Страх сковал его во тьме пещеры, ужас, извлеченный наружу из самых потаенных глубин его души, свинцом наполнил его руки и ноги, словно цепями сковал сердце, белой пеленой представая перед глазами. Единственное, что ещё удерживало его на грани сознания, это ощущение присутствия света за его правым плечом.
Как это произошло? Почему?
Всего несколько часов назад он усталой тенью покачивался в седле. Конские копыта ещё недавно звонко стучавшие по редкой брусчатке полузаброшенных дорог, теперь с тихим шелестом скрывались в ковре бурой прошлогодней листвы, прелый ковер, будто бы пожирал все звуки, казалось даже шуршание листвы леса вокруг было съедено этим умирающим покровом. Крупный гнедой жеребец устало всхрапнул, напоминая хозяину, что надо бы и отдохнуть. Действительно, алые косые лучи заходящего солнца уже начали раскрашивать верхушки деревьев в красные тона, опуская кровавый саван на этот густой, дремлющей в тишине лес. Рыцарь тряхнул головой, заставляя тёмно-каштановые пряди откинуться с лица, найти ночлег было бы проще, если б не серые, грозные тучи, коварно нависающие над горизонтом, сейчас их круглые бока были подрумянены солнцем и казались далеко, но ночью они покроют этот лес водой, холодными струями прибьют прелый ковер листвы и остудят едва набухающие весенние почки. Рыцарь поплотнее запахнул тёмно-синий плащ с вышитой на спине серебром геральдической лилией и, легко тронув поводья, заставил коня забрать в сторону небольшого холма. Быть может в той стороне он найдет хоть какое-то укрытие.
Пещера предстала перед путником неожиданно – темный зёв, обрамленный корнями деревьев, словно пасть старого обеззубевшего монстра, заставлял насторожиться, но выбирать не приходилось. Едва ощутимый весь день ветерок, становился все сильнее, отдельными порывами уже едва ли не срывая с мужчины плащ. Рыцарь едва успел спешиться и завести коня в пещеру, как за её пределами стеной встал холодный дождь. О том, чтобы развести костер теперь речи и не шло, поэтому накормив коня и перекусив сам запасами из седельных сумок, он, расстелив жесткий лежак на относительном возвышении внутри пещеры, погрузился в беспокойный, не отгоняющий усталости сон.
Когда солнце, словно затухающий костер, полыхнуло напоследок багрянцем и окончательно скрылось за горизонтом, в наступивших розовых сумерках могло показаться, что с неба спустился ангел. Красивая девушка в длинном бордовом платье появилась в воздухе около пещеры. Она медленно опустилась вниз, а ветер неистово трепал её курчавые черные, как смоль, волосы и одежду, казалось, что и сама девушка может от сильного порыва ветра превратиться в дымку. Ведь её фигура была прозрачна словно ночной туман.
Вскоре босые ноги ночной гостьи коснулись земли пещеры, её темные своды скрыли туманный силуэт от ветра, и небо, словно расстроившись, что гостья скрылась от него, осветилось гневной вспышкой молнии и разразилось глухим ворчанием грома. Девушка сделала несколько шагов и встала у головы спящего, опустилась на колени, казалось, она положит голову рыцаря на колени, но она лишь аккуратно водила ладонью, едва касаясь его волос. Её глаза были наполнены нежностью и тоской:
- Засыпай, мой милый, спи, - её голос, нежный, словно шёлк, и тихий, как шелест листвы, был почти неслышен в пещере, наполненной звуками весеннего дождя.
- Сдался он тебе, - темная мужская фигура буквально вышла из камня стен пещеры. Демон был высок, статен, возможно, даже красив, если бы не горящие адским пламенем глаза и вечная злорадно-хищная улыбка на губах.
- Сдался он тебе, - повторил демон, перекрывая своим рычаще-свистящим голосом тихий шепот девушки. – Его меч выпил столько крови, погубил столько жизней. Его вечные походы, турниры, войны, - демон сокрушенно вздохнул. – Его душа давно должна быть моей, а он? – темный брезгливо скривился, - А он мирно посапывает себе в пещерке под твои колыбельные! – демон начал стремительное движение к спящему. – Пришло время забрать его дыхание и его душу! – всего несколько шагов отделяло темного от рыцаря.
- Не смей! – словно багряная молния полыхнула между демоном и спящим. Девушка стояла между ними, в страхе прижав руки к груди, - я не позволю…
- Не позволишь? – темный угрожающе приблизился к ночной гостье, вскинув одну бровь, он самодовольно улыбнулся и сделал шаг вперед, тесня противницу.
Девушка чуть слышно вскрикнула, и в её ладони загорелся огонёк, она резко отвела руку в сторону, приближая светящийся шарик к демону. Тот отшатнулся, зажмурился и зло зашипел:
- Глупая, самоуверенная девчонка! – темный развернулся, казалось, рассеяно махнул рукой и исчез под гулкий раскат грома.
В пещере стало тихо, лишь сбитое дыхание девушки да шум дождя нарушали тишину. Белый шарик в ладони девушки светился ровно и уверенно, но совсем не освещал ничего вокруг. Яркая молния прорезала небо, её вспышка на миг осветила пещеру, затем стало совсем темно. Вместе с темнотой пришёл страх, казалось, что он тонкими щупальцами тянется от стен пещеры. Очередная вспышка осветила пещеру – нет, демон не решил отступить: из стен вырастали темные фигуры - образы его слуг. Их костлявые пальцы, длинные когти и лапы тянулись из тьмы к спящему, их изувеченные тьмой и страданиями лица были крыты глубокими капюшонами, уничтоженные временем тела, наполнили пространство пещеры горьким запахом тлена. Девушка опустилась на колени перед любимым – огонёк её светлой души мог отогнать демона, но не его слуг, её призрачная ладонь коснулась лица рыцаря и на секунду словно утонула в его щеке.
- Проснись! Проснись или погибнешь! – голос её ворвался в его сон, заставляя резко открыть глаза. От неожиданности он сел, не понимая, что вырвало его из забытья, ведь он не мог видеть своей защитницы, зато очередная вспышка молнии позволила ему увидеть тех, кто нес ему смерть. Рыцарь схватился за меч.
В новых вспышках молний мерцал мечущийся во тьме меч, а раскаты грома скрывали демонические вопли прислужников тьмы. Холодная беспощадная сталь его меча – вот все, что у него было, чтобы противостоять им. Он выдыхался, но она стояла за его спиной, наполняя его силой, он уставал, но она держала его за плечо, даруя поддержку, а когда его внимания не хватало, прикрывала его собой. Неумирающие слуги темного полагались не только на свои когти, то и дело с их костлявых черных рук срывались языки пламени: не схватить, так выжечь, не одолеть, так покалечить – всё, чтобы исполнить волю жестокого господина. И она раз за разом наполняла его руки и меч силой, способной сдержать пламя мертвых. То и дело ей приходилось превращать огонек своей души в незримую стену, что отделяла его от тьмы и пламени.
Буря, что бесновалась в лесу, словно отражала одновременно и гнев нечисти, и страх девушки, и борьбу рыцаря. Очередная вспышка выхватила из темноты ночную гостью, спешащую отогнать костлявые пальцы от спины возлюбленного, но не успела вспышка угаснуть, как темный изогнутый коготь пронзил её грудь. Она закричала и тяжело облокотилась на спину рыцаря. В тот же миг буря стихла, мертвые тени исчезли – уже светало.
До того наполненные ужасом глаза защитницы наполнились слезами, из раны сквозь раскрытую ладонь утекало её время здесь. «Слишком рано! Продержаться ещё чуть-чуть!» - она хотела быть тут ещё немного, защитить, пока опасно, отгородить пока могла.
- Глупая, самоуверенная девчонка… - уже знакомая темная фигура вновь появилась в центре пещеры, тоже невидимая рыцарем, а ведь демон уверенным шагом приближался к нему.
Страх сковал рыцаря во тьме пещеры, ужас, извлеченный наружу из самых потаенных глубин его души, свинцом наполнил его руки и ноги, словно цепями сковал сердце, белой пеленой представая перед глазами. Единственное, что ещё удерживало его на грани сознания, это ощущение присутствия света за его правым плечом.
И хоть она ещё держала его за плечо, силы её уже были на исходе, не позволяя даже встать между ним и тьмой.
- Ты не получишь его, - голос гостьи был совсем тихий.
- Отнюдь, - темный злорадно усмехнулся, наблюдая, как отмеряющее их время солнце превращало его соперницу, в пылу боя оказавшуюся ближе ко входу в пещеру, в утренний туман, ведь ему было нечего бояться – тьма пещеры даст ему немного лишнего времени.
- Неееет!!! – крик девушки слился с криком лесной птицы, и в то же мгновение утренний ветерок развеял её туманную фигуру. Демон сделал шаг вперед, но рыцарь вздрогнул от её крика и, наконец, скинув с плеч оцепенение страха, сделал буквально два шага назад, но этого оказалось достаточно, чтобы оказаться под первыми лучами восходящего солнца – вне досягаемости темного. Ещё одна ночная битва пережита. Сколько их уже было с тех пор, как он отправился домой и сколько ещё ему придется пережить?
Лес, пронизанный рассветными лучами, звал в путь, и вскоре среди деревьев уже слышалось побрякивание упряжи. В какой-то момент путник взглянул на небо – облачная ночная гостья улыбалась ему, рыцарь моргнул, и лицо защитницы исчезло. Пора в дорогу.
Когда нижний край алого диска оторвался от горизонта, конь победно встал на дыбы, радуясь простору и окончанию леса. Впереди рыцаря ждал ещё долгий и нелегкий путь по извилистой тропе, бегущей по полям и оврагам, подсказывающей брод и проводящей через перевал, чтобы у моря ввести его в замок со знаменами, украшенными серебряными геральдическими лилиями, на пороге которого его встретит ночная гостья и их плоть и кровь.

Маг, все еще находясь в крайней растерянности, осторожно заглянул через верх непонятного приспособления, что, вроде бы, предназначалась для перевозки. Если это было нечто вроде ландо, то неясно было куда впрягать лошадей и зачем впереди нужны странные приспособления.
По иную сторону этой явно железной повозки был человек с острыми ушами. Дрег пощупал свои, убеждаясь, что его уши вовсе не такие по форме. Остроухому явно было плохо - его стошнило, но при этом он все равно сказал, что голоден.
- Слушай... - Дерек хлопнул по крыше "ландо", привлекая внимание. - Не подскажешь где это мы и кто ты? Я что-то вспомнить ничего не могу. И, если в этой коробке мы вместе были, то, возможно, знакомы? Не знаешь, случаем, как меня зовут?
Откуда-то со стороны послышалось явное цоканье. Словно к мужчинам навстречу бежала коза. Дрегон развернулся в сторону звука, ожидая очередной неожиданности, рука привычно потянулась за спину за оружием - возможно, маг и не помнил кто он, но приобретенные инстинкты никуда не делись - мужчина искал свои мечи. Дрег нахмурился, опуская руку.
Вскоре показалась бегущая женщина, что сбрасывала с ног туфли на высоком каблуке. Как можно было на таком ходить было, простите за каламбур, не понятно. Женщина была в помятом, так сказать, состоянии. Ее вещи были порваны и измазаны чем-то напоминающим кровь.
Незнакомка открыла дверь еще одной повозки - здесь их было немало, села в середину и закрылась. Дерек удивленно вскинул брови, не понимая как она собирается ехать. Но тут повозка взревела, словно где-то в ней сидел зверь, выплюнула вонючий дым и поехала. Деноро раскрыл от изумления рот.
- Боги Светлые! Это что за бесовский механизм?! Какого демона вообще происходит и почему я вспомнить ничего не могу?! - Дрег был на грани истерики и бешенства.

Дерек Дрегон Ди Деноро

Наверное, каждая женщина, поступающая на военную службу, знает, что стоит ей попасть во вражеский плен – участь её вряд ли будет похожа на мужскую. Воительницам Церкви об этом приходится задумываться реже, потому как их враги крайне редко стремятся их пленить. Вечная битва, которую ведёт Инквизиция, подразумевает борьбу не на жизнь, а на смерть. Колдуны и химерики вряд ли будут озабочены тем, чтобы побеждённую даму в багровом изнасиловать: куда уж практичнее как можно скорее от неё избавиться и скрыться в тенях.
И тем не менее, они об этом думают. Вернее, имеют в виду.
Каждый день они просыпаются с чётким осознанием того, что день этот может стать последним. Опасностей в их занятии не счесть: чужая сталь, чёрная магия, эльфийский яд – лишь те, что первыми приходят на ум. Боятся ли они? Конечно, боятся, как и мужчины; нет стыда в том, чтобы бояться, стыдно только страху поддаваться. К числу их страхов просто добавляется ещё один. Рене Эскорца ещё в день присоединения к Инквизиции знала, на что подписывается.
Была, конечно, ещё гордость. Семейная. Она – Рене Эскорца, дочь великой Кауре, наследницы Энсифера, правительницы Спады. Мать воспитала её с особым стержнем внутри. Только, как Рене уже успела выяснить, стержень этот был не из чугуна отлит – иначе он сломался бы с жалобным звоном ещё в день, когда она узнала о смерти матери. Она оказалась гибче. Она сумела смириться с происшедшим, как смирилась со своей болезнью, и нашла укрытие в вере. Позор, который навлекла на Дом Эскорца её старшая сестра, запятнал её багровые одеяния, но она их не сняла – она продолжила и продолжит их носить, пока не удастся благими деяниями смыть последнее пятно.
Она давным-давно приняла и примирилась со страхом. Она давным-давно научилась смирять свою гордость. Вот животное отвращение – тут нет, с этим были проблемы. Именно его у неё вызывал своими внешностью, словами, действиями и манерами этот Каин, этот доморощенный колдун, у которого на губах ещё и молоко-то обсохнуть не успело. Вид этого кичливого недомерка, облитого недавним содержимым её желудка, заставил её губы растянуться в кислой улыбке.
"У тебя встаёт, когда на тебя блюют, жалкий ты подонок?" - подумала она, глядя, как он расстёгивает штаны. Рене даже хотела ему этот вопрос напрямую задать, чтоб посмотреть, как исказится в новой яростной гримасе его щенячья морда. Но вместо едких слов с её уст сорвался злой, презрительный, сумасшедший и совершенно неконтролируемый смех:
- Гы-гы-гы!!!
Её не удивило то, что последовало дальше – по правде говоря, даже скучный какой-то способ отомстить, Седьмой следовало бы подумать над ответным оскорблением подольше. По телу вновь прошла волна омерзения, и, если бы она могла, она блеванула бы прямо в процессе ещё разок – или, что куда лучше, хлопнула бы челюстью похлеще крокодила. Но эту возможность маг крови у неё отнял.
Каких-то новых ощущений не прибавилось. Он уже совершил акт наивысшей гнусности, когда подсадил непонятно что ей между ног. Он посмел осквернить земной сосуд великой Каерлан, и в своё время он за это жестоко поплатится. В остальном же то, что Каин сейчас делал, абсолютно ничем не отличалось от обычного акта самоудовлетворения. Жалко, пошло, по-детски. Инквизиция таких Каинов на завтрак каждый день ест.
Будет есть. Ведь Рене знает, что в конце концов её богиня победит, и знает, что её закон воцарится во всех известных человечеству землях.
«Ты ничего не можешь мне сделать, сопляк. И, когда ты это поймешь, ты взбесишься вдвое пуще нынешнего. Но сделать по-прежнему ничего не сможешь».
Гыгыкать Инквизитор не переставала.

- Кому страшно? – не понял Бушер, - Мне страшно? Вообще не разу не страшно, чего тебя бояться-то? Ты судя по всему сам скоро с голоду сдохнешь, вон уже одни перья да кости.
Хотел Здоровяк еще что-то сказать, да вот только испуганный взвизг все же заставил здоровяка обернуться, приличия приличием, а вдруг барышни что-то страшнее паука увидели. В общем отвлекшись от гарпии чуть повернул голову , чтоб краем глаза посмотреть что происходит возле пещеры, да так и остался стоять боком и к пещере и к гарпии наблюдая, за тем как довольно некрупная мантикора играет с бабочками.
«А бабы где? Сожрал что ли? И чего теперь на этом куске суши делать, я ж со скуки помру. Хотя нет, вроде луж крови нет и кишки на гриве этой зверюги не намотаны, а куда они так резко разбежались.»
Тут наемник все развернулся спиной к пернатому и осмотрелся по сторонам в поисках девушек и только спустя пару секунд его посетила совершенно выдающаяся мысль.
«Какие к лешему бабы! Тут мантикора! Твою ж за ногу об колено!»
При этом рука рефлекторно дернулась вверх к плечу, чтоб снять с него привычный молот, но ни молота, ни секиры не оказалась.
«Ой как жаль. А ее ведь руками не задавишь, даже мелкие вроде ядовитые, да и здоровые. И чего делать.»
И вот тут наемнику очень резко захотелось научиться пафосно щелкать пальцами, как это делал козлорогий мужик, чтоб оказаться где-нибудь подальше от сюда, потому как стоять напротив такой живности совсем без оружия было как минимум неуютно, вплоть до того, что наемник уже начал прикидывать, как будет оправдываться если портки вдруг снова покоричневеют.
Но куда тут еще было деваться.
«Прятаться за камушек, аха или просто лопухом голову накрыть и сказать, что в домике. Эффект будет один и тот же. Можно конечно пернатого ему скормить, пару дней мантикора будет его переваривать, а я за это время сделаю себе плавучий домик и буду жить.»
От этой мысли было одновременно и смешно и как-то очень грустно особенно в перспективе быть сожранным мантикорой. Видать это остров такой, тут все хотя друг друга сожрать. И вот стоя и глядя на новую зверюгу наемник впал в некое подобие оцепенения и даже начал почесывать свою через чур отросшую небритость. Но это было только до тех пор пока на глаза не попался ошейник.
«Опа, чего-то она домашняя что ли.»
Ну и исходя из того, что есть шанс, что зверюга приручена, слушать если не человека, то хотя бы двуногих. Наемник пару раз глубоко вздохнул набираясь смелости и наглости, потом со всей дури отвесил себе пощечину, чтоб разозлиться и решительно двинулся в сторону минтикоры, при этом расшиперившись побольше, раздув щеки и сдвинув брови и как можно суровей и страшней гаркнул.
- Это кто тут нагадил?! А ну иди сюда гад блохастый!

— Правда? А я думала, это был... Ну, не важно. Не сердись. Расскажешь потом про него?
Ответ книги удивил, но Нира не стала на этом зацикливаться. Только раздражённо закатила глаза.
— "Откуда не ждали", - тихо да едко передразнила вдова Сильвару, — Ну да, вы ведь буцефалов своих только вчера нашли, ни разу с таким не сталкивались и подумать не могли!
Судя по звукам, вместо того, чтобы успокоить людей, копейщик решил устроить чёртово представление. Глаз у ведьмы гневно задёргался.
«Когда я вообще последний раз была в компании без форменных идиотов?! Наверное, когда была наедине с Рене. Драть их всех с солью, начинаю проникаться желанием размозжить пару нелюдских черепушек! Семеро, хоть бы этот шут не начал в таверне цирк устраивать… Что за любовь всё усложнять?!»
Очень Нире не хотелось во всё это лезть. Не её ведь дело, правда? Но случившееся в подвале храма научило, что бездействие не приводит к добру, даже если кажется оправданным. Спускалось с рук оно, верно, только баловням вроде Арчера.
«Может, всё же не надо? А если я сделаю хуже? Нет, не буду об этом думать»
Изначально магичка хотела накинуть на лошадей пару иллюзий, чтобы они больше походили на крашеных уродцев, чем на инфернальные порождения, но толпа уже слишком долго на них глазела, чтобы легко поверить, будто им всем просто почудилось. Первое впечатление дважды не произведешь. Да и услышав про церковь и святую воду в мире, где молиться уж точно было некому, плутовка надумала другой план. Припрятала книгу в карман плаща, обновила иллюзию с аурой и неспешно двинулась к сборищу, подметая юбками пыль. Золотые волосы и синие глаза создавали поистине неземной дух непорочности.
«Цирк так цирк. Набожные селюки ведь любят светленьких магов?»
- Что у вас тут приключилось? – беззаботно поинтересовалась Нира, пробираясь сквозь толпу, - Чего лошадок обижаем?
Взгляд остановился на приволоченном из церкви мече, и жрица изумлённо застыла. Она осознавала, что стоит с открытым ртом, но не могла закрыть его. И пусть со стороны это походило на благоговейный восторг, но воровкино восхищение имело совершенно иные корни. Это яркое, чистое золото, испускающее то особенное жёлтое сияние… Казалось, от сокровища исходит тепло, как от костра. Оно притягивало Ниру, манило, тащило вперёд. Она сделала нерешительный шаг, прежде чем сумела остановить себя.
— Ваша бдительность похвальна, но я же вижу, что ваша деревня и так под хорошей охраной, — О’Берн с трудом оторвала взгляд от реликвии и подняла лицо кверху, выразительно кивая на незримый купол и сцепляя засиявшие ярким светом длани в жесте не то умиления, не то молитвы. Свет этот ясно давал понять, что перед ними не простая блаженная, — Неужели спокойно прошла бы сюда эта несчастная скотина, если б несла зло? Да и разве в характере истинно бесовских отродий так смиренно стоять, едва ли не вторую щеку подставляя?
«Они б вообще тут не стояли, будь у их хозяев мозги. Но да, конечно, коль Нирочка не напомнила, так сами гхыр подумают!»
- В любом случае, уверяю, если бы эти животные были опасны, я бы уже давно самолично сожгла их, - ласково улыбнулась жрица. Сладка, что твоя летняя земляничка. Окруженная аурой очарования, в простом синем платье, она казалась невинной, как сама Дева. И лишь скромно поблескивающий на солнце хищными зубьями факел заверял, что зажечь эта дева не дура.
- Мы здесь проездом и не собираемся задерживаться. Проблемы не нужны ни нам, ни вам, поэтому совсем скоро они уберутся отсюда под моим надзором, не волнуйтесь и возвращайтесь к своим делам.
Она посмотрела на четверых самых бойких кликуш, гипнотически подкрепляя указ. Те, кто поскромнее, и сами следом стушуются. Разве что мужика с мечом нарочно разворачивать не стала - очень уж интересная штуковина!
«Почему такую с такой красотой таскается какой-то полудурок? Её что, в любой момент кто угодно тут взять может? Что, совсем не охраняется? А с куполом эта штука связана?»
Коней же и их хозяев Нира обвела взглядом холодным и властным. Дескать, просто заткнитесь и не усугубляйте.

Солнечный только-только смог сосредоточиться на призыве своей новой силы, как вдруг, всего в нескольких метрах от него, раздался невероятной силы, оглушающий грохот от падения двух борющихся между собой существ. Взрывная волна, огромным пыльным облаком с частицами золы и пепла, в мгновение ока распространилась по территории Министерства, едва не сбив Ромеро с ног.
Покачнувшись, кудрявый инстинктивно закрыл лицо руками и отступил на пару шагов назад под натиском "стихии", после чего закашлялся и отвернулся.
Дыхание перехватило, во рту чувствовался отвратный привкус сажи, однако волновало Лео сейчас отнюдь не это. Он переживал о том, что после падения стало с Корифиэль. Демон убил её? Или они погибли вместе?
Увы, рассмотреть что-то сквозь этот "туман из золы и пыли, было невозможно... Так что брюнет разволновался ещё больше и опустившись на колени, пустил слезу.
- Нет... нет... Кори, как же так? - прошептал он, с грустью глядя куда-то вдаль, а вслед за этими словами внезапно раздалось утробное урчание желудка.
Положив руку на живот, Леандро сразу же притих и оглянулся, чтобы убедиться, что никто этого не слышал. После чего порылся в своей сумке и, выудив оттуда апельсин, расстроенно вздохнул.
"Это не то.. Не то!"
- Я хочу рыбку! Солененькую, вяленую на костре! - засовывая фрукт обратно в сумку, тихо, но очень требовательно заявил он и тот час разрыдался.
"О, солнце! Нет, о чём я говорю? Как я могу желать есть плоть живого существа? Это ужасно!!"
И впрямь, для Лео это было странно, так страстно желать съесть то, что за всю жизнь не пробовал ни разу. От одной мысли об этом его тот час затошнило вновь, но после ему снова очень сильно захотелось съесть солёных огурцов. С мёдом. Вот только, где их сейчас взять? Негде...
Впрочем, когда он успокоился немного, то посмотрел на залитое синем огнем здание:
"Наверняка там, что-то такое есть! Но из-за рогатого который всё это учинил, теперь туда дороги нет!"
Вот гад... - раздражённо похрипел изголодавшийся Ромеро, и в следующий момент, резко поднявшись на ноги, достал катану и целенаправленно двинулся к месту сражения. - Убью! Ты мне за всё заплатишь демон! За всё! Я тебя изрублю на мелкие кусочки, замариную и до тла сожгу! Во имя соленых огурцов и всех тех, кто мне так дорог...

Ситуация балансировала на лезвии остро наточенного ножа. Вот уж чему Инквизиторов не учили, так это дипломатии. Эскорца подумала, что предпочла бы, чтоб все её спутники не открывали ртов вовсе и предоставили ей самостоятельно побеседовать с местными, но те, конечно, не сдержались. Шаой начал что-то бубнить про свой фальшивый Свет, ящер включил сарказм, а химеричка… а та её просто раздражала так сильно, что Рене с трудом сдержалась от того, чтоб не развернуться и не выбить ей кулаком все зубы.
Хотя, может, пускай лучше говорят? Так, по крайней мере, видно, что Рене за этот цирк уродов не отвечает. Строго говоря, об этом остальным мог бы сообщить крылатый мальчишка, но он предпочёл промолчать. Наверное, глупо было от него ожидать большего.
Инквизитор подумала о том, что будь она на месте предводительницы этого маленького отряда выживших, у неё возникло бы очень много вопросов к членам крайне разношёрстной группы оборванцев, что явилась прямо в сердце их крепости в разгар кровавой бойни. Для этого даже не надо быть праведником, знающим истину о нелюдях. Подозрительность – одно из тех качеств, что помогают в таких случаях спасти свою шкуру.
«Вот скажу я, что её люди погибли, что она подумает? Подумает: ну конечно, как же иначе, люди погибли, а вместо них пришли вооруженные монстры. Или спросит сначала: как погибли? И я скажу: Ксиабо совершил впечатляющее самоубийство, молодецки прыгнув в пропасть». 
А на вопрос про то, почему она гуляет в сопровождении тёмного, у Рене вообще ответа не было. Она не знала. Так получилось. Строго говоря, чья бы корова мычала: рыжая воительница тоже гуляла в компании тёмного. Незнание и смещённая система ценностей этого не оправдывают. И сейчас эта группа либо сбежит, пятками сверкая, либо достанет оружие. Логичное развитие событий. Инквизитор очень надеялась, что они выберут первый вариант.
Ответил ей тусклый блеск обнажённой стали. Кто-то упомянул Кишилу. Рене закусила губу; жёлтая маска надёжно скрывала появившееся на её лице выражение чрезвычайной задумчивости. Она знала, что до кровопролития остались считанные секунды и знала, что в результате такового никто не выиграет, кроме чудовищ, таящихся в холодных коридорах Акаада (а пока не будет доказано обратное, следует считать, что их там ещё полным-полно).
Ах, не так она себе это представляла! Рене-то надеялась на большой, вооружённый арбалетами и алебардами отряд и какое-никакое пространство; а так, в узком коридоре, с одними лишь мечами… Безумцы, напуганные и отчаявшиеся безумцы! Инквизитор скрипнула зубами и негромко молвила:
- Они напуганы.   
Она всё ещё держалась за меч; глаза её неотрывно следили сквозь прорези маски за людьми в другом конце коридора. Если бы только они были поумнее, если бы только догадались, что приведённые ею монстры на время могут стать подспорьем против не в пример более страшной напасти – или хотя бы попытались их вывести на группу стражников побольше… Если бы. Но нет, они действуют сгоряча; да и чего большего можно ожидать от напуганных людей, видящих в каждой тени опасность? И вот теперь они бросают вызов явившемуся по их души бронированному титану с гротескным молотом. Может, это они так даже в самый чёрный час не способны преодолеть кричащие об исходящей от него опасности инстинкты? Может, Рене Эскорца есть чему у них поучиться?
Она знала, что ответ наверняка лежит в заветах Церкви. Она когда-то поклялась соблюдать Догматы Шести Тронов – и если и осталось в её реальности хоть что-то истинное, то это её вера. Она поклялась защищать людей, служить им жарким пламенем, разгоняющим холод и тьму. И насколько хорошо у неё это в последнее время получалось? Можно, конечно, сказать самой себе, что люди-то были не слишком достойные: защитить Ксиабо от его собственного клинического кретинизма она не могла, а Абрафо был редкостным подонком, за которого она, к слову, успела отомстить. Кто ещё? Нира? Колдунья. Бушер? С Бушером она стояла до конца. Дети в погребе? Бессмысленная загадка, на которую у неё в тот момент пьянящей ясности просто не было времени. Да и вообще их убила Присцилла, притащив их в храм.
Она обязана помочь этим людям. Даже если их так мало. Даже если шансы на победу ничтожны…
И тут она вдруг поняла, почему решение нынешней дилеммы давалось ей с таким трудом. Они вместе с Шаоем бились с мертвецами, вместе стали жертвами гнусного колдовства Присциллы, вместе пытались защитить Ниру О’Берн, вместе выбили чёртов «потайной» люк. После изнасилования в библиотеке он даже помог ей прийти в себя. Они не были друзьями – и вряд ли когда-либо станут; но жестокая судьба свела их вместе, и даже если это была какая-то очередная шутка Седьмой Сестры, Рене Эскорца чувствовала с молотобойцем родство. Шаой – её соперник, её антипод, но при всём этом единственный, кто сейчас во всей этой Шестерыми забытой крепости может её понять, как один ревнитель веры понимает другого. Когда-нибудь они обязательно должны сойтись в бою, когда-нибудь она либо отрубит его рогатую голову, либо упадёт, бездыханная, с проломленным черепом – но этот миг ещё не настал, и не может настать, пока в их противостояние вмешивается кто-либо другой. Она просчиталась, когда попыталась его завести в ловушку, и в первую очередь потому, что не понимала саму себя. Жестокая ошибка.
- Я не дам тебе их убить, - тихо сказала она. А потом свободной рукой подняла маску на лоб, открывая блестящее от пота лицо, и повысила голос:
- Услышьте меня! Этот тёмный со мной. Я привела его, потому что он – часть истории, которую Осхарн и Кишила обязаны услышать. Ваши люди, Абрафо и Ксиабо, доблестно погибли в бою с женщиной по имени Присцилла. Она опасна и творит чёрные ритуалы прямо у вас под носом. Это очень важно. А потому, именем Каерлан, либо отведите нас к Совету, либо уйдите прочь с дороги, иначе нам придётся, - тут она покосилась на Шаоя, - вас связать. Здесь пролилось достаточно крови. Я знаю, что вы напуганы, но сейчас я ручаюсь, что он не причинит вам вреда. Ваши избранные лидеры мне доверяли, ваш ангел меня лечил, - она кивнула крылатому юноше, - так охладите же свой пыл!
Само собой, говоря, она не отрывала глаз от мужиков на том конце коридора, и меча не отпускала. Если придут в движение – оружие Рене выхватит и встанет в боевую стойку. Может, удастся их привести в чувство парой хороших ударов плашмя. На самом деле всё зависело от Шаоя – может, он бросится их убивать, и тогда ей останется только встать на защиту людей; может, решит развернуться и уйти, и догонять его она не станет. Может, сложит оружие. Может, треснет её по голове, справедливо решив, что она его завела в ловушку… но это, кажется, не в духе «паладина». Ну и, строго говоря, она ему не лгала. Удобнее всего было бы если б вся тройка сложила оружие и представилась её пленниками, но убедительно в этом направлении ситуацию уже не развернуть.

Рене Эскорца.

Отлично. Теперь-то на него обратили внимание. И перед Салазаром стояла сложная задача как именно убедить присутствующих в том, что он не является результатом работы какого-то сумашедшего темного мага.
И чего уж только ему не молчалось? Ведь у него с самого начала был шанс уйти. Или же дождаться, пока проблема решится сама собой. Но на самом деле причин было несколько, и все они были ну очень уж просты. В основном, дело было в том, что Рик даже не догадывался что за спиной Шаоя его попросту не заметили. Да и неуместную шуткой про строителей, как он думал, выдать себя он уже успел. Но была еще и вторая - основная причина: у драконорожденного попросту сдали нервы. Слишком уж много всего произошло за последние пару часов. По-хорошему ему нужна была хотя бы небольшая передышка. И желательно пинты три хорошего забористого эля чтобы окончательно прити в себя и ненадолго приостановить начавший заметно дергаться левый глаз. При работе раньше он умудрялся делать хоть какие-то перерывы чтобы сбить стресс и с новыми силами вернуться в эпицентр событий. Тут же он попадал из огня в полымя слишком уж интенсивно и капля за каплей чаша душевного беспокойствия начинала заметно так переполняться.
И ведь не сказать, что Рик был из малодушных или робких. Однако, едва ли не будучи убитым чудовищной химерой, запертым в межизмеренческом борделе, едва ли не порубленным на кусочки гигантским кототавром, сожженным какой-то сутенершей-ведьмой, сожранным зомби-рыбой, расплющенным мясным големом "собери чудовище своими руками для некромантов от семидесяти до пятиста лет", едва ли не утонув и не превратившись в высосаную досуха какими-то пиявками переростками, мумию и все это менее чем за пару часов. Немудрено что рассудок на пару с инстинктом самосохранения не сговариваясь сказали "Теперь ты за главного" и покинули Рика отправившись по своим делам. Оставив его один на один с пусть и хорошо скрытой, но все же паникой.
Последствия, конечно же, были непредсказуемыми в первую очередь для самого Салазара, который грохот молота Шаоя упавшего на пол воспринял за выстрел из корабельной пушки. А если еще и учесть что за спиной Рене и сатира-великана он попросту не услышал что именно прошептал ангел агрессивно настроенной воительнице, то богатая фантазия с лихвой компенсировала эту досадную оплошность подсказав что как-то очень уж похоже на тот случай где твою группу едва не перерезали во время приема у бандитского атамана, когда советник попросил главаря пустить горе-дипломатов в расход. Сия красочная картина получилась крайне реалистичной, во многом благодаря ранее сказанной фразе Шаоя про "предвзятое отношение к таким как мы у таких как они" с которым сам ящер был знаком не по наслышке.
Выхода было два. Либо бежать со всех ног назад, в канализацию, попутно ловя в спину магические разряды, или же попытаться рвануть вперед, размахивая секирой и изрыгая проклятия. И то и другое было чистым самоубийством и в обоих случаях Энрик давал себе максимум десять шагов до того, как он замертво свалится лицом в каменный пол, превратившись в чью-то дополнительную плату за истребление особо мерзкого чудовища. Да и к тому же - раз уж ему предоставился шанс выбирать, лезть ли ему обратно в канализацию полную мерзости, которая одним лишь только своим видом вгоняла Салазара в неописуемый ужас или же попытаться договориться с нападающими - а именно так он теперь видел встретившую их группу, - то выбор был очевиден.
"Ну шо, каццо дипломато*, давай думать как вытаскивать свою шкуру из задницы"
Честно говоря красноречивым себя Энрик ни разу не считал. Но набивать цену себе ему все же приходилось. Наемник, в конце-концов. Нужно уметь давить нанимателю в нужные точки чтобы убедить того, почему же нужно заплатить баснословные деньги какому-то недодракону, когда отряд наемников из пяти человек требует втрое меньше. Да и к тому же: какие только таланты не открываются, когда жизнь начинает висеть на волоске.
- Меня зовут Салазар, - начал он, проскальзывая между стеной и Рене, вовремя отошедшей в сторону, - И я - солдат, что большую часть жизни охотился за монстрами.
Отчасти это было правдой. Из голов, что он приносил управителям в качестве доказательств своего успеха можно было соорудить небольшую пирамиду. Утаил он только то, что в этот список попадали и люди и иные представители младших рас. Бандиты и преступники, убийцы и насильники - те, кто давно утратил человечность. И то, что без достойной платы мог оставить людей один на один с их проблемами.
- Отступи, - коротко бросил он Шаою, стукнув того по наплечнику.
Ох, хотел бы он чтобы великан умел читать мысли и понял что он говорит далеко не про "уступи дорогу". Если его маленькое представление не сработает, или же что-то пойдет по незапланированному - а когда что в его жизни шло по плану - хотелось бы чтобы сатир все же свалил обратно в канализацию. Все же такие целители на дороге не валяются и если уж его хотели столь запросто пустить тут в расход, то Салазар хотел бы чтобы у сатира был шанс уйти и попробовать найти другой выход. Да и телохранитель для не в меру любопытной и неспособной усидеть на месте Ильдарис из Шаоя вышел бы на порядок лучше, чем из него.
Ровно на мгновение его рука задержалась в нерешительности - затея все еще казалась не самой адекватной.
- Я... редко показываю свое лицо, перкуе** на него всегда смотрят с отвращением.
Он помнил как на него смотрела та девчнока из борделя, постоянно называвшая его драконом. От нее он знал что местные демоны драконов крайне не любили. Но что же насчет людей? Надеяться на то что его встретят прямо таки с распростертыми объятиями он не хотел. В конце-концов в его мире истребление драконов началось именно из-за того что цветные драконы, ослепленные своими алчностью и амбициями пытались уничтожить младшие. Ответные меры не заставили себя долго ждать, а посему против драконов - не только цветных, но и их благородных металлических собратьев - были пущены мечи и магия, что привели к полному уничтожению.
Из под капюшона послышался тяжелый вздох.
- Пообещайте что сперва выслушаете меня, - послышался наконец немного усталый голос, и Энрик свободной от секиры рукой вся же подкинул капюшон, пытаясь забросить его за спину, - Аллоре джиа***, делайте выводы.
Ткань зацепилась за закрученный рог, но все же явила людям его бронзовую чешую и блестящие золотом змеиные глаза, после чего Рик поднял руки в словно бы "сдающемся" жесте.
- Как я и сказал. Всю свою жизнь я охотился на чудовищ. И я бы не дожил до своих лет, если бы я не мог сражаться с ними на равных.
Говорить о том, что на самом деле таких как он изначально создавали для истребления людей, покушавшихся на драконьи владения было не самой лучшей идеей. Поэтому Энрик благоразумно решил озвучить более "мягкую" версию включавшую в себя то, что было в интересах защитников крепости.
- Мое оружие зачаровано, - уверенно начал он, тыкая пальцем в свеженанесенную на топорище руну, - Благодаря этому знаку, оно наносит неизлечимые раны любой твари, пришедшей из ада или созданной некромантом, выползшей из бездны или же явившейся из самого чудовищного ночного кошмара. Иль минимо**** рана может быть смертельна как для демонов, так и для тех, кто был создан при помощи темной магии!
Само собой Салазар немного лукавил. В действительности он и знать не знал как именно действует Лезвие Света. В бою ему было не до исследований, там ты думаешь только о том как бы выжить и не попасть под клыки с когтями. А ведь эти знания могли бы пригодиться - скажи он что раны у чудовищ начинают обугливаться и проверка была бы проще некуда. А так пришлось довериться слухам: как то раз у костра его товарищи по выполнению очередного контракта удивленно обсуждали то, с какой легкостью оружие Салазара проходило через толстые панцири монстров или крепкие доспехи дьяволов, словно не встречая сопротивления. Рик же списывал все это на собственную силу. А ведь ему сейчас это знание ой как пригодилось бы. Впрочем, если командир и понимала в магии, то скорее всего ей бы не составило труда понять как действует сие оружие.
Рик поудобнее перехватил секиру за топорище и на вытянутой руке протянул ее вперед рукоятью в сторону женщины.
- Вы ведь разбираетесь в магии. Вы без проблем поймете что я не лгу и на нем действительно есть чары. Возьмите это оружие и вы поймете что я не солгал. А затем... -  Салазар указывал на нагрудные пластины своего доспеха, и заметно нахмурившись продолжил - не жалея сил ударьте меня, - если в моей крови есть хоть малая капля зла - броня не спасет меня и я погибну на месте. Если же нет, то доспех выдержит и мне ничего не грозит.
О, Салазар понимал насколько опасную игру он затеял и что ему грозило в случае проигрыша. В конце-концов удар у дамы мог оказаться что надо. Но в конце-то концов,жизнь раз за разом делала из него козла отпущения, так почему бы на этот раз не извлечь из этого пользу? И не задрать напоследок себе цену в потолок? Быть может это все же заставит хотя бы на секунду усомниться? Понять что союзник из него может оказаться выгоднее чем мертвый трофей? Вряд ли конечно. Но хотелось бы чтобы он тут хотя бы не зазря тут распинался. Хотелось бы верить, что воспользовавшись его пламенными речами союзники догадаются, что было бы неплохо и свалить? Несколько жизней взамен на одну не особо ценную? Черт, да он бы в любом случае был бы в выигрыше
Если бы командир все же согласилась бы пройти эту проверку, то Салазар встал бы в открытую позу, как бы невзначай загораживая союзников.

*Дипломат хренов
**потому что
***Затем уже
****Малейшая

Энрик Салазар