Мистерианская лихорадка? Магический недуг?! Что это за мир такой, что в нем магии настолько много, что она балует с существами внутри сама по себе?!
Лорен открывала и закрывала рот не зная, что и сказать. Хотелось бы думать, что это дурная шутка, что Сюин наложила на них проклятие — но это лишено всякого смысла! Девушка верхом выглядела так, словно происходящее было в порядке вещей.
«Этот мир безумен», — поняла Лорен и повернулась к Джейн, окидывая себя взглядом с ног др головы. Это было очень странно и пугающе. Но и одновременно с этим в Ноне просыпался интерес первооткрывателя. Она увидела, как рука Джейн — её рука — потянулась к рукояти сабли и тут же подумала, что контракт душ не то же самое, что контракт тел, а это значило...
— Не трогай мою саблю, — предупредила Лорен, а как только Джейн одернула руку словно обжегшись, тут же отвернулась, не в силах смотреть на свое лицо, как на отдельный от себя объект. Перевела задумчивый взгляд в сторону, разглядывая теневую копию лошади и размышляя могут ли это быть связанные между собой события — заклинание тени и перемещения тел. В этом не было никакой логики. В предплечье вцепились смуглые пальцы.
— Нона... дура, п-поехали, по пути пройдёт, проехали. Мари же...
Нона проигнорировала оскорбление — она и сама любила ввернуть крепкое словцо, а тут обстоятельства были таковы, что и не так можно было браниться на нервах. Нона кивнула и вернулась к лошади, на каждом шагу проклиная тяжёлые сапоги, остановилась рядом с животным и скрестила руки на груди.
— Лезь вперед, — приказала Лорен.
Она подождала пока Джейн залезет на лошадь, фыркнула, глядя как её тело едва не свалилось с другого бока животного. Подождала пока Джейн не подаст ей руку.
— Давай.
Лорен ухватилась за смуглое запястье, с расчётом повторить предыдущий свой трюк с запрыгиванием на лошадь, шагнула назад, оттолкнулась от земли...
И пнула лошадиный круп тяжёлым сапогом вместо того, чтобы перекинуть ногу через спину животного. Теневая лошадь дёрнулась переминаясь с ноги на ногу, нервно метнула хвостом — и Лорен шарахнулась подальше от неё.
Неловко выпрямилась и вспыхнула румянцем, зло сверкая глазами.
Это тело было ужасно. Оно было не гибким, тяжёлым и каким-то неуклюжим. От потока брани Нону удержал только тот факт, что Джейн не виновата, а точно такая же как и она жертва.
Но все равно это было ужасно.
Лорен снова взялась за руку и попробовала ещё раз, делая больший шаг и более сильный замах. И нелепо закинула сапог на тёмный круп, едва не соскальзывая и болтаясь на руке Джейн как ветошь. Лорен едва не зарыдала от унижения и взмолилась, цепляясь за пояс и сюртук свободной рукой.
— Затаскивай, скорее затаскивай!
Красная от стыда Нона все же удержалась и села, крепко обнимая собственное тело и ткнулась лицом между лопаток, задыхаясь от ужаса.
Сколько бы ни длилось это проклятье, лучше бы этот кошмар закончился как можно скорее.

Лорен Нона

Тория охотно приняла флягу с наливкой из рук Исиль, сделала жадный глоток, на мгновение скривилась в лице, но тут же довольно закрыла глаза - ох, очень уж ароматный был напиток.
- Спасибо, это очень вкусно! - поблагодарила девушка спутницу. От воды она тоже не отказалась, наконец ощутив, как сухое горло обволакивает приятная влага. Исиль тем временем, начала шагать вперед, мимо привязанного нежильца и Фелнариса, обмолвившись напоследок лишь, как показалось Тории, немного саркастичным комментарием.
Девушке вдруг стало неловко, ведь она точно никак не хотела задевать Исиль, тем более, что только в ней она видела настоящего союзника, а Фелнарис и Рунария в ее глазах были скорее экстравагантными новыми знакомыми. Тори застыла на несколько секунд, с флягой эладринки в руке, глядя на то, как последняя, уже повернувшись к ней спиной, идет бок о бок с Энигмой вперед, в руины города. “Негоже как-то получилось”, - с этой мыслью Тория вдруг резко двинулась с места, набирая в рот еще глоток воды. Это было не очень хорошей идеей, учитывая, что под ноги она в этот момент смотреть не могла.
Девушка не просто споткнулась, она почти полетела над землей, прямо сквозь Рунарию и чуть ли не в объятия к привязанному мертвецу. Водой она естественно поперхнулась так, что, приземлившись больно на колени перед мальчиком, только и смогла, что сквозь сжатые губы выплюнуть всю воду ему в лицо. А малец в этот момент как раз открыл рот, дабы поведать всем некоторые детали об и без того заслуживающих лишнего внимания призраке и бывшем эльфе. Тори, оказавшись в этот момент так близко к зомби, подобного не то что не ожидала, она прям испугалась и рефлекторно поползла в сторону, пока спиной не уперлась в Фелнариса. Глаза у нее были широко распахнуты от неожиданной речи, но распахнулись еще шире, когда Тори немного обернулась и подняла взгляд - оказалась она прямо перед пахом мужчины. Казалось, если вставать, то на голову обязательно что-нибудь ляжет. Девушка снова попыталась отползти стороной, кое-как подняться на ноги, в процессе еще и обливаясь водой из незакрытой фляги. Но встать у девушки сразу не получилось, в панике она рукой оперлась на мокрую каменную плитку, кисть и плечо скользнули в сторону и Тори лбом впечаталась прямо в землю, а именно - на старый кусок какой-то статуи или плиты, с древним узором. Спустя несколько мгновений, Тории все-таки удалось встать на ноги, но теперь на ее лбу красовалась отметина в виде какой-то старинной буквы или орнамента. Со стороны, к сожалению, на коже девушки “рисунок” напоминал совсем не букву, а мужское причинное место. Тория недовольно потерла лоб - отпечаток пока никуда пропадать не собирался - и скривилась в неловкой улыбке:
- Ооох, необрядно вшишло. Ой, тьфу, неприятно вшишло. Кхем. Не вшишло, а вшишло, ну вы поня..
Девушка промямлила это, боль в голове прошла мигом - где-то на заднем плане мыслей мелькнуло воспоминание о сломанной руке - затем отряхнулась, закрыла, наконец, флягу и с недовольным лицом подошла к Исиль.
- Неуклюжая совсем, прости, разлила воду. Знаешь, а я ведь и правда очень благодарна судьбе за нашу встречу. У меня в принципе все это время, а сейчас так особенно, ощущение, что я и часа не проживу сама в этой суровости.. И я..., Тори неловко подняла взгляд, возвращая флягу, - Чувствую себя обузой, если честно. Поэтому ты обязательно говори, если я могу что-то делать для нас, помогать, я с радостью.
Тут Рунария решила прокомментировать слова малого, которые Тори, вследствии обстоятельств не слишком запомнила.
- Во-первых, какого черта эта хрень разговаривает? Во-вторых, вы что, поняли о чем речь?! Но тут да и ладно, обычно громче всех кричит тот, кто ничего не делает. Может это оно так с дуру бесится, что привязан крепко и кусаться не дают. Скотина эдакая, я чуть ли не поцеловалась с ним только что, жуть.
Тория прям вздрогнула от мурашек по коже, от подобной неприятной мысли.
Привидение же продолжило объясняться с Фелнарисом, да и с девушками тоже, но Блэкиар не могла и не понимала большую часть того, что слышала. Лишь с недоумением смотрела на Исиль время от времени, мол, “что за прокаженные к нам привязались”?
Хотя, в глубине души, Тории будто приятно было, что в этом проклятом месте нашелся еще кто-то живой, ну или не совсем, но более менее адекватный. Да и сама она была сейчас куда более похожей на прокаженную..
Тори протянула руку перед собой, с любопытством рассматривая как она проходит сквозь край очертаний Рунарии.
- Не знаю, как в этом мире призраки работают, они уж точно пообщительнее, чем я себе представляла, но лично я всегда думала, что их убить невозможно. Только если обрядом каким, именно с телом, с могилой.. А не так, воздух рубить, - Тори здесь не смогла вдруг сдержать собственный смешок, глядя на Фелнариса, делая акцент на следующее слово, - голыми руками.
В целом Блэкиар уже давно была готова искать убежище, да отдыхать, так что двигалась вместе с компанией вперед.

Брайс вернулся и сообщил, что вдали имеется какой-то дом. Это было очень кстати, но первое, что подумал Бариан, конечно были опасения, что и там живут какие-нибудь ведьмы, которым приходится держаться подальше от деревни. Впрочем, был лишь один способ узнать, да и обитель некоего человека все же выглядела привлекательнее ночевки в лесу бок о бок с неизвестностью.
Астра выглядела опечаленной, в ее лице ясно читалось непонимание и нежелание принимать высказанные товарищами обвинения в адрес Каи, она смотрела на девочку, как на единственную жертву в сложившейся ситуации, и воин не знал, как еще объяснить все происходящее.
Но Кая решила прояснить все за него, медленно поднявшись и наградив приключенцев полным ненависти взглядом. Неожиданно, она сама назвалась ведьмой и перешла к угрозам, обращенным, причем, к Миране. Бариан опешил, глядя как девочка начинает очередной кровавый ритуал, рисуя собственной кровью на ладони, и угрожает жуткими превращениями. С волной бессознательного страха  его прошиб холодный пот, и прядки волос тут же прилипли ко лбу, а ноги будто свинцом налились. Он не мог ничего поделать с нарастающим ужасом, но как быть? Он пообещал Мире, что рука его будет тверда, если ведьма взъерепенится, а сейчас едва мог согнуть пальцы.
Все, на что хватило его воли, это схватить охотницу за предплечье и дернуть назад, закрывая собой.
- Совсем спятила, полоумная?! Не ты ли в спину хотела ударить Мирану, колдуя в подвале, когда та пыталась помочь? А в деревне не в сговоре была ли ты с той чертовкой, что меня в поля заманивала к полуденнице? Надеялась разделить нас, чтобы расправиться поодиночке? И если ты такая сильная, что ж не превратила в жуков селян, а сбежала, умываясь слезами?
Бариан блефовал, пытаясь скрыть свой страх, но в душе надеялся, что и Кая блефует, иначе отчего в самом деле не применила свое колдовство раньше? Разве что она играла, а теперь игра ей наскучила? Мужчина невольно пятился назад, отодвигая и свою спутницу.
- И почему ты нападаешь на Миру уже в который раз? Разве не она откликнулась на твои слезы и утирала их тебе? Разве не она переживала за тебя и твою мать, и все это время была на твоей стороне? Она вступилась за тебя перед тем человеком, даже когда он сказал, кто ты есть, и без сомнений полезла с тобой в тот подвал, чтобы спасти твою мать, а ты! - вместе со страхом Бариана трясло от злости, и он сжал свой меч, не решаясь, однако, вынимать его.
- Это ты пыталась навредить подло со спины все это время, а я стою перед тобой лицом! Бить со спины - удел черных ведьм! - Бариан попытался выхватить таки меч, но пальцы не слушались, петля не поддавалась, и резко дернув рукой, он пошатнулся, наклонился вперед, и рогатый шлем сполз на глаза.
Поправив шлем, он заставил себя развернуться, опасаясь в то же время, что Кая таки закончит свое действо, и мысленно приготовился превратиться в очередную невидаль. Но сделал всего шаг, попав ногой в кротовую нору и запнувшись. Пытаясь не свалиться на Миру, он замахал руками и упал вперед, шлем при этом каким-то образом упал не вперед, а прямо под него, и один из рогов ударил в ребра.
"Ах ты ж! Проклятье..." - бросив беглый взгляд на место, куда пришелся удар, и убедившись, что обошлось ушибом, Бар принялся вставать.
Отряхнув поножи, он наклонился было за злополучным шлемом, но дуновение ветра качнуло колосья ржи, и один из них ткнул прямо в глаз, заставив тот заслезиться. Закрывая пострадавший глаз рукой, кочевник потянулся второй за шлемом и обнаружил, что тот угодил в едва подсохший коровий кизяк: край оказался изрядно вымазан и смердел, а лопуха или ручья не предвиделось.
"Тьфу, чертовщина!" - воин сплюнул на землю и не оглядываясь побрел прочь, держа в одной руке грязный шлем, а другой потирая ушибленный бок.
Он был уверен, что все это неспроста, и вызвано колдовством девчонки, решившей насолить ему напоследок. А еще ему было стыдно взглянуть на товарищей, вдруг они заметили его страх? Особенно Мира, ранее засвидетельствовавшая его сцену с мотыльком на голове.

Пока повозка продолжала движение по уже отчасти знакомым Иллие местам, сама девушка то замирала, уставившись в одну точку, в очередной раз поглощённая тяжелыми мыслями и картинами прошедшей битвы, то в очередном порыве принималась тереть пальцами и ногтем пятна крови на брюках и рукавах, что по сути своей было совершенно бесполезным занятием, то мыслями возвращалась к конверту, что совсем недавно оказался у неё. «Что там внутри? Как он оказался у меня? Почему он был холодным?» - столько вопросов рождалось в голове, и ни одного ответа.
Тем временем Икар, убедившись, что все участники «похода» более-менее смирились с его присутствием, и не наблюдая явных признаков агрессии, решился принять человеческую форму. Уже после этого ответил на вопрос Вурвена вместо ангела:
- Мы с малой скорее товарищами по несчастью оказались, - пожал плечами старик, бросив взгляд на ангела. – Феар – торговец, которому принадлежал караван, хоть и имел удивительную способность извлечь выгоду из пустоты, по сути своей был человеком премерзким и абсолютно гнилым внутри. Одни вон беды вашей спутницы чего стоят. А из-за чего? Потому что ему пение её понравилось, и решил он что из-за того сможет продать её повыгоднее, а там ж закрутилось, да завертелось, - старик махнул рукой, не вдаваясь в дальнейшие подробности злоключений. – Вот и мне у него на побегушках быть приходилось, потому что он, зараза такая, моему единственному внучку страшной смертью угрожал, - старик сжал кулак и махнул куда-то в ту сторону, где оставалось боле боя. – Но теперь-то я его заберу, и больше мне не придется делать то, от чего сердце кровью обливается, - после этой эмоциональной тирады старик надолго замолк, видимо, задумавшись о чем-то своем: может проклиная торговца, а может придумывая план спасения внука.
- Вот почти и добрались, еще немного и будем у переправы, - вновь заговорил старик, когда путникам совсем немного оставалось до того места, где утром их высаживали на берег. – Хорошо бы, чтоб на переправе повозку не узнали, но так уж сильно нам вряд ли повезет, поэтому переговоры можете оставить на меня, уж я их уболтаю…
Как старик пророчил, так и вышло: хозяева массивных лодок-плоскодонок на группу путешественников посмотрели поначалу с явным недоверием: и повозка знакомой показалась и пятна сомнительного происхождения на одежде путешественников – все это от взглядов было не скрыть. Но старик, заранее спустившийся с повозки, и довольно долго и активно, беседовавший с незнакомками, что могли доставить их всех в деревню, заметно переменил взгляды лодочников. Так что во многом благодаря его болтливости, вскоре вся компания смогла продолжить движение: немного времени на погрузку и уговоры несговорчивых коней, и вот местная альтернатива парома уже скользила по темным водам, приближая компанию к мосткам деревни.
Ангел, вот уже третий раз, оказавшаяся на борту местного транспорта, не представляла, куда себя деть – ей казалось, что в тесном пространстве лодки она слишком бросается в глаза, а значит и при неудачном стечении обстоятельств может и под горячую руку угодить. Именно из-за этого девушка жалась к борту лодки. Но когда путешествие по воде уже вот-вот должно было закончится, случилось непредвиденное: одна из множества птиц, что то тут, то там шныряли над водой, пролетая над Иллией «сбросила часть веса естественным путем», одарив ту жидким «плевком» гуано, что живописно приземлилось на плечо ангелу. Не успев толком осознать, что за «счастье» на неё свалилось, Иллия испуганно дернулась в сторону, на миг позабыв о том, что рядом лишь борта лодки и вода, и практически мгновенно потеряв равновесие, с громким плеском и целым снопом брызг рухнула в темную болотистую воду. Хоть девушка и умела плавать, от неожиданности произошедшего она едва не стала жертвой собственной паники: несколько раз махнув руками в воде и не выбравшись на поверхность, Иллия едва-едва не наглоталась воды, буквально в последний миг высунув голову, уже «украшенную» тиной и ряской, над водой. Спутники же ангела могли услышать сначала плеск её падения, потом звуки барахтания в воде, шумный вдох, а после звучный удар о дерево - не успев толком отойти от падения в воду и отдышаться, ангел встретилась лбом с бортом лодки, как только вынырнула из воды. Теперь к зеленым украшениям из водной растительности добавился и медленно растущий на лбу ангела «рог» свеженабитой шишки, сама же девушка от сильного удара растерялась окончательно, и теперь могла только надеяться, что кто-то из спутников выловит её из воды раньше, чем она ещё раз протаранит головой тяжелую лодку.

Эвиан разочарованно глянул, как от его огненного шара вместо полуденницы загорается земля. Значит, совсем плохо дело. Кожа Фэль запылала, из-под её ног стали подниматься черные струйки дыма. Но, судя по словам Фэль, она еще оставалась в сознании. По крайней мере, старалась оставаться. Она сама выпрыгнула из повозки, давая возможность увезти телегу подальше. 
Эвиан тут же наступил на островки занимающегося пламени там, где только что прошла Фэль, чтобы не дать телеге разгореться, и пнул валяющийся на полу лук поглубже внутрь - он надеялся, что скоро его обладательница, живая и здоровая, за ним вернется.
"Надеюсь ты меня поймаешь и в этот раз". - услышал он её немножко потусторонний голос.
"Ты только не поддавайся ей. Помни, кто ты такая. А я сделаю всё, что могу", - он отдал ей Внушением мысленный приказ. Ну, как приказ... скорее пожелание. Сам-то он понимал, каково это, когда темная сущность лезет цепкими настырными пальцами в твой разум, подчиняя его себе.
Уарда смотрела недовольно, явно разозленная его словами. Спорить с ней? Так не настолько же она самонадеянна, чтобы силой его держать. Или настолько? Он посмотрел на пылающую Фэль в невыносимой близости от полуденницы, сжал покрепче кинжал в руке и рванул вслед за ней, чтобы помочь, защитить, отвлечь на себя внимание, пока Уарда отгоняет телегу, как вдруг - удар. Фиолетовый кулак с силой врезался ему в лицо. Он резко отвернулся, челюсть свело. Эвиан сплюнул на пол солёную слюну, утёр рукавом пострадавшую щеку и перевел на Уарду твердый взгляд, полный едва сдерживаемой ярости.
- Если будете думать всегда только о себе, ничего хорошего не выйдет. - Он нацелил на неё кинжал, замахнулся и... метнул его в полуденницу. Лучше помочь Фэль, чем отстаивать свою мелкую правоту. Серебро, быть может, подействует лучше огня. Что еще против нечисти поможет, если не серебро? А если снова пролетит сквозь полуденницу - так пусть Фэль его подберет. Может, она в таком состоянии как-то найдет у огненной девы уязвимое место.
На Уарду он больше не рассчитывал. У него кровь закипала от несправедливости. Подумать только, она собралась преграждать ему дорогу своими кулаками. Он прекрасно понимал: она из-за контракта рискует жизнью и даже больше. Но, дьявол её разбери, тут все рискуют.
- Допустить смерть невиновного - это хуже, чем умереть, - Эвиан произнес это низким голосом, уже не надесь, что Уарда его поймет. Он, не мигая, смотрел в её разгневанные глаза.
В телегу влез тот шут, Синдари, а она тут же приказным тоном велела ему, что?.. Неужели напасть на демона, который и способностей своих до конца не знает? Который недавно безумствовал на её глазах в приступе неконтролируемого голода. Видно, людьми разбрасываться ей не жалко. И с какой это стати шут её так здорово слушается?
Эвиан мог видеть движения шута, тот двигался не более ловко, чем обычный, пусть и тренированный в каком-нибудь бродячем цирке, человек. И куда менее ловко, чем сам Эвиан. Но почему-то Эвиана всё равно повалили на пол, накинули сверху какую-то тряпку, скрутили руки за спиной. Грудь с еще не сошедшими ожогами заныла от внезапной встречи с полом. Да как они смеют? За секунду разрушить всё хлипкое доверие, бессердечно на всех наплевать и провозгласить диктат силы? Такие варварские методы лишь ради того, чтобы шкуры свои спасти. Эвиан не умалял ценности чужой жизни. Он даже считал жизни других объективно ценнее своей собственной - оскверненной печатью зла. Если бы речь шла только о его собственном выживании, он безропотно бы согласился ехать с Уардой куда угодно - хоть на смерть, хоть в преисподнюю. Но теперь всё не так. На другой чаше весов еще одна жизнь. И он уже не видел смысла рьяно стараться спасти того, кто использует грязные методы насилия. Потому что это означало бы оставить на произвол судьбы мягкую и ни в чем не повинную Фэль. Она единственный человек из плоти и крови, который подарил ему своё искреннее человеческое тепло.
Эвиана аж заколотило от злости, когда он почувствовал, как в тело упираются острые колени шута, как глупые назойливые руки скручивают ему запястья. Сердце бешено стучало, полное густой демонической крови, разгоняло ярость по венам, разливало по мускулам темную силу, которой Эвиан и сам раньше боялся. Но не сейчас. Сейчас он её жаждал. Он мощным рывком оттолкнулся от пола, пытаясь высвободить руки и сбросить с себя Синдари. Мотнул головой так, что тот мог напороться на рога.
Из-за этого шута Фэль умрет? Он вспомнил, какие замечательно-ужасные ноги у него выросли, когда он охотился на кролика. Так пусть вырастут снова, если это поможет вырваться - пусть! А иначе что? Фэль превратится в полуденницу из-за Уарды, которая не может подождать? Глаза налились красным. Эвиан пытался их всех расшвырять просто руками - всех, кто хотел ему помешать. Он сдерживал себя ровно настолько, чтобы никого не покалечить. Он ненавидел причинять боль. Еще больше он ненавидел, когда кто-то подчинял его своей воле. А сильнее всего на свете он ненавидел, моменты, когда приходится бессильно смотреть, как погибает дорогое сердцу существо

Эвиан

Демон принял его жест за признак... Ревности? Или желания утвердить свое мнимое превосходство?
В другой ситуации ведьмак бы рассмеялся, пытаясь объяснить сквозь слезы и животные колики, что если пытаешься поймать человека то ловить надо не за руку, а за плечо. А если это миловидная особа, то совсем за другие части тела. Иначе выходит глупо. Словно собака поймала за хвост кошку и совершенно не понимает, что ей дальше делать.
"Ах, да. Демон. У него же другие наверное предпочтения. Не девушки."
Какие именно предпочтения у демонов ведьмак не знал, развивать эту мысль не стал, а на предложения об освященном огоньке только вскинул бровь в немом вопросе.
"Огонь, он же огонь и есть. Какая разница освященный он или нет. Или это какой-то тип специфической магии?
- Спи уже, - ведьмак с явным сожалением убрал трубку в кисет с тоской посмотрев на потолок. Новый гость вместо того, что бы позвать на ужин решил внести свою толику сумятицы. Амалур, в свойственной ему манере решил это начинание развить.
Если бы ведьмаки страдали от мигрени, то сейчас бы был самый её разгар.
- Доброго дня,- ведьмак чуть улыбнулся, застегивая кисет, - нам выделили эту комнату, как свободную. А отвечая на ваш вопрос - отдыхаем.
Вопрос Амалура, который казался Римону всего лишь попыткой его задеть проигнорировал. Если демон искал проблем. Он их найдет в любом случае. И пусть это будет чуть раньше.

Римон Рок

Эвиан разочарованно глянул, как от его огненного шара вместо полуденницы загорается земля. Значит, совсем плохо дело. Кожа Фэль запылала, из-под её ног стали подниматься черные струйки дыма. Но, судя по словам Фэль, она еще оставалась в сознании. По крайней мере, старалась оставаться. Она сама выпрыгнула из повозки, давая возможность увезти телегу подальше.
Эвиан тут же наступил на островки занимающегося пламени там, где только что прошла Фэль, чтобы не дать телеге разгореться, и пнул валяющийся на полу лук поглубже внутрь - он надеялся, что скоро его обладательница, живая и здоровая, за ним вернется.
"Надеюсь ты меня поймаешь и в этот раз". - услышал он её немножко потусторонний голос.
"Ты только не поддавайся ей. Помни, кто ты такая. А я сделаю всё, что могу", - он отдал ей Внушением мысленный приказ. Ну, как приказ... скорее пожелание. Сам-то он понимал, каково это, когда темная сущность лезет цепкими настырными пальцами в твой разум, подчиняя его себе.
Уарда смотрела недовольно, явно разозленная его словами. Спорить с ней? Так не настолько же она самонадеянна, чтобы силой его держать. Или настолько? Он посмотрел на пылающую Фэль в невыносимой близости от полуденницы, сжал покрепче кинжал в руке и рванул вслед за ней, чтобы помочь, защитить, отвлечь на себя внимание, пока Уарда отгоняет телегу, как вдруг - удар. Фиолетовый кулак с силой врезался ему в лицо. Он резко отвернулся, челюсть свело. Эвиан сплюнул на пол солёную слюну, утёр рукавом пострадавшую щеку и перевел на Уарду твердый взгляд, полный едва сдерживаемой ярости.
- Если будете думать всегда только о себе, ничего хорошего не выйдет. - Он нацелил на неё кинжал, замахнулся и... метнул его в полуденницу. Лучше помочь Фэль, чем отстаивать свою мелкую правоту. Серебро, быть может, подействует лучше огня. Что еще против нечисти поможет, если не серебро? А если снова пролетит сквозь полуденницу - так пусть Фэль его подберет. Может, она в таком состоянии как-то найдет у огненной девы уязвимое место.
На Уарду он больше не рассчитывал. У него кровь закипала от несправедливости. Подумать только, она собралась преграждать ему дорогу своими кулаками. Он прекрасно понимал: она из-за контракта рискует жизнью и даже больше. Но, дьявол её разбери, тут все рискуют.
- Допустить смерть невиновного - это хуже, чем умереть, - Эвиан произнес это низким голосом, уже не надесь, что Уарда его поймет. Он, не мигая, смотрел в её разгневанные глаза.
В телегу влез тот шут, Синдари, а она тут же приказным тоном велела ему, что?.. Неужели напасть на демона, который и способностей своих до конца не знает? Который недавно безумствовал на её глазах в приступе неконтролируемого голода. Видно, людьми разбрасываться ей не жалко. И с какой это стати шут её так здорово слушается?
Эвиан мог видеть движения шута, тот двигался не более ловко, чем обычный, пусть и тренированный в каком-нибудь бродячем цирке, человек. И куда менее ловко, чем сам Эвиан. Но почему-то Эвиана всё равно повалили на пол, накинули сверху какую-то тряпку, скрутили руки за спиной. Грудь с еще не сошедшими ожогами заныла от внезапной встречи с полом. Да как они смеют? За секунду разрушить всё хлипкое доверие, бессердечно на всех наплевать и провозгласить диктат силы? Такие варварские методы лишь ради того, чтобы шкуры свои спасти. Эвиан не умалял ценности чужой жизни. Он даже считал жизни других объективно ценнее своей собственной - оскверненной печатью зла. Если бы речь шла только о его собственном выживании, он безропотно бы согласился ехать с Уардой куда угодно - хоть на смерть, хоть в преисподнюю. Но теперь всё не так. На другой чаше весов еще одна жизнь. И он уже не видел смысла рьяно стараться спасти того, кто использует грязные методы насилия. Потому что это означало бы оставить на произвол судьбы мягкую и ни в чем не повинную Фэль. Она единственный человек из плоти и крови, который подарил ему своё искреннее человеческое тепло.
Эвиана аж заколотило от злости, когда он почувствовал, как в тело упираются острые колени шута, как глупые назойливые руки скручивают ему запястья. Сердце бешено стучало, полное густой демонической крови, разгоняло ярость по венам, разливало по мускулам темную силу, которой Эвиан и сам раньше боялся. Но не сейчас. Сейчас он её жаждал. Он мощным рывком оттолкнулся от пола, пытаясь высвободить руки и сбросить с себя Синдари. Мотнул головой так, что тот мог напороться на рога.
Из-за этого шута Фэль умрет? Он вспомнил, какие замечательно-ужасные ноги у него выросли, когда он охотился на кролика. Так пусть вырастут снова, если это поможет вырваться - пусть! А иначе что? Фэль превратится в полуденницу из-за Уарды, которая не может подождать? Глаза налились красным. Эвиан пытался их всех расшвырять просто руками - всех, кто хотел ему помешать. Он сдерживал себя ровно настолько, чтобы никого не покалечить. Он ненавидел причинять боль. Еще больше он ненавидел, когда кто-то подчинял его своей воле. А сильнее всего на свете он ненавидел, моменты, когда приходится бессильно смотреть, как погибает дорогое сердцу существо.

Пообедаем!
С первым же слогом этого слова на Ёш словно пролилась божественная благодать. В ее маленькой, одинокой потерянной душе сладко запели птицы и расцвели прекрасные цветы. Птицам хором вторили голодные желудки, обнадеженные радостной вестью.
Пообедаем!
Шера просияла и уставилась на Даниила с таким обожанием и надеждой, что, будь она менее голодной, ей, пожалуй, стало бы стыдно. Но сейчас она готова была буквально расцеловать крылатого с ног до головы, несмотря на то, что они знакомы меньше часа. О прекрасный хранитель еды, щедрость которого не ведала границ, простираясь до горизонта! Спаситель голодных шерских дев! Духи предков будут целовать твои пятки на протяжении всего твоего жизненного пути!
Даниил крутанулся на месте, эффектно рубанул что-то крылом и протянул шере, с готовностью потянувшей руки… половинку большого волосатого ореха.
Девушка недоуменно моргнула, но ужасная картинка перед глазами не исчезла. Она по-прежнему держала в руках половинку волосатого ореха с белой мякотью, в котором плескалась мутная водичка.
Даниил, как ни в чем не бывало, глотнул жидкости, поскреб внутри ореха и принялся жевать, а шера все еще озадаченно таращилась на то, что держала в руках, смутно начиная подозревать, что ее либо обманули, либо они с Даниилом друг друга где-то не поняли.
– Эээ… спасибо…
«Но это… это же вода», – растерянно подумала она, поднимая на мужчину недоумевающие глаза. – «Это… вода в орехе? Серьезно? Вода?»
Вслух она, правда, ничего не сказала, хотя вид ее явно был очень красноречивым – она вся словно погасла, возбужденно настороженные уши опали, словно осенние листья и разочарованно повисли, радостно распушенный и виляющий хвост замедлился и сник. Скрывать свои эмоции девушка никогда не умела, попробуй скрой что-то, когда предательские хвост и уши живут словно сами по себе.
Шера сглотнула и поднесла орех к губам, все еще питая надежду, что мутная жидкость неожиданно окажется сытной, словно бараний бульон (и, желательно, такой же на вкус). Вкус был странный, слегка сладковатый и с ярким незнакомым ароматом – но и все. Ёш повертела орех в руках, по примеру Даниила царапнула пальцами по белой мякоти, сковыривая кусочек, и сунула ее в рот – слегка маслянистая, удручающе безвкусная штука, странным образом одновременно сухая и жирная.
Разочарование было сокрушительным. Пожалуй, Ёш огорчилась бы меньше, если бы Даниил пообещал ей жениться и неожиданно удрал с самой вершины священной горы, оставив ее одну перед духами предков, брошенную и опозоренную.
С другой стороны, шеры никогда не отличались привередливостью относительно еды. Если это съедобно, оно будет съедено, особенно в ситуации, когда больше ничего нет. В конце концов, не существу, которое, бывало, питалось травой, листьями, палками и старыми тряпками было делать замечания другому существу, поделившемуся своей едой, так что заткнись, Ёш, ешь и радуйся.
Шера негромко вздохнула, подавляя разочарование, и наконец села, обернув хвост вокруг себя, наскребла себе еще немного безкусной белой мякоти и сунула в рот.
– Что это за штука? – поинтересовалась она, дернула за пару волосков на скорлупе и пощекотала ими нос. – Такой орех? А скорлупа съедобная или ее только внутри едят?
Она знала орехи – в шерских лесах это была довольно нажористая штука, небольшим количеством которой можно было наесться на полные два часа, особенно если выварить их в меду, но это волосатое недоразумение не походило на них ни по вкусу, ни по сытости. Ёш вообще затруднялась сказать, что она жует.
– Таким и убить, пожалуй, можно, – девушка взвесила сомнительное лакомство на руке, сопоставила размер с той половинкой, что была в руках Даниила и порадовалась, что в ее родных лесах такие орехи не росли. – Такими штуками питаются у вас в мире?
Она немного замешкалась, не зная, задавать ли следующий вопрос, но все же не сдержалась и с искренним любопытством выпалила:
– Ты что, травоядный?
На травоядного Даниил по ее мнению совсем не походил, но его рацион питания немного сбил ее с толку. Да и вообще, от этого мира можно было ожидать чего угодно.
Как бы то ни было, какую-то пользу безвкусный орех принес. Получив хотя бы что-то, желудки успокоились и замолчали, а значит, Ёш получила небольшую отсрочку – за которую, как она надеялась, можно было найти и что-нибудь посытнее, а это уже было хорошо.
Когда вернулась лиса, шера сосредоточенно пыталась отскрести от ореха побольше оставшейся мякоти подобранным с пола камешком. Наклоняться и отвлекаться она не стала – просто повернула к зверю ухо, внимательно выслушав все, что та хотела сказать.
– Надеюсь, что ты права, – согласилась она, протягивая Тиссери кусочек отколотой мякоти – на пробу. «Как бы ни был голоден сам – поделись с другим» сидело в ней настолько крепко, что она даже не отслеживала, с кем делится. – Главное, чтобы тот, кого она возможно запирала, не сидел там до сих пор, а то судя по звукам, стена тает. Будет весьма неприятно, если оно вылезет на нас. А если это ребенок колданул, убегая, тогда похоже он не слишком горит желанием общаться. В таком случае не думаю, что стоит его беспокоить.

Эта была та самая ярость. Особый сорт. Центр бури. Очень давно Фэль не чувствовала этого. Она крепко сжала кулаки, в следующее мгновение спокойно их разжав. Её спина выпрямилась, подбородок приподнялся. На лице не было эмоций, они скрывались в глазах, буйствуя там в своё удовольствие.
Фэль почувствовала лишь одну размытую, мимолётную мысль в голове. Она казалась незаконченной, но даже в таком виде была понятна. Эвиан сделает всё что сможет, а ей лучше помнить кто она такая и не поддаваться призраку. Мысль странная для такой ситуации. Не естественная. Разбавляющая варианты решений конфликта со светящейся женщиной, которые пестрили своим разнообразием. Скорее чужеродная. Сама рыжая не пустила бы размышления в подобном ключе, а бестия говорила слишком внятно для этого вмешательства. Единственный след, который позволял вычислить менталиста, был в самой мысли. Это не могла быть Уарда. Слова поддержки с её характером были как огонь и лёд, поэтому отсекались. Скоморох – тем более. Он впервые видел сероглазую. Оставался только Эвиан, про которого частично была мысль. В придачу ко всему – он единственный кто мог поддержать Фэль в пределах ближайших окрестностей. С подобным выводом, намечались ещё парочка тем для разговоров с рогатым, которые состоятся только в том случае, если девушка сможет выжить.
Мысли Данкри о выживании были вполне родными, но жестоко притуплялись, не играя сейчас большой роли. Просто не вплывали на поверхность из-за бушующего водоворота, ставшего виновником нарастающего в ушах девушки гула. Это приближалась солнечная нежить. Не спешно и без намёка на враждебность. Даже не заметила пролетевший мимо и хорошо воткнувшийся в землю кончиком, серебряный кинжал Фэль. Видимо не волновала её поддержка с повозки. Ярость не умаляли подобные реакция и поведение. Ожидать можно было чего угодно, но она справится. Выстоит. Она готова. За спиной раздавались голоса, доносился грохот. Но призрачной и живой девушкам было не до этого. Светящаяся остановилась. Серые глаза смерили её взглядом, а потом… Произошло нечто шокирующее. Дух уважительно поклонилась. Буря в сознании Фэль резко замерла. Её замешательство не позволяло даже рта раскрыть, только наблюдать. А после выказывания своего расположения, бестия взлетела, взяв курс на деревню. И кто бы мог подумать. Не жечь её, а пролететь мимо, направляясь к полям. Непонимание происходящего пересиливало только очешуение от происходящего. Ярость буквально сдуло так же, как маги задувают факела.
Фэль сделала пару шагов вперёд. От резко схлынувших эмоций, её начало трясти. Не сильно, но по рукам, подбирающим кинжал и прячущих его в ножны, было заметно.
- И что это было? – Не отошедшим от потрясения голосом, спросила у себя рыжая. Чувство признания, появившееся после поклона светящейся, не исчезало, крепко посилившись в душе. Возможно оно было ответом на поставленный Фэль вопрос. Однако собраться расшифровать это не получалось. Девушке требовалось немного прийти в себя и отдохнуть. Повернувшись в след за телегой, она в мгновение стала живой статуей. Затеплилась надежда что ей мерещится, но при тщательно рассмотрении - окончательно зачахла. Округлившиеся глаза мельком тронули тёмно-серое, крылатое создание, увенчанное парой рогов на беловолосой макушке, полностью отдав своё внимание алым глазам с выделяющимися жёлтыми вертикальными зрачками. Фэль боится этих глаз, но её непреодолимо тянет к ним. Прекрасные и ужасные одновременно. Когда смотришь в них - страшно, но отвести взгляд - не можешь. Это чувство она не спутает ни с чем, а его – ни с кем. По щеке скатилась единственная слеза.
Нет. Эвиан не как те чудовища из её мира. Он добрый, честный и отзывчивый. Ну ничего общего с демонами. Внешность тоже кардинально отличается! Но даже зная это, дыхание давалось с трудом. Пытается выплыть наружу тот панический страх, который только предчувствуя, Фэль успела возненавидеть. Сюда стал примешиваться страх, волнение и искреннее чувство вины. Вины за то, что так ободряюще говорила Эвиану про своё отношение к его демоническому происхождению, а сама забыла, насколько спонтанно оно может проявляться. Страх, более осознанный, накатывал в ожидании болезненного и разочарованного взгляда, которым одарит её защитник при виде реакции на него. А волнение нарастало из-за понимания всей глубины чувств, которые она испытывает к этому демону. За него Данкри держалась как за спасительную ниточку, не желая поддаваться губительной моральной травме. Не сейчас. Не его.
От такого мощного удара эмоций и, возможно, нехватки воздуха, голова Данкри начала идти кругом, а в глазах – темнеть. На сегодняшний день, по мнению девичьего сознания – было достаточно. «Нет! Не надо обмороков! Я так и не успела спросить его про узы…» - Но силы воли уже не в состоянии были удерживать сознание. Подкосились ноги. Рыжая начала стремительно приближаться к земле.

«С рождения, значит? И как ты могла чуять демонов, если в вашем мире не было магии? Это проявилось только здесь? Или… Ты младше, чем кажешься?»
Может, отцом её тоже был какой-то демон? Вот и чуяла родню? Но об этом Цу Дэ не обмолвилась, не ответила на куда более интересный вопрос. Впрочем, для жрицы это была не такая великая потеря – вот всё внимание уже перескочило на руки основателя, в которых востроглазая воровка наконец различила детали фигурок.
- Вы сами их сделали? – не сдержавшись, с улыбкой полюбопытствовала девушка, - Такие чудесные!
Но следующий вопрос заставил резко сникнуть.
- Я… Это не из-за болезни или раны. Просто… Мне многое пришлось пережить за последние дни. Со мной делали много… ужасных вещей, - с трудом выдавила жрица, провожая взглядом фигурку Цу Дэ, - Мне давно не доводилось спать, есть или отдыхать. Вот и… - она пожала плечами, с трудом подбирая слова, - Конечно, я могла бы всё время придавать себе сил магически, но…
Нира замолчала, чувствуя, как голос начинает предательски срываться. Несколько сдержанных слов не могли передать весь ужас пережитого, и говорить было ещё тяжелее со знанием, что до твоих горестей никому нет дела. Едва ли приходилось рассчитывать даже на безразлично-вежливое "сочувствую".
К тому же, хоть вдова действительно не знала, сколько времени прошло с тех пор, как она последний раз ела и спала, она очень хорошо помнила, как это происходило. Помнила, как обожжённый ангельским светом основатель почему-то сам побеспокоился о том, чтобы принести жрице ужин, вместо того, чтобы поручить это дело слуге и побеспокоиться о своих ожогах. Помнила, как откликнулся на полушутливую просьбу согреть. И что оказавшись в кровати со спящей обнаженной девушкой, по сути добровольно туда пригласившей, не позволил себе никакой похабной вольности. Просто был рядом.
«Хотя, кабы я была ему совсем уж неинтересна, мог бы просто принести второе одеяло»
Да, много чего ведьма помнила. И хотелось ей встретиться именно с тем человеком, который её знал, которому жрица могла быть хоть немного небезразлична. Хоть самую малость. А перед ней было лишь будто отражение, чуждая копия.
Шмыгнув носом и медленно выдохнув, вдова постаралась взять себя в руки. Хотя бы внешне. Снова подняла взгляд, натянула улыбку.
- Но я всё равно буду рада помочь, когда немного отдохну. Я умею не только исцелять. И… - рыжая чуть замялась, - Меня зовут Нира О’Берн.
«Но ты можешь звать меня замуж, ага»
«Ну да, по имени-то всё равно опять не запомнит»
Хотя теперь у основателя и не будет идиотской отмазки, дескать, для жриц земное имя это ничто. Тут-то она ещё не жрица.
«А в первую очередь очень голодная женщина» - хмуро подумала чародейка, чувствуя, что желудок сейчас опять затянет жалобную песню.
- А охотиться в этих краях нельзя, да? –задумчиво скосившись на оборотницу, предположила рыжая, - Должно быть, слишком много разумных и заповедных животных, вроде тех лис?
«И вороны»
Комнату, куда их привели, она окинула лишь беглым взглядом. Не самый интересный для воровки интерьер, мягко говоря. Впрочем, ни это, ни какое-либо из пройденных мест ей не были знакомы, а потому особых чувств не вызывали. О’Берн была вообще удивлена, что для них нашелся укромный угол: судя по словам мойщицы окон, она рассчитывала разве что на место в общем людном зале.

Арчер машинально обернулся на зов рыжеволосой девчонки не потому, что она назвала его хозяином, а потому, что не стоило ему упускать из виду прихвостню ведьмы. Кто знает на что она способна?
- Ты не выполнила уговор, - холодно произнёс Арчер, не дослушав её до конца. – Ты мне не нужна, иди своей дорогой. – Долгий взгляд мужчины остановился на девушке, как будто запечатлевая её образ в своей памяти перед долгой разлукой. Он поручил ей совсем не сложное задание, если не считать появления Тирия, за которое она попросилась остаться в их компании. Задание она не выполнила, значит ни о каком попутничестве речи также быть не могло. Всё по-честному и, к удивлению самого Арчера, ему нравился такой исход событий. Всё-таки лишаться руки было страшно.
Когда метаморф завёл поучительные речи, парень действительно прислушался. Он ожидал чего-то особенного, но получил простые истины. Очевидные, понятные и правдивые, но вместе с тем так легко нарушаемые. Как можно запретить себе привязаться к кому-то если это происходит спонтанно и под действием непонятных внутренних механизмов? Мужчина может не показывать чувства и эмоции, но разве от этого они исчезают? Разве можно отказавшись от них и тут же перестать их испытывать?
Прослушав первый урок, он лишь моргнул, не изменившись в лице, как будто слова прошли мимо него и не задели даже малую часть его души. Он коротко кивнул, показывая свою внимательность к словам. Понятно, что Тирий думал о нём, но не понятно с чего он это взял? Когда успел подсмотреть, подслушать?
- Это же очевидно, - не пытаясь повышать голос произнёс Арчер. Он знал, что маг его всё равно услышит, скажи он это даже шёпотом. – У меня нет слабостей среди людей. Не в этом мире.
Черноволосый не был уверен говорит ли он правду, ведь за судьбу Настасьи он переживал? Он задумался об этом на мгновение и только тогда понял, что если он сомневается, есть ли у него какие-то чувства к ней, то значит они точно есть. Значит они зарождаются и Тирий прав. Для него это уже не просто красивая девочка, ведь и раньше он встречал симпатичных дам на своём пути. Настасья – это что-то другое.
А вот насчёт второго – магического подарка, всё было яснее ясного. Да и Арчер как раз занимался его уничтожением! Если бы не Тирий… Ещё раз повернувшись к рыжеволосой девушке и посмотрев в её глаза он со всей возможной чёткостью и беззлобностью повторил сказанное ранее:
- Ты. Мне. Не нужна, – делая короткие паузы между каждым словом и наблюдая за возможными изменениями.

Глаза Настасья потрясённо расширились, когда маг развернул ее к входу в парк со словами, что оттуда прибудет Арчер. Потрясенная девушка молча хватала ртом воздух, словно битая об лед рыба. Ее разум шептал, что такого быть не может. Он же знает, что тот маг пытается угрожать ему через нее. Ей не хотелось верить словам мага. Однако и не верить смысла не было…
«Почему? Он ведь не стал бы так подставляться из-за совершенно чужого человека? За то время, что мы провели вместе, он не был похож на альтруиста…» - мысли проносились бешеными пчелами и жалили.
Неверие быстро сменилось стыдом, когда Тирий ее руками начал поднимать ей юбку. Сомнение, стыд и страх… Ей хотелось провалиться сквозь землю или крикнуть, чтобы Арчер не приходил. Ей не хотелось, чтобы он видел этот позор, после которого она даже в глаза никому посмотреть не сможет. И чтобы он не давай ЕМУ контроль над собой больше, чем уже есть. Она не знает, что хуже. То что она в одночасье лишилась свободы и гордости или же что ее пытаются сделать рычагом давления.
- Извращенец! – прошипела в бессильной ярости целительница.
Юбка задиралась все выше грозя открыть свидетелям места, которые они не должны видеть, как мир неожиданно изменился. Странное чувство прошлось по всему телу Тасьи. Девушка вновь вскрикнула и начала заваливаться вперед, ударяясь грудью о землю. С ее плеча соскользнула сумка и приземлилась у нее под боком. С ее голову слетел платок. Послышался треск различных материалов. Первой не выдержала рубашка, она разошлась по всем швам и стала бесформенными клочками, как и сорочка. На лифе лопнула шнуровка, а на поясе не выдержала пряжка и он соскользнул со всеми флягами в сторону. Юбка, как и все что было одето на ногах сползло вниз…
Ничего не понимающей Тасе пришлось скосить свой глаз в сторону и увидать вместо привычной руки настоящую медвежью лапу белого цвета… От испуга ей захотелось закричать, но из звериной пасти вырвался не девичий вопль, а мычащий плачущий рев.
Ко всему прочему девушка, неожиданно ставшая медведицей, поняла, что не чувствует своих ног… Задних лап?! Вместо них у нее возникло ощущения, что там только одна конечность. Но из-за невозможности двигаться, она даже не в силах понять, что же произошло с ней сзади.
«Ч... Что со мной происходит?!» - Тасья в зверином облике могла издавать нечленораздельные звуки, а внутри ругаться и обвинять темного мага за непонятные извращенности – «Я медведь?!»

- Эй, Рок. Рок! Ты меня слушаешь? - слова через надтреснутый наушник доносились до него, как из железной бочки, как будто жирный овод все жужжал, жужжал, жужжал... и бился, бился о тонкую стенку. Разбирать через это жужжание отдельные слова Римону приходилось с трудом.
- Ты меня вообще слышишь там? Ээй?!
Но даже так он отчетливо слышал, как на той стороне связи кто-то паниковал.
- Рок!
Паниковал настолько, что перейти к делу, не получив ответа на междометия, не мог.
А если бы Римон в эту минуту сидел где-то в засаде? Или, хуже того, в окружении? Эвиан, казалось, давно должен был бы уже выучить опасность лишней болтовни во время таких вылазок: полуслепые, разлагающиеся на ходу, мертвецы все как один почему-то чутко реагировали на звук. Слишком чутко. Хотя, на этот раз ответить ведьмак ему, ко счастью, все-таки мог.
Или не ко счастью?
- Я тебя слышу.
- Уходи оттуда, Рок! - резануло по ушам с новой силой, - Их тут целая куча!
Но если их там куча, то почему маленький демон так орёт?
- Целая куча! - повторил Эвиан ещё громче.
Ведьмак настороженно оглянулся по сторонам, нелишний раз убеждаясь в своем сиюминутном одиночестве, глубоко и раздражённо вдохнул на сторону, а после смачно, с непередаваемым чувством под ноги сплюнул.
- Насколько большая куча?
Голос его, однако, оставался по-обыкновенному спокоен.
- Большая. - Эвиан словно никак не мог отдышаться после долгого бега, через слово в довесок к и так пестрящей помехами связи разрезая чуткий ведьмачий слух вспышками хриплого резкого шума ото бьющего прямо в динамик дыхания, - Их слишком много. Я укрылся на вышке.
- Десять? Двадцать?
- Их больше сотни! Или, может быть, двух!
Вот, курва...
Их много, и они сбиваются в стаи. Но их стаи едва ли разумны - Римон встречался с такими с тех пор, как вывалился в это полувымершее пространство из прошлого, уже несколько раз. Причем, при первых на его памяти столкновениях эпичный вид стихийно растущей толпы мертвецов, ломающей на своем пути всё и убивающей всякое, немало пугал. Прячась в ледяной грязище на пузе, от напряжения почти не дыша, Римон собственными глазами наблюдал однажды, как это происходит: сначала какие-нибудь двое из беспорядочно шатающихся зомбарей вдруг останавливали друг на друге странно долгий, пристальный взгляд. Стояли так недолго. Потом один из них поворачивал по своим делам, а второй тут же начинал двигаться следом, как муравей. Те, мимо кого проходила образовавшаяся пара, тоже с явно не нормальным для столь тупых тварей вниманием оборачивались. Мешкали, шатко покачиваясь на месте с бессмысленными выражениями в глазницах, - и тоже присоединялись. Один за одним. Десяток за десятком. Подобная процессия могла собирать настоящие подобия армий.
Вот только ни командиров, ни солдат, ни даже сколько-нибудь вменяемой общности у таких армий на деле не имелось. Так, что теперь уже обретшему некоторое новое понимание происходящего Римону они больше напоминали даже не муравьев - саранчу. Ненасытную и беспощадную. Но абсолютно при этом безмозглую.
...и почему он этим опытом не поделился с Эвианом раньше? Хотя бы без подробностей. Перестраховщик хренов. Теперь расшаркиваться лекциями поздно; ну и ладно. Если не будет совсем идиотом, то один на вышке мальчишка прохождение стаи переживёт. А ведьмак расскажет маленькому демону самое необходимое потом. Сегодня же вечером, честное слово! Когда они оба доберутся до дома.
Если доберутся сегодня.
Сомнение в последнем ему, говоря мягко, не нравится. Римон какое-то врем молчит, мысленно определяясь, куда и как ему самому-то двигаться дальше теперь с учетом поступившей информации, а потом опять зажимает пальцем левую кнопку:
- Оставайся на высоте.
Мгновение раздумий. На той стороне волны шумно вбирается в лёгкие крупная партия воздуха.
- И затихни.

*

- Сарра. Сарра.
Повторение имени в начале разговора стало для их компании живых уже обычным, когда приходилось использовать рации - эти странные коробки с телескопическими усами и упругими кнопками. Чудесное изобретение гения местных горожан. Одно из чудес того же ряда, что и многоэтажные огромные дома из серого камня и стёкол, знахарские пилюли ото всех хворей на свете (если верить надписям из коробок), или вот - компактное металлическое оружие с нарезами вдоль узкого длинного ствола, способное превращать энергию пороха в поразительно убийственный полёт металлического снаряда.
Римон клацает предохранителем. Отводит затвор. Плечо - на изготовку. В то же мгновение он слышит характерный щелчок под самой перепонкой и тихое, едва различимое в ухе дыхание. Сарра на связи, переключилась на параллельный приём.
На связи и где-то гуляет.
- По верху движется крупная стая. - не дожидаясь привета, произносит ведьмак голосом, почти лишенным эмоций. Предельно по делу.
Сарра молчит. В динамике ритмично отдаются её шаги по распутице. Она почти всегда молчит с тех пор, как они встретились здесь, и Римон готов уже поклясться, что никогда ещё в жизни не встречал настолько молчаливых юных барышень в единовременном комплекте с адекватными мозгами. Хотя, черта ли это на самом деле характера, норма ли, доведённая временно нервами до предела, или только её личный способ не слететь в окружающем безумии с катушек, он до сих пор достоверно не знает.
- Возвращайся в убежище.
Сарра молчит.
Так проходит секунда, две. Пять. Римон не обрывает соединение, ждёт, и лишь тогда девочка все-таки отвечает:
- Иду.
В динамике ритмично отдаются плавные шаги.
- Крупная - насколько?
- На много. - отрезает Рок.
Достаточно.
- Я поняла.
И Римон почему-то не сомневается в этот момент, что она действительно поняла.
И Сарра почему-то точно знает, что он не сомневается.
Она торопится в дом. Недостроенный корпус АЭС: бетонные стены толщиной в сажень, капитальные перегородки, способные выдержать нагрузки поистине нечеловеческие, и множество тяжеленных гермодверей, каждую из которых можно наглухо задраить в одностороннем порядке. С любой стороны, исключая всякое попадание обратно через порог - ну, или во всяком случае такое через него попадание, которое не будет сопровождено разрушением по проёму несущих конструкций. Один из реакторных куполов до катастрофы успели закончить. Вторую башню поставили примерно на две трети, и теперь её частично недоделанный остов сиротливо растопырил к небу поеденную ржавчиной фибру между аккуратными рядами желтеющей арматуры.
Окна в большинстве отстроенных помещений отсутствуют. Многие комнаты проходные: одна ведет в соседнюю, та - в новую или наверх, или горизонтальным люком вниз, или раззяпывает под ноги злую пустоту, ощеренную по дну длинными прутьями шахту. Бесчисленные тупики. Тяжелые механизмы, оболочки-матрёшки и мёртвые панели управления. Все это составляет замысловатый лабиринт, пронизанный помимо прочего системой вентходов, по многим из которых достаточно миниатюрный человек способен при большом желании протиснуться, как по крайне неудобной замене коридора.

Со всей их кучки первой это место нашла именно Сарра. Вернее, добежала первая туда, пытаясь спрятаться, причем не от ходячих трупов, а на заре их знакомства - от Римона. И надо сказать, какое-то время успешно, - при колоссальной-то разнице в опыте, скорости, подготовке. Почти по всем параметрам обычная селянка ему не годилась в подмётки. За исключением габаритов. Так, что в итоге она оказалась способной поместиться в такие трубы и щели, куда ведьмак не умел просунуться чисто физически: слишком широкие плечи. Слишком размашистый торс, длинные кости. Но все-таки, впервые увидевший тогда по-настоящему живого человека за месяцы скитаний по одичалым развалинам, отстать от неё, не догнав, Рок не мог. А Сарра удирала до последнего, уже успевшая столкнуться накануне с каким-то детиной из местных, выжившим в том числе наглухо из ума.
В конце концов перепуганную до смерти девочку он все-таки нашёл.
Рок хотел получить объяснение происходящему.
Она хотела бы тоже.

*

- Краст!
Сарра одна.
Она тащит какие-то бумажки и крупу, пересыпанную для тишины в самодельный полотняный мешок, со скрипом поворачивает медленно штурвал тяжёлого замка. Если дверь в этот момент по какой-то причине отвалится от петель, то погребёт её под весом примерно в полтонны.
В убежище холодно.
За его пределами - тоже. Несколько избранных комнат на глубине мужчины обложили деревянными досками, как маленький сарай, - в этих людям, конечно, уютнее... Людям. Терпимо.
Но если облить Сарру дизелем и подпалить, то станет значительно лучше.
Минуты на три.
- Краст!
От резкого движения под демоном скрипает матрас. Она уже несколько месяцев не называет его Амалуром. С тех самых пор, как он случайно сам же выболтал в горячечном бреду тайное имя, а потом оказалось, что то на демона влияние оказывает удивительное. Известное ведь дело: Румпельштильцхен. Исида, выведав истинное имя Ра, когда-то получила силу, равную его, не просто так. Адам был назван свыше. Но имена всем вещам и животным он давал дальше сам.
Вот и теперь: порождению ада приходится повиноваться. И это никак уже нельзя откатить куда-нибудь обратно, исправить допущенную оплошность, переиграть. Только беситься. Выбора нет. Теперь демон вынужден по слову Сарры кинуть свои дела, оставить немедленно всё, чем только что занимался, чтоб отозваться. Встать и тащиться к неугомонной.
- Чево? - недовольно осведомляется он. Перестаёт ковырять под ногтями и лениво отрывает себя от кровати.
Шаркает ко входу.
- Ничево, - перекривляет, отмахиваясь, Сарра, - Я узнаю, ты дома или нет.
У Амалура нервно дёргается глаз. За всю его почти тысячу прожитых лет она - вторая ведьма, которая, кажется, не испытывает к Истинным Именам Великих Древних Демонов ну совершенно никакого уважения! Полный ноль. Одёргивает его этим Крастом по каждому поводу, словно какую-то шавку.
Первая - Нира.
“Убью.” - вальяжно вываливаясь Сарре навстречу, Амалур ей улыбает оскалом добродушного маньяка. Какая ирония. Так и задумано? Он напускает на себя легкомысленный вид. Он убеждает себя сам, что будто бы просто ему было скучно, все происходит для развлечения, всё под контролем, по плану - самообман. Всё враньё.
Он её уничтожит.
Еще сильнее, чем Сарру, он ненавидит в этот момент только Римона - с тех пор, как Рок однажды открыл для себя “Краст, к ноге!”, и с той же самой минуты порою принимался злоупотреблять столь унизительными методами дисциплины. Никак не мог простить Амалуру всего-то одной единственной попытки спихуть ведьмака в толпу зомби. Да и даже той - неудачной.
Ну, и потом еще парочку инцидентов, по мелочи… Совсем незначительных. Слишком невинных, чтобы стоить внимания. Но разве жалкий человеческий мутант способен верно расставлять приоритеты? Ха. Ха. А ведь он мог бы тогда свенуть Римону шею. До бреда. Гордыня, самонадеянность, наглость, тщеславие - перечисляет Амалур его грехи в мечтах с таким апломбом, как будто к каждому из них он искусил ведьмака лично - подозрительность, невежество, памятозлобие. И девчонка - та тоже не лучше.
Но это плохо помогает успокоиться.
- Он дома! - доносится меж тем из дальней комнаты голос Леандро.
Амалур раздражённо подпирает стену спиной.
Сарра возится около входа.

Уйти Леандро далеко не может, не может заменить товарищей на вылазках, потому что на его ногу привешена цепь, второй конец которой прочно привинчен к стене. Но на самом деле даже в таком виде по немалой части убежища он передвигается свободно. Невольная мера. Им пришлось так поступить - для собственной и для его же самого, Леандро, безопасности. Так было луше для всех. Так - через бетон почти не проходили опасные для равновесия ангела звуки. Зова на помощь, жалоб, плача и воя неупокоенных тварей он больше не слышал, ничего лишнего через стены не видел, а утешение находил в помощи Сарре "по дому" в тех несложных задачах, для которых одних только женских слабеньких рук оказывалось недостаточно. Тем более, компания старалась не забывать его благодарить за всякий, даже самый малый вклад, и почаще ангелу любовно улыбаться (как очень одарённому духовно, чтоб от беды подальше) - а Лео каждую улыбку принимал за чистую монету.
Вот и на этот раз. Всё как обычно. Он жизнерадостно торопится ко входу вслед за Амалуром, намереваясь забрать у девочки из рук пораньше тяжёлые припасы, помочь ей задраить тяжеленную дверь.
- Как ты?
Леандро всегда беспокоится. За неё, за Эвиана, Рока. Даже Краста. Без исключения за всех.
Но Сарра только плечами пожимает, передав бумаги и мешок. Развязывает на груди серый платок. Он ведь и так отлично видит: жива, здорова, без укусов. А разве нужно что-нибудь ещё?
Заместо росписи о личном она с порога переходит ко главным новостям:
- Римон говорит, - тянет Сарра слова тихо, вполголоса, - к нам сейчас идёт большое собрание мёртвых. Надо оставаться внутри.
Характерный кааданский говорок её медленный, плавный, певучий. Шёпот такого речитатива легко сойдёт за колыбельную, как ни чекань. Речь демонов звучит совсем иначе. Язык Эвиана острее и жёстче. Язык ведьмака отрывистее. Всё это - части мышления. Язык структурирует мысль, пост скриптум обнажая грани смыслов, превращает каждую в калейдоскоп ассоциаций, новых связей. И тем не менее, они все шестеро продолжают друг друга понимать.
Как? - Это загадка.
Равно как и то загадка, почему же каждый из их группы так легко справляется со чтением на изначально незнакомом языке аборигенов, записи которых теперь так увлеченно Сарра старается изучать.
Она уносит бумаги в личную комнатку. Займётся ими потом. Возвращается, пересыпает крупу по емкостям из стекла. Задумчиво смотрит на бег приплюснутых зёрен.
- Они сегодня могут не прийти, - еще одно уточнение звучит как между прочим. Не впервые.
Потом, стараясь болтовню не размазывать, Сарра коротко пересказывает по просьбе Лео весь свой недавний разговор с ведьмаком. Благо, там и нечего особо пересказывать: есть информация, есть указание. Точка. Все слишком сухо и конкретно для обилия эмоций.
- Эвиана окружили около какой-то вышки. Ему, наверное, придется переждать там.
Гремит посуда.
Тянется рутина.
Сарра расставляет наполненные банки по серому выступу на стене чуть повыше собственной макушки. Леандро вызывается настрогать деревянные шпажки для ужина - Сарре такие будут нужны при готовке; так и не получив никакой новой задачи, Амалур уходит за ним.
А потом по полу что-то, ненормально проволакивая, звякает. Дробно падает. Хлопают об стену полтонны многослойного металла, и, оборачиваясь, Сарра успевает заметить лишь как прочь через открывшийся проём кидается наружу чья-то тень.
- Леандро!

*

- Леандро! - театрально голосит из дальней комнаты Амалур.
- Леандро, вернись!
Сарра единым броском добегает до раззяпанной двери, но ангел уже ускакал ото входа за три поворота по коридорам по свом возвышенным ангельским делам.
- Стой! - кричит она вдогонку, ищет глазами на полу, у двери, в комнате поблизости хотя бы какое-то объяснение, - Да как он… - но долго искать не приходится. На полу валяется обрывок цепи. Звенья буквально вывернуты наружу, разодранные по пайке нечеловеческой силой.
- Куда…
Побег ангела после ведьмачьего предупреждения о приближении стаи кажется абсурдом. Он ведь и сам давно отлично знал, этот чёртов Леандро, насколько бесполезен стал без своей светлой магии в подобных ситуациях! Да еще и со всей этой его неподконтрольной тягой срываться с места на любой достаточно жалобный кудах и всех подряд ломиться там спасать, лишь в лобовую кидаясь для этого на штыки да громогласно требуя у мира справедливости. К тому же ангел до сих пор едва ли полноценно отличал оживших дохлых от живых, своего шевелящегося от чужого, и то и дело, дай Лео только волю, - лез выручать и нянчиться, услужливо носиться с заражёнными, ища в них фанатично остатки истинной души и способы их, бедных пострадавших, адаптировать.
Хотя, всем ясно: никакой души там больше не было в помине. Там нечего жалеть. Там больше некого спасать. Но сердцем Лео этого не понимает. И это всё при том, что как только у ангела в какую-то сторону включается сердце, то по тому же направлению немедленно отключается критический ум.
Сарра останавливает взгляд на разодранной цепи и замирает.
Она не помнит, чтобы ангел когда-нибудь показывал настолько огромную силу, а если не он - то кто? В любом случае, это предстоит им выяснять немного позже. Прямо сейчас - банально нет времени.
- Краст! - командой режет она воздух вдоль по коридорам в темноту проходных комнат, - Приведи его обратно!
Амалур появляется сразу. Да демон и не может поступить иначе. Покорно следует к проходу, в последний раз на девчонку в дверях оборачиваясь, потом весь покрывается тьмой и рвёт с места следом за Лео, как с низкого старта.
До первого поворота.
А там, едва скрывшись от Сарриного взгляда, он переходит на ленивый прогулочный шаг.

Напряженно ползёт в ожидании время.
Сарра сообщает ведьмаку о произошедшем немедленно - предупреждает о новых проблемах, затем послушно задраивает двери, намертво блокирует их изнутри, и остаётся сидеть возле них, непрестанно прислушиваясь к миру по ту сторону. Через какое-то время снаружи появляются первые обильные шаги. Подобие нечётких голосов, беспорядочные стуки по стенам и шарканье по внешним коридорам десятками истоптанных ботинок. Расстроенным хором - полуживотный вой. Все эти звуки нарастают. Они заполняют собой низ, резонируют над убежищем сверху, - если девочка подаст в этот момент хотя бы один слышный чудовищам звук, то вся толпа начнёт ломиться внутрь тупой бестолковой лавиной; но Сарра не даёт подобную зацепку, ничем не помогает стае задержаться, и потому вскоре шум от них закономерно затихает. Однако, ни Эвиан, ни Римон, ни Амалур, ни ангел - так и не возвращается никто до самой темноты. Одна только младшенькая спускается из-под купола, из самой-самой верхотуры, где перед этим отсыпалась и умудрилась в своей изолированной колыбели всё страшное нашествие дня в итоге банально проспать.
Они вместе убираются к ночи.
Вместе готовят ужин.
И вот, в конце концов дверь убежища открывается снова. На пороге стоит ведьмак - немного помятый, голодный, уставший. Один. Эвиана нет с ним, а на немой вопрос о ком-нибудь ещё он так же немо качает головой: кто знает?.. Пропал с радаров. Может быть, придёт. Это не сказать, чтобы вся правда до конца, но если тот не в настроении, то от порога Сарра и не лезет. Тем более, что Римона куда сильнее в этот момент беспокоит Леандро. Толку от него, конечно, в новой реальности мало, но все-таки…
Сарра показывает разодранные звенья.
На Амалура он бы сильно не рассчитывал.
Тем более, что скоро в доме появляется сам Амалур. И тоже один, без Леандро. Он говорит, что будто бы ангел был им все же пойман, что им пришлось пережидать неживую толпу, оттого задержались. Логично. Теперь же Леандро одумался, поклялся больше не убегать, а Амалуру… Амалуру оказалось слишком скучно тащиться рядом с ним все время и слушать Леандровы проповеди, поэтому он обогнал, пришел немного раньше. Но ведь задание целом-то выполнил. А разве было нельзя?
Звучит правдоподобно.
Вся эта история со скукой и навязанными обещаниями - как будто даже в духе Амалура. Ведьмак и Сарра скорее верят в подобное, чем нет. Обсуждать при демоне в деталях не хотят, и все в итоге расходятся по своим собственным делам. Каждый, ожидая Лео с минуты на минуту.
Сарра - с веником.
Римон - за дровами.
Амлура посылают за водой.
Вопросы о цепи по прежнему открыты, но и они в том числе ждут возвращения ангела прежде, чем о себе заявить.

*

- Эвиан?
Издалека его фигуру сложно рассмотреть, и потому Сарра открывает навстречу товарищу двери пошире.
Из глубины комнаты до тёмного прямоугольника проема достаёт при этом лишь бледный, дёрганный фон трёх горящих свечей, создавая на стенах путаные тени. Путается и внимание. Но что с ним?.. Как Краст и обещал, Леандро возвращается минут через пятнадцать после демона. Вот только Амалур почему-то забыл рассказать им в довесок, что Лео окажется не один. И это тоже очень, очень странно.
Сарра щурит глаза, пытаясь их поторопить привыкнуть к темноте.
Она еще не понимает, что, но заранее чувствует что-то неладное.
Походка Леандро неровная, рваная. У Эвиана - куртка вся в свернувшейся кровище.
- Рок! - громко окликает она, выбегая за внешнюю стену, поближе к Римону, решившему как раз прочистить там один из малых вентходов, и заодно навстречу приходящим, - Рок! - напрягает Сарра голос, - Они вернулись!
Очень странно.
Рок откручивает решетку. Вернее, перестаёт откручивать в тот же момент, когда слышит её.
Что?
- Они?
- Эвиан и Лео! - кричит ему Сарра в ответ.
Эвиан?!
Короткое мгновение. Перед глазами Римона встаёт совсем не давняя картина: голос в ухе, паника маленького демона, подвывающая толпа, издалека походкой напоминающая огромное стадо пингвинов. Оборванная связь. Оборванный крик. Падение.
Ведьмак опускает глаза, и лишь теперь, внимательно всмотревшись в то, что видит там, не успевая даже перегруппироваться - он просто разжимает на арматуре пальцы. Толкается ногами и летит кувырком прямо на почти вплотную уже подходящую к Сарре макушку.
Оборванный крик на этот раз режет чуткое ухо по-женски.
Сарра с испуганным взвизгом шарахается прочь, спотыкаясь о собственные юбки. В ладони бывшего товарища остался кусок рукава.
-  Закрывай! - поднимаясь на ноги командует резко ведьмак.
Сообразить, что же случилось, она по прежнему толком не успевает, но теперь уже скорее по привычке, почти рефлекторно ответом именно голосу Римона - сначала кидается выполнять. После - думает.
На все четыре оборота торопливо закрывается гермодверь.
С Леандро проблема решается быстро.
Но вот Эвиан, ещё свежий совсем, как оказалось, даже посмертно не утратил способностей демонических - его скорость, сила, реакция… Они едва ли уступают Амалуру истинного облика, и Рок ловит себе на неприятной мыслишке, что, видимо, мальчишка ранее или скрывал настолько чудесный потенциал, или же тот просто весь открылся лишь после окончательной утраты человечности. Задача осложняется темнотой. Ей, и полным игнором по отношению к боли у новорожденного чудовища. Всё основное оружие осталось внутри.
Какое-то время с такой расстановкой ведьмаку приходится по-настоящему несладко. Но после появляется-таки подмога, и у порога убежища раздаётся повелительное:
- Краст!
Вёдра воды летят, громыхая, на землю.
Эвиан крутится, пытаясь увернуться, вырваться, дотянуться… Но против одновременно двоих у него шансов нет. Тем более, что Римон - он мутант, особо подготовленный не принимать инфекции, а Амалур - он чистокровный демон, и та зараза, которая косит людей, превращая их в нежить, - на их организмы она просто не действует. Так же, как, например, не заражает человека кошачий лейкоз.
Но люди вроде Сарры и все наполовину-люди - это другое дело.

Конец.

Рок и Амалур переступают порог дома почти одновременно.
Перепуганная Сарра, отодвигаясь перед ними в стороночку около входа, затравленно молчит. Зябко кутается платком. У неё дрожат губы.
- А-а-аа...а-ани… - заикаясь, пытается выдавить она из себя.
Ничего.
Всё пройдёт.
Амалур понимающим жестом кладёт ей на макушку открытую ладонь, будто пытается успокоить, и странно, неуместно улыбается:
- Минус два.
“Что он сейчас сказал?..”
Глаз Римона опять цепляется за шмат разодранной цепи, которая так и валяется с утра в том же углу, куда упала с ног Леандро при побеге. Какая-то последняя деталька при этом в голове у ведьмака становится на место, и он вдруг тормозит, увеличивая расстояние, гневно наблюдая теперь уже в затылок, как Краст тем временем вальяжно проходит до дальней стены, как ни в чём не бывало. Он смотрит, как беззаботно бухается демон на грубо собранную табуретку около младшенькой у стола.
- Ты… - но договорить ему не даёт теперь сам Амалур, перебивая речь движением руки и по-дурацкому растянутой ухмылкой.
- А ты, ведьмак, думал, что я не догадаюсь?
Не думал. Но да - всё же как-то… надеялся. Шаг. Разворот.
А в новую секунду впервые за всё время их знакомства Римон применяет в полной мере нечеловеческий стат силы по отношению к Сарре - буквально берёт за плечо, успевая понять по движению рук Амалура, что будет дальше. Берёт - и практически с места откидывает через несколько метров за внутреннюю дверь их личного хранилища припасов.
- Закрывай.
На этот раз без восклицаний. Сухо. Тихо.
- Протокол два-пять-четыре-два. - с каким-то особенным наслаждением тем временем довольно произносит демон. Перехватывает шпажки поудобнее. - Убей его.
А после эти шпажки с силой, с размахом втыкает в собственные в уши.
Скрипит штурвал тяжёлого замка.
Амалур со стоном падает лбом на столешницу. Он отпускает деревяшки, но так и оставляя их в итоге из черепа торчать, чтобы регенерация не слишком торопилась, а Римон, плавно меняя стойку, встречается теперь глазами Альфой.
Впервые - не как союзники.

Солнечный свет ласково касался кожи, и эладринка потянулась в шезлонге, установленном на авиа-палубе Королевы. Королевы Елизаветы, если точнее. Флагманский атомоход ВМС того, что раньше называлось Соединенным Королевством Великобритании и Серверной Ирландии, а теперь представляло собой крохотные и загибающиеся анклавы выживших и орды анимированной плоти в Глазго и Лондоне, Белфасте и Манчестере, Лидсе и Бирмингеме, как впрочем, и во всем остальном мире. На скорости в 25 морских узлов авианосец шел через Баллеарское море, прямо к залитому майским солнцем острову Пальма. Когда-то знаменитой Мальорке.
- Исиль, у связистов рапорт готов. А кок жалуется, что Энигма снова обглодала тушу в холодильнике.
Исиль сняла солнечные очки, и жмурясь, поприветствовала подругу кивком. Тория тоже была в очках – обе беловолосые предпочитали их носить даже во внутренних помещениях, чтоб не смущать хомо лишний раз. Хотя все уже давно привыкли к странным членам экипажа.
- В каком из?
- Ну не в нижнем же. Коровью тушу обглодала.
- Надеюсь, лапы не обморозила хоть. – хохотнула фея. Она еще раз потянулась, выбралась из шезлонга, не без сожаления на него обернувшись, и завернулась в халат.
- Зато кок кипит.
- Идем.
После средиземноморской жары палубы, коридоры внутренних помещений казались пещерами дроу, но обе даже не заметили перехода, ослеплявшего обычных моряков. Попадавшиеся на встречу люди вежливо приветствовали иномирок. Вскоре обе, в кителях, но без знаков отличия, ознакамливались с отчетом в офицерском конференц-зале.
Остров хранил полное радиомолчание. И это было новостью и плохой и хорошей одновременно. Скорее всего там нет выживших. Скорее всего, остров кишит зомби, от русских аниматоров до немецких отпускников.
- Готовьте вертолеты к вылету.
- Еще мы поймали сигнал от рыболовецкой шхуны, - сообщил связист. – 12 километров от берега.
- Спустите катер. Пусть Сорок Вторая проверит. Если будут выжившие – примем на борт. Лодку облутать, топливо слить. Пусть пара техников поедет, может что-то полезное.
- Полезное – может быть, а вот сигнал СОС и координаты – явно автоматические.
- Тогда вертушку в сопровождение. – Исиль считала, что лучше сжечь немного топлива, чем потерять технику и людей.
Энигма скреблась под шлюзом отсека, как домашняя кошка. Магия браслета и ошейника работала и в этом мире, и как и два предыдущих, что фея оставила за спиной, этот тоже оказался полон нежити и разрушения. Но здесь было мало магии, и много, очень много диковинных железных вещей, что заменяли ее во всех аспектах. Особенно тут преуспели в искусстве убивать друг-друга. Исиль не понимала, как работает большинство из них, но уже давно поняла, что их применение дает огромные возможности. А  Мирана и Бариан, которых она вскоре встретила на вертолетной площадке, адаптировались еще быстрее. Эти двое хомо стали отличным дополнением к боевому составу Королевы, снайпер и штурмовик, вооруженные чудесными оружиями этой цивилизации, плевавшими заряды куда быстрее, чем взвод магов рассылал бы магические стрелы. Они готовились к вылету на Пальму, с разведкой. Исиль особо интересовал аэропорт, порт и два крупных логистических узла на восточном выезде из города.
- Вспомнила. – фея поморщилась и потянулась к коммутатору. – Нира! Надо выпустить в порту ловчих. Холодильник уже почти пуст.
Это был другой рефрижератор, не тот, на который Энигма набег совершила. В холодильнике, о котором она сейчас говорила, хранилась не провизия, а маскировочные зомби. Они были нейтрализованы – без рук, без челюстей, и нужны были для того, чтоб служить щитами для техники и пехоты.
- И Амалура в начало колонны. – мрачно ухмыльнувшись, добавила она.
Это было ее личным разочарованием. Она тратила немало усилий, чтоб систематически разыскивать иномирцев, подобных ей самой. Повстречавшись с блондином, девушки сперва порадовалась, что нашли сильного союзника, но тот проявил столько гонора, погубил столько живых и столько сорвал операций, стравливал между собой людей и пытался навести анархию на борту, то ли ради развлечения, то ли в потугах стать князьком тьмы отдельно-взятой плавучей крепости, что пришлось принимать меры.
Теперь, сквозь оргстекло она посмотрела на бездумно привалившегося к стенке зомби. Белые волосы свалялись, оранжевая радужка одного глаза подернулась бельмом, вторая закатились куда-то за орбиту глазницы. Оторванная с частью трахеи челюсть – работа Альфы, да пеньки вместо рук. Еще полтора десятка ходоков, в том же состоянии. Да, запасы жмуров надо было пополнить. Обычно их налавливали прямо в портах, а разделывали – заводя в модифицированную автоматическую скотобойню, найденную на одной зараженной ферме на Крите.
- С наземной базы Корифиэль докладывает. – Нира опередила Исиль перед отключением. – Они сумели запустить сталелитейный завод. Драконы надышали для первичного нагрева. Барьер расширен на еще один блок. А Лирой привел целый сад олив и яблонь, разместили прям на улицах. А Моргана и Уара разыскали и привели еще пятнадцать человек, в основном женщины и дети. Говорят, их пришлось отбить у каких-то подонков.
- Круто. – широко улыбнулась эладринка. Они жили в мире, где хорошие новости и секунды радости нужно было собирать и ценить, где они капали, как капли в водяные часы. А плохие обрушивались, как цунами.
День был солнечный. День был полон хороших новостей. День пока был... хорошим, настолько, насколько может быть хорошим день в мире, заполоненным нежитью.

11.05.2025.
По слухам, после эпидемии вымерла большая часть людей, но со временем люди смогли приспособиться. Долгая борьба не на жизнь, а на смерть, наконец-то постепенно подходила к концу. Наставал рассвет эры выживших. Упорными усилиями люди смогли пробиться к стабильной жизни даже в условиях неизлечимой болезни. Казалось бы...
В далеких краях появился некий Зордик, основавший большую и грозную группировку. Постепенно его группировка разрослась настолько, что её влияние разлетелось по всему миру. Она стала основанием для рождения опасной азартной игры с участием отчаявшихся людей и разъяренных монстров, жаждущих человеческой плоти... Даже в условиях тяжелой эпидемии людям не хватало крови и жестокости.
Имя этой ужасной игре было... – «Кровавый забег».
Рим, Кампания-ди-Рома. Наше время. Утро вторника.
– Новички? Ха, знаем таких, – паренек в красной бандане шел вдоль лесных построек. Вокруг шумела толпа людей. Ночные птицы витали в небе и напевали свои монотонные и скучные песни.
Римон Рок шел за парнем, назвавшимся «Хоем», почесывая свою недельную щетину и хмыкая от недовольства, причиной которого стало что-то известное лишь ему. Мельтешащая шпана вокруг лишь нервировала. Хой обернулся, улыбаясь ведьмаку во все тридцать. Остальные два…
– Так ты решил стать участником забега? Один? Ты знаешь, что в правилах говорится минимум про двоих, – Хой деловито поджал уголок губ и притворился задумчивым.
«Ничего не выйдет, так и говори», – Рок тут же раскусил дешевую игру, сдерживаясь, чтобы не закатить глаза. Но он пришел сюда не просто так, и решил вести себя «прилично».
– Послушай, парень, у меня есть еще один участник. Она ходит где-то здесь, – сказал Рок.
– Я здесь, – мягко выдала блондинка, внезапно появляясь из-за спины ведьмака и мило улыбаясь. – Исиль, рада преставиться.
Исиль носила черную кофту с надетым на голову капюшоном, на её ногах были обычные синие джинсы с белыми кроссовками. Она скрывала свои уши, их не приветствовали, и в этом мире принимали за мутацию.
– У, мило, – сказал Хой, одновременно с этим подмигивая и указывая на девушку пальцем. – Так, – хлопнул паренек в ладоши, – запись лучше начать сейчас. Следующий матч через двадцать минут, а у нас как раз на первый заход не хватает одной компашки. Поехали? – цокнул он, подмигивая.
Рок уже начал закатывать глаза, но Исиль успокоительно положила руку ведьмаку на плечо и встала между ним и Хоем.
– Все верно… Поехали, – с особым акцентом на последнем слове произнесла фея. «Найс», – именно это услышала Исиль в ответ, провожая убегающего Хоя взглядом, с легким весельем вскидывая бровь.
Разговор между Хоем и новыми участниками зеваки не упустили, тут же засвистев и заохав. Пустившись в пляс разговоров и перепалок между собой, они начали приставать сначала к Римону, потом к Исиль. Римон нахмурился. Исиль развернулась к нему на носке и улыбнулась.
– Ты уже на это согласился. По крайней мере сделай вид, что тебя не бесит все и вся.
– Любые идеи этого парня…
– Тебе не нравятся. Но мы решились на это не просто так, так что держи себя в узде.
«Еще бы», – подумал Рок, отбиваясь от назойливой толпы.
***
На сцену посреди толпы людей вышел высокий блондин в черном плаще и, улыбаясь, шумно поприветствовал всех и каждого, театрально кланяясь и вызывая бурные овации колкими и хватающими за душу фразочками.
– Зачем он привлекает столько внимания? – спросил Рок, прикрывая рот стаканом воды.
– Кто знает, но он никогда не делает ничего просто так, – ответила Исиль, чуть нахмурившись.
– Амалур, вы пришли участвовать в забеге? – спросила девушка на сцене.
– Верно, дорогая. И не только я. Со мной моя команда. Вон те двое ребят, сверкающих необычным блеском глаз, – указал искуситель, улыбаясь. Но что-то в этой улыбке проскальзывало. Надменность?
– Не к добру это. Мы еще можем уйти, – сказал Рок.
– Нет, ждем.
***
После того как Амалур скрылся со сцены, прошло около двадцати минут, а может даже больше. К Исиль и Року подошел Хой с предложением начать «Кровавый забег».
Но не успели они дать согласие, как на всю лесную округу раздался сокрушительный звук… Басистой музыки. Хой побледнел и начал оглядываться. Люди начали паниковать.
– Твою мать, я его убью, – процедил сквозь зубы ведьмак.
Один из вооруженных парней выбежал из-за угла и указал на фею и ведьмака пальцем.
– Вот тебе и ответ на вопрос, – Фея нахмурилась. – Мы отвлекаем восточную часть охраны…
«А он веселится с другой. Говнюк», – больше всего Римона бесила привычка Амалура утаивать детали плана.
***
Амалур стоял напротив Зордика. Зордик оказался высоким и крепким мужиком, чье лицо было покрыто шрамами. Сразу видно: вояка, повидавший многое, но с демонами, видимо, не был знаком. Ребята Зордика были разбросаны по всему периметру, разумеется, без сознания и без парочки зубов.
Зордик лежал перед ногами искусителя и удивленно смотрел на светящиеся оранжевые глаза. Справа от Амалура стоял мужчина с длинными темными волосами, по привычке тасуя карты в руках.
– Это всё, что ли? Ну ты мужик даёшь – как тебя с такой охраной не завалили ещё? – снисходительно спросил черноволосый.
– Кор, я за антидотом, ты – местность, – сказал искуситель.
– Долго не шляйся, а то я могу заскучать, – ухмыльнулся Кор, вырубая Зордика ударом ноги.
Амалур подбежал к столу и достал все бумаги. Беря каждую по отдельности, он быстро пролистывал страницы, с нечеловеческой скоростью изучая каждую беглым взглядом. Зрелище было, мягко говоря, необычное.
Кор облокотился на подоконник локтем и присвистнул, закладывая карты во внутренний карман плаща.
– Ну надо же, да у нас гости. И как они все узнали? – Кор мельком глянул на одного из вырубленных парней Зордика, прибитого головой к стене, и заметил в его руках рацию. – Вот же непруха. У нас мало времени, – сказал Кор, вскидывая бровь, и мельком глянул на копающегося в бумагах блондина.
– Неважно. Я нашел. Но это не то, что я ожидал получить, – Амалур раскидал бумаги в стороны, раскинув руками. На его губах расцвела безумная улыбка. – Угадай с трех раз, – сказал он, рукой проламывая стену. За стеной стояли клетки, в одной из них сидела светловолосая девчушка, взвизгнувшая от внезапного для неё грохота.
Кор как-то лениво обернулся корпусом, все так же опираясь локтем на подоконник.
– Дай угадаю, антидот – это она? – черноволосый выгнул брови, – хм, а вот это уже интересно...
– Кто вы такие? – испуганно спросила девушка, поглядывая на мужчин по очереди.
– Я беру её, а ты делаешь остальное, – резко выдал Амалур.
– Опять моими руками весь жар загребаешь... – покачав головой, демон прикрыл глаза и улыбнулся.
– Но ты ведь любишь жару? – отвлеченно произнес блондин, да так, как будто глаголил неизменную и будничную истину.
– Именно, – сразу же ответил Кор, вскакивая на ноги. Раздался звук выстрела. В раме окна появилась дырка. Черноволосый достал из кармана пульт и нажал кнопку. За его спиной, покрывая всю окрестность, резко раздался громкий звук, а затем… заиграла громкая музыка.
– Ставки? – ухмыляясь, сказал Амалур, и повернулся к девушке-антидоту, которая испуганно наблюдала за двумя чудаками.
– Что вы делаете? – спросила блондинка, наблюдая, как беловолосый мужчина перед ней взялся руками за толстые железные прутья. Она прижала кулак к груди, отползая к стене.
– Они будут здесь через десять минут, – предположил Кор.
Амалур цокнул, стуча пальцами по прутьям.
– В последнее время ты слишком много копаешься в точных науках, приятель, – упрекнул Амалур Кора, вспыхнув тьмой. Он крепко обхватил пальцами железные прутья и раздвинул их в стороны. Беловосая девушка перед ним охнула. Искуситель резко схватил её за руку, потянул на себя и прижал к свой груди, закруживаясь с ней в подобие вальса. – Здравствуйте – демон, – хищно представился он, довольный своей добычей.
Девушка попыталась вырваться, но хватка демона была слишком сильна. Амалур усмехнулся и повернулся к Кору.
– Уже слышишь?
Кор присвистнул. Сквозь шум музыки уже понемногу просачивался неприветливый вой зомби.
– Как ты это сделал? – усмехнувшись, спросил Кор. На плечо черноволосого внезапно упала рука. Он обернулся.
– За тобой должок, Амалур, – сухо произнесла фиолетовокожая девушка с холодным выражением лица, вылезая из окна.
Кор притворно охнул.
– Так у нас все спланированно заранее? Вечно ты секретничаешь. В следующий раз я могу и обидеться, – ухмылка с лица Кора как спала, так и вернулась. Казалось, что ухмылка была его любимейшей маской. И она ему чертовски шла.
– В следующий раз без сюрпризов? – спросил Амалур с нотками шутки и повернулся к новоявившейся девушке. – Вовремя, как всегда, – а это уже было адресовано Уарде.
– С, – добавил Кор, бросая взгляд на двери. Люди Зордика уже почти были здесь.
Амалур взял девушку-антидот на руки и подошел окну. Урда и Кор разошлись в стороны. Искуситель поставил ногу на подоконник.
– Формация Б-1, Уарда. Не подведи меня. Кор, не отвлекайся на игрушки, – сказал Амалур, глядя вниз. Расстояние было примерно в три этажа.
– А ты на баб, – улыбаясь, ответил Кор.
– Ничего не обещаю.
– Понимаю.
Амалур усмехнулся и спрыгнул вниз. Девушка в его руках завизжала, но для неё приземление вышло неожиданно мягким.
– Б-1, – на выдохе произнесла Уарда, протягивая руку к винтовке.
– Весь запад ваш. Я за остальными, – произнес Кор, глядя на охотницу, и медленно зашагал к двери.
– Как тебя зовут? – невзначай спросил искуситель, пока девушка-антидот непослушно барахталась в его руках.
– Настасья, ты… – она с ненавистью посмотрела на искусителя.
– Не волнуйся. Ты – мое сокровище. В обиду не дам, но… готовься к резким скачкам, – Амалур усмехнулся. Перед его взором из-за деревьев выбежала целая толпа бегущих зомби.
– Нет! – вскрикнула Настасья. Один из зомби уже почти подбежал к ним и раскрыл свою пасть, но… Голову мертвеца прошила пуля, и ходок повалился на землю, пролетев мимо Амалура и Настасьи.
Девушка удивленно посмотрела вниз. Амалур возбужденно выдохнул, предвкушая резню.
– Время кровавого забега, – с оскалом сказал демон и покрылся тьмой, охвативший его и Настастью с ног до головы. Безумный вой, перемешиваясь с громкой музыкой и людскими криками, накрыл весь лес.