indent]— Меня зовут Татьяна, я помощница вашего отца, Елисей. У меня к вам срочное дело, какое счастье, что я смогла вас найти! — ее бьющая чрез край нервозность сейчас играет на руку. О, черт, у нее даже нет стратегии разговора. Она с ходу называет имя той самой помощницы, которая живет в номерах и ходит следом за приглашенным чистокровным волшебником, потому что именно она бы бросилась искать своего начальника, что бы ни случилось.
[indent]— Ладно, — медленнее отвечает Слава, оглядываясь по сторонам. Им нужно где-то остановиться, потому что на улице они привлекают больше внимания, даже если предположить, что это просто знакомые, встретившиеся во время покупок. Но там же должны быть люди, готовые приглушить их разговор. — Идем.
[indent]Бесцеремонно, зато вполне натурально она берет его под руку и все-таки открывает дверь в премилейшее кафе.
[indent]— Добрый день, мистер и мисс, вам столик на двоих? Вы бронировали? — улыбается хозяин или его заместитель на вычурном английском, пока Мира смотрит на столик в глубине зала.
[indent]— Ох, добрый день, мистер. Мы совсем не ожидали такого наплыва и совсем не позаботились о столике. Есть ли еще свободные места, которые можно занять? — Слава натягивает свой самый обаятельный акцент как анимаг свою шкуру, но получается не так хорошо, как с трансфигурацией. Когда хозяин отходит, она бормочет: — И почему всем так необходимо посреди дня посидеть в кафе, где есть только сладости?..
[indent]Она видит, что тот проверяет какие-то списки, а потом возвращается, и все это время она крепко держит Елисея за руку, чтобы тот не смел даже развернуться куда-то в другую сторону. У нее нет обездвиживающих значков, а на магию нужно будет время для формулы. Для хорошей аппарации нужно только крутануться. «Вот этот пункт в досье мне явно был нужнее всех остальных».