Афиняне бегут с пляжа под клич таксиарха, и Кассандра в числе многих принимает этот крик за сигнал к передышке. Ксифос Николаоса в её руках подрагивает, едва чиркая по горлу костлявого лучника, и от смертельного удара её отделяет один судорожный глубокий вдох.
- Вон с глаз моих, - выдыхает она и опускает оружие. - Беги, беги, сандалии не потеряй.
Пляж завален трупами, песок пропитан кровью, а воздух наполнен смрадом выпущенных кишок. Кассандра утирает нос краем ладони, ещё не успев убрать отцовский меч в ножны, и ступает аккуратно, пытаясь не наступить в кровавое месиво и не споткнуться о чью-то отрубленную конечность или обломок плавящейся брони. Её трюки с горючим маслом оставили за собой тлеющие костерки, рассыпанные по всему пляжу; там и тут она натыкается на обугленные, изуродованные трупы и всякий раз молится, чтобы очередной павший солдат со слезающей с лица кожей не открыл глаз и не схватил её за ногу. Столько бессмысленных смертей, и ведь это всего лишь небольшая стычка на карте бесконечной Пелопонесской войны. За что умирают эти люди? Взять хотя бы того лучника, которого Кассандра отпустила - он не ответит. Его полемарх скажет, что каждый афинянин в этот день погиб ради того, чтобы спартанская гегемония сгинула в Лаконии не распространилась по всей Греции; спартанские военачальники ответят, что война с Афинами - это война за выживание вымирающей Спарты, и все они будут неправы. Что афиняне, что спартанцы - каждая армия доблестна по-своему, каждой есть, чем блеснуть на поле боя, и Кассандра бы не назвала солдат той или иной стороны немощными мальчишками, согнанными на войну против воли, но, разглядывая дело рук своих, она не может не думать о том, что вот этот вот афинский пращник со вспоротым брюхом, наверное, любил кого-то и хотел чего-то, пока не ушел к Аиду этой ночью просто потому, что кому-то из Делосского союза сегодняшняя стычка принесла бы прибыль. Культ Космоса процветает за счёт этой войны и бесконечной торговли вооружением и ресурсами; завтра на афинской агоре преемник Клеона назовёт сражение на Делосе плевком в лицо Аполлону и происками дикарей-спартанцев, попирающих сами основы греческого жизненного уклада. Ради такой ерунды...
- Эй! - Кассандра вскидывает голову и видит Киру, что летит на неё с горящими от ярости глазами. Половина её лица залита кровью так густо, что кажется, будто с неё кто-то неумело снял скальп. - Ты видела его?
- Кого? - тупо переспрашивает Кассандра, прекрасно понимая, о чем речь, и, слабо соображая что делает, тянется к щеке Киры, чтобы стереть ладонью кровь с её лица. Девушка резко дергает головой, вырываясь.
- Того, кого ты назвала Деймосом, - Кира отворачивается, явно намереваясь убежать обратно. - Фалет... Он дышит, но всё очень плохо. Боюсь...
- Кира-а-а! - в суете, что поднялась после сражения, где островитяне и выжившие спартанцы копошились по пляжу и стаскивали трупы в одну кучу, чтобы сжечь прямо здесь или переправить ради этого на Миконос, не сразу было ясно, что означает этот крик. Прошло несколько тягучих, пронизанных морозом секунд, пока Кира и Кассандра глядели на вздернутую голову парнишки, что держал голову Фалета на своих коленях и следил за его состоянием, прежде чем все поняли, что произошло.
- Кассандра, - на её запястье сомкнулись шершавые и холодные пальцы. - Найди его, прошу тебя. Найди... И убей.
Она не понимает, что это я привела его сюда, - вдруг осознала Кассандра, высвобождая руку и глядя на Киру глазами человека, который знает что-то важное, чего не озвучивает вслух. И отчасти ей хочется умолчать, трусливо сбежать отсюда без объяснений, сделать вид, что выполняет просьбу, а потом... А что потом? Выгнать Алексиоса на все четыре стороны и посоветовать ему исчезнуть и затаиться? Ему нет на то резона, кроме как поддержать её бессмысленную ложь. Убить его? Скорее она сама спрыгнет с вершины горы Тайгет навстречу смерти.
Нет, она не привыкла врать.
- Кира... Стой, - даже если бы Кира видела её сегодня впервые, то поняла бы, что Кассандра сама не своя. Люди вроде неё не бормочут нервно, зажевывая слова, не отводят взгляда, не мнутся в критические моменты, как она сейчас. - Ты... Ты не поняла. Он был со мной. Он мой. Он с "Адрестии". Это мой брат.
- И? - на её лице не дрогнул ни один мускул.
- Я не стану этого делать, тем более... - тем более из-за твоего труса-спартанца, но эту часть она оставила при себе. - Не стану, и всё. Я приехала, чтобы помочь. Я это сделала.
- И Фалет погиб! - её голос едва не сорвался.
- Фалет так и рвался умереть ещё с тех пор, как узнал про нас с тобой, - вспыхнула Кассандра и плюнула себе под ноги, не в силах больше притворяться, что ей жалко этого идиота. - И умер бы еще два года назад, если бы не я! "Это должна была быть моя победа, моя ночь, моя слава, моя Кира, а ты пришла и всё испортила," - хуже ребёнка, честное слово, как и все спартиаты, и сейчас он был бы жив, если бы сам не кинулся на Алексиоса с оружием, так и знай! Я не стану убивать своего брата просто потому, что этому дураку взбрело в голову играть в героя и лезть на рожон!
В ночи раздалась звучная, на весь пляж, пощёчина, и, отряхиваясь и потирая щёку, Кассандра медленно кивала. Заслужила, что сказать. Он только-только ушёл к Аиду, как тут же получил ребяческую обиженную речь себе вслед... Каким бы он ни был придурком, он такого не заслужил. Ничья душа не жаждет до срока сойти в бесконечный мрак подземного мира.
- Я отца родного отправила к Аиду твоими руками ради общего блага, - прошипела Кира почти неслышно, прожигая Кассандру взглядом. - Так было нужно. Ты мне что-то говоришь о кровной связи?..
- Успокойся, - только и бросила Кассандра, всё ещё потирая ужаленную пощёчиной щёку, - Потом поговорим.
Если поговорим, - собравшиеся расступились, пропуская Кассандру в тень пальмовых зарослей. Что за напасть, что за проклятие висит над её семьей? Почему это раз за разом, из поколения в поколение какие-то люди требуют от них невыполнимого? Почему считают, будто у них есть на то право?.. "Найди и убей", конечно, сейчас. Как будто Алексиос - это Подарк. Как будто он сам виноват в том, какой он есть, как будто он жесток осознанно...
В лучах лунного света, наткнувшись на какой-то ручеек, Кассандра садится на пятки и стирает кровь с плечей и груди, погруженная в свои мысли. Кровь и сажа сходят с её кожи, а обида и возмущение рассеиваются, пропуская на поверхность простое осознание: во всём сегодняшнем виновата она. Если бы не она и её легкомысленная затея притащить с собой Алексиоса и забросить его в привычную для Деймоса среду, сейчас всё было бы иначе. Дурак Фалет был бы жив, но и многие его люди тоже выжили бы. А главное...
- Пойди ко мне, - шепнула Кассандра, вытягивая руку навстречу спускающемуся с высоты Икару. - Поможешь мне найти его?
Икар дернул головой, клацнул клювом и взмыл обратно в небо, оставляя Кассандру следовать своему клёкоту и продираться через леса.
...а главное - с самим Алексиосом всё было бы в порядке. Что-то произошло на том пляже - в его голове. Кассандра не смогла бы описать это словами, но временами ей кажется, что она способна различать, где заканчивается Деймос и начинается Алексиос. Деймос каждое своё слово выплевывает как неоспоримую истину; Алексиос задаёт странные, по-детски неловкие вопросы. Деймос громкий, грубый и холодный; Алексиос молчалив и замкнут. Деймос не улыбается - он скалится, гримасничает, передразнивает; Алексиос не делает и этого. Кассандра всегда зовёт его по имени, которое ему дали Миррин и Николаос, стараясь таким образом вдолбить ему эту простую идею о том, что теперь он - Алексиос, всегда будет им, что Деймос окончательно ушёл в прошлое и пора о нём забыть. А лучше - никогда не вспоминать. Но там, среди крови, огня, и дыма, она знала, что Алексиос не отзовётся. Что звать нужно Деймоса. И в этот момент что-то будто бы сломалось - и в ней, и в нём.
Ничья душа не жаждет до срока сойти в бесконечный мрак подземного мира.
Если будет нужно - она бросит все свои начинания и будет тащить Деймоса на своём горбу хоть всю оставшуюся жизнь, пока он не станет человеком.
Икар привёл её к подножию холма, на который пришлось взбираться по-паучьи, хватаясь за самые мелкие выступы. На вершине её ждали залитые лунным светом руины: вымощенный некогда раскрашенным мрамором пол и пара колонн, одна из которых совсем обветшала и крошилась прямо на глазах. А посреди них, к ней спиной, стоял Алексиос, и его доспех в серебрянных лучах отливал всеми оттенками золота и серебра.
- Далеко же ты забрался, - Кассандра отряхнула ладони друг о друга и сделала несколько шагов ему навстречу. - Сбежать решил?
• • • • • • • • • • • • • • • • • • • •
поэтому просто приходите 
