р а з ы с к и в а е т с я

KAK KORABL NASOVESH
— 29+, как дожил и не оказался в психушке вопрос на миллион, расскажи мне на досуге, окай?

условно, тебя зовут август. условно, один журфак на двоих, рядом что-то строчат, обсуждают чей-то новый клип, набравший кучу лайков и безумное количество просмотров, грядущую сессию и ужасного препода по философии (на кой черт он нам сдался на первом курсе?). знаете, те самые парочки, которые формируются прямо в первые минуты первого курса только взглянув друг на друга, а у всех скрипят зубы от зависти: *мат* у них вышло, а у нас нет? вот прямо попадание соточка. возраст гуляет в волосах, на вечеринках для первокурсников, на губах. август сцепляет руки, твердит, что звезды в глазах отражаются - *мат* тут столько романтики, вам самим не тошно от себя? (где-то сбоку недовольно журят). сола не обращает внимание, сола вообще мало на что обращает внимание, ловит губами стоны, а потом ловит ими же трубочку с терпким американо и утыкается в учебник. все достаточно просто. никакого ожидания и планов на будущее.

первый курс гуляет как никогда, участвует во всем, чем только можно - август тянет на себя внимание, проникает во все секунды её жизни, ка-током разрывается в ночи от вопросов, оплетает осьминогом, а потом бьет наотмашь. ёнсан ругается отборным матом, клянется, что нахрен сбросит его с пятого этажа корпуса, если он не отъебется по хорошему и посмеет поднять руку еще раз, а по вечерам в даркнете ищет стоимость чужой жизни и прикидывает, хватит ли ей денег. не хватит, но какое-нибудь *мат* накопать можно, даже наркотики просто подбросить.
только  потом что-то меняется. август мнется под смертью родителей, как картонный стаканчик с кофейком из университетской столовой. ёнсан сжимает его плечо, смотря на то, как гробы когда-то чужих родителей опускаются в землю. никакой кремации, никаких урн и развеивания: они не чаяли в тебе души, - забираясь под кофту дрожащими руками. ким думает, что это заходит куда дальше, чем планировалось. это не правильно.

на втором курсе она отнекивается от совместного быта, упирается в общежитие и стипендию, которую нужно тянуть, август утягивает к себе. эмоциональная привязанность отдает оранжевыми зайчиками, прыгающими по небольшим аппартам на рассвете. ёнсан смотрит на чужое лицо и журится от не проходящего понимания, что все не то. август ловит её в переходах метро, утягивает на какие-то сходки, на какие-то безумно важные встречи с друзьями, которые машут ей приветливо и радуются новым лицом в компании. она лениво стучит пальцем по парте в конце второго курса, чувствуя опустошенность. круг друзей замыкается на чужом, собственный разбегается стремительнее, чем очередной президент кореи заканчивает в тюряге, петле или на краю обрыва. собственная удавка на шее затягивается. августу снятся кошмары и сола не спит, пока он не успокаивается, цепляясь за нее, словно отпустить - смерти подобно. ким одобряющие улыбается и говорит: ты мне тоже нравишься, несмотря ни на что. август кутается в признание, как в одеяло, а через задворки к сознанию подбирается вязкая черная меланхолия.
пока август не встречает её. метка вплетается в тело, оседает вязью под кожей по которой сола лишь проходится пальцами и смеется на чужое признание: это ничего не изменит.
но это меняет все.

август спокойнее, мирно слушает её, не перебивает. август меняется на того первокурсника, с которым она впервые встретилась в коридоре, и это радует (?). мираж такой приятный, что заглядывать за него нет никакого желания. они на третьем курсе и попеременные работы на радио для ким и для него в издании - стабильность, сменяемая сессией. ким начинает верить, что, может быть, он исправился. может быть, все можно преодолеть. только вот фиолетовая мания оплетает теперь чужие запястья и прячется под водолазками. девочка первокурсница мнется в туалете, поджидая солу, грозит ей, что если та не съедет от её предназначенного, предначертанного, *мат* пойми сколько еще определений, то она пожалеет. а ёнсан оттягивает чужой ворот и каменеет.
август душит: себя, ёнсан (морально), девочку первокурсницу (физически).
а потом августа душат слова ким взять перерыв_расстаться. августа они настолько задевают, что пройтись по ущербности солы и отсутствию той самой метки становится не невозможным, выплевывая в лицо недовольство и свои измены. опустить ниже, растоптать и показать превосходство. без него она ни что, кажется, именно это оседает на подкорке. ким поджимает губы, сталкиваясь спиной с кирпичной кладкой.
август душит себя, девочку первокурсницу, кого-то третьего, поверившего его словам,
но уже не её.

----------------
- здесь все очень сумбурно; если вы что-то поняли, то предлагаю вам опохмелиться, а если дочитали до конца - герой дня, не меньше;
- описала то, как это со стороны солы казалось, возможно, вы не такой отбитый, просто чуток без тормозов;
- журфак можно подвинуть как и куда угодно; возраст, к сожалению, нет, только если в сторону повышения - не сильного, а не понижения (свит тридцатник такой прекрасный возраст, да? полная свобода действий, как минимум);
- я просто решила, что это у солы в жизни нет старой драмы (новых полно, но вы станете черешенкой на торте, такой кислой кислой, что скулы сводит), не дело;
- джи драгон, тот который и швец, и жнец, и на дуде игрец лишь для привлечения стариков, я не настаиваю (мне просто сказали: ставь его, - и я ставлю).

р а з ы с к и в а е т с я

Lee Chaeryeong^itzy
— 17-18, одноклассница, «мы не подруги», но это пока. будущий соулмейт;

обновляю инстаграм, вижу твой новый пост, теряю самообладание и прячу телефон под подушку. мне, честно, за себя стыдно, потому что: первое — ты мне даже не нравишься; второе — ты не в моем вкусе; третье — у тебя просто невыносимый характер; четвертое — мы не можем разговаривать нормально; и пятое — я устала себя обманывать. смешно, но мне хватило пальцев одной руки, чтобы принять этот факт. шестое — все же мы настолько разные.

ты не одобряешь мои стремительно падающие отметки, участившиеся прогулы, говоришь, что у меня ветер в голове, называешь легкомысленной и передаешь слова нашего классного, что мне пора взяться за ум, чтобы закончить год. мы остаемся одни в классе, я смотрю на то, как забавно выбиваются прядки волос у тебя из-за ушей, и улыбаюсь. ты впиваешься в меня взглядом, не понимаешь, что в твоих словах смешного, но вздыхаешь и говоришь, что мне нужно проводить меньше времени со спортсменами, имея в виду одного, и я тут же перестаю улыбаться. ты считаешь, что мы с ним встречаемся, а я считаю, что ты мне не нравишься, забывая подставить не, а у моего друга, к которому ты любишь цепляться, слишком много своих проблем, чтобы кто-то мог осуждать его за чужие. мы ругаемся, я выхожу из класса злая, а ты.. кто знает? я не оборачиваюсь, чтобы понять, переживаешь ли ты обо мне в самом деле или просто стараешься ради своей репутации. все-таки ты лучшая ученица нашего класса, да еще и староста, и на тебя рассчитывают учителя. раньше мы ездили вместе по соревнованиям, помогали друг другу решать сложные примеры, сидели на соседних местах в автобусе и, когда уставали, слушали музыку в одних наушниках, а теперь я вечно витаю в облаках, избегаю тебя, пропускаю занятия и придумываю глупые отмазки, чтобы пропускать сборы нашего общего математического кружка.

в будущем мы: ты ставишь какой-то жутко сладкий фраппучино на стол, мол, для такой грустняшки только такие вкусняшки, хёнсок переглядывается со своим отражением в стекле, мол, мне стыдно, что тебе приходится здесь находиться, а я пробую подцепить взбитые сливки ложкой, не переживать за фигуру и не выдать себя, когда: «спасибо за помощь, онни». ты пробуешь узнать в чем кроется суть проблемы, о которой ни я, ни хёнсок не говорим, но оба точно о ней знаем, я занимаю все внимание напитком в стакане, хёнсок телефоном, а ты своими догадками. ты, наверное, уже догадалась, просто боишься (я кстати тоже), того, что я скажу: «онни, ты же это тоже почувствовала?» на вечеринке две недели назад, когда мы отмечали конец года. если я это скажу, мир перевернется с ног на голову. я вздыхаю с ложкой в руках, хёнсок читает что-то неприятное в телефоне и ругается, а ты поправляешь рукава пиджака, цепочку на шее и белую салфетку под чашкой зеленого чая, который еще две недели назад никогда бы для себя не заказала. очевидные вещи настолько не очевидны, когда забиваешь голову и привыкаешь все усложнять. нас здесь таких трое, и принцип “не загоняться” хёнсока перестает работать даже для хёнсока. вот такая она сложная взрослая жизнь.

если глядеть на два года вперед, то юна и черён (+ хёнсок) поступили в один университет, специальности разные, проблемы — нет. хёнсок по спортивной стипендии, хотя спорт приелся ему уже давно. черён староста в своей группе, юна все же не берёт год на подумать, как хотела, а теперь сомневается в выборе профессии. они с черён соулмейты, планируется долгий слоуберн, потому что так интереснее. приходи, идей еще много, можем все обсудить. связь через лс с: